блеск ее глаз подтверждал ее слова.
шляпой и тростью в руках; было видно, что он раздосадован.
меня, если я воспользуюсь им, - и она кинула на баронета нежный, умоляющий
взгляд. - Я давно этого хочу... вы, возможно, и сами это видели. Мистер
Литлмор знает меня уже много лет, он мой старый-престарый друг. Я говорила
вам об этом в Париже, помните? К тому же здесь он - мой единственный друг,
и я хочу, чтобы он замолвил за меня словечко.
обвораживающей улыбкой, делающей ее поступок еще более дерзким. Да, она
уже снова улыбалась, хотя было видно, что она дрожит.
могу познакомить вас с остальными. Но я здесь одинока. Я вынуждена
обратиться за помощью к тому, кто у меня есть. Мне так хочется, чтобы
кто-нибудь замолвил словечко за меня. Обычно с просьбой о такой услуге
обращаются к родным или к другой женщине. К сожалению, мне некого об этом
попросить, но это моя беда, а не моя вина. Здесь нет никого из моих
родных, я ужасно здесь одинока. Мистер Литлмор все вам расскажет, ведь он
знает меня много лет. Он скажет, есть ли какие-нибудь основания...
известно ли ему что-нибудь плохое обо мне. Он давно хотел это сделать, но
ему не представлялся случай; он считал, что не может первый с вами об этом
заговорить. Вы видите, я отношусь к вам как к старому другу, дорогой
мистер Литлмор. Я оставляю вас с сэром Артуром. Разрешите мне покинуть
вас.
странную речь, было сосредоточено, как у чародея, творящего магические
заклинания. Она снова улыбнулась, теперь сэру Артуру, и величественно
вышла из комнаты.
поставила их обоих в немыслимое положение. После ее ухода в комнате
повисла глубокая, зловещая тишина. Сэр Артур Димейн, очень бледный, вперил
взгляд в ковер.
думаю, для вас она столь же неприемлема, как и для меня.
захлестнуло внезапной волной жалости. Конечно, ситуация эта была
неприемлема и для сэра Артура, и при всем том баронета томило страстное
желание услышать, как этот загадочный для него американец, столь же
необходимый ему, сколь и лишний, столь же знакомый, сколь непроницаемый,
ответит на вызов миссис Хедуэй.
описал его Уотервилу после того, как баронет навестил его в Париже. Но
теперь сюда примешивалось еще кое-что: стыд, раздражение, гордость; однако
надо всем этим преобладало главное - неудержимое стремление _знать_.
Литлмор слышал, как маятник стенных часов отсчитывал их одну за другой.
человек с холодным удивлением в голосе.
найдет миссис Хедуэй у подножия лестницы, но покинул дом без помехи.
на Куин-Эннз-Гейт, почтальон вручил ему письмо. Литлмор вскрыл его и
прочитал тут же, на ступенях дома; это заняло у него всего несколько
мгновений. Вот что он прочел:
Артур Димейн сделал мне предложение и что наше бракосочетание совершится,
как только закроется сессия этого дурацкого парламента. Однако помолвка
наша еще некоторое время останется в тайне; надеюсь, что я могу положиться
на вашу осмотрительность.
чтобы помириться со мной. Тут-то все и было решено. Он не пожелал
рассказать мне о вашем разговоре... попросил меня никогда не вспоминать о
нем. Мне все равно. Я дала себе слово, что вы с ним поговорите!"
дому по делам, но теперь совершенно забыл об этом и, сам не заметив как,
очутился в Гайд-парке. Оставив поток экипажей и всадников в стороне, он
зашагал Серпентайном (*26) в Кенсингтон-парк и прошел его из конца в
конец. Литлмор не понимал, почему испытывает досаду и разочарование; он не
смог бы этого объяснить, даже если бы предпринял такую попытку. Теперь,
когда Нэнси Бек достигла цели, ее успех казался ему возмутительным, и он
был готов пожалеть, что не сказал накануне сэру Артуру: "Да, знаете, она
достаточно дурно себя вела". Но как бы там ни было, раз все решено, они по
крайней мере оставят его в покое. Быстрая ходьба одержала победу над
раздражением, и, еще прежде чем Литлмор приступил к делам, из-за которых
вышел из дому, он перестал думать о миссис Хедуэй. Он вернулся домой к
шести часам, и слуга, открывший ему, сообщил, что миссис Долфин просила
ему передать, когда он придет, что она ждет его в гостиной. "Еще одна
ловушка", - подумал Литлмор, но, не вняв внутреннему голосу, направился
наверх. Войдя в покой, где обычно пребывала миссис Долфин, он обнаружил,
что она не одна. Гостья - высокая пожилая женщина, - судя по всему,
собиралась уже уходить; обе дамы стояли посреди комнаты.
встретиться с ним взглядом. - Мне давно хочется познакомить тебя с леди
Димейн, я так надеялась, что ты придешь... Вам непременно надо идти? Может
быть, вы еще немного побудете? - добавила она, обращаясь к гостье, и, не
дожидаясь ответа, торопливо продолжала: - Мне надо вас на минутку
оставить... простите. Я сейчас вернусь.
Димейн; он понял, что, поскольку он не проявил желания ее посетить, она
решила сама сделать первый шаг. И все-таки было удивительно видеть, что
его сестра прибегла к той же уловке, что и Нэнси Бек.
казалась хрупкой, сдержанной, почти застенчивой, насколько так может
выглядеть высокая невозмутимая женщина с гордой посадкой головы; всем
своим обликом леди Димейн столь решительно отличалась от миссис Хедуэй,
что по контрасту с Нэнси Бек, торжествующей свою победу, Литлмору
увиделось в ней своего рода величие побежденных. Это не могло не вызвать в
нем сочувствия к ней. Леди Димейн не теряла времени и сразу приступила к
делу. По-видимому, она понимала, что в том положении, в которое она сама
себя поставила, она может выиграть при одном условии: если будет держаться
просто и деловито.
вас сообщить мне то, что вам известно об одной знакомой вам особе, о
которой я писала миссис Долфин. Я имею в виду миссис Хедуэй.
женится на ней.
известна новость, сообщенная ему в письме миссис Хедуэй.
отрицательной частице.
Улыбка была мягкой, беззлобной и показалась. Литлмору удивительно
привлекательной.
похвалой. В противном случае я смогу сказать ему, что единственный человек
в Лондоне, знающий миссис Хедуэй более полугода, считает ее дурной
женщиной.
душе Литлмора никакого протеста. Он внезапно ощутил потребность сказать ей
правду - ту неприкрытую правду, что он сказал Руперту Уотервилу в ответ на
его первый вопрос в Комеди Франсез.
задыхаясь.
мнение. Не думаю, чтобы оно вам помогло.
совершенно пленяет дело, - возразила леди Димейн. - Я вам чрезвычайно
обязана, - и она протянула ему руку, после чего он молча проводил ее до
дверей.
испытывал лишь облегчение. Возможно, потому, что знал: они ничего не
изменят. Дело менялось лишь для него одного - в том, к чему в конечном
итоге все сводилось: правильно ли он поступил. Надо было только сказать
леди Димейн, что скорее всего миссис Хедуэй будет ее сыну превосходной
Соломатина Татьяна
Каменистый Артем
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Березин Федор
Корнев Павел