Филип К.Дик

Затворник из горной твердыни

Филип К.Дик. Человек в Высоком Замке.
Philip K.Dick.
The Man in the High Castle (1962).
========================================
HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5

1

В течение всей недели мистер Роберт Чилдэн просматривал почту со все
нарастающим беспокойством, а ценная посылка из Штатов Скалистых Гор все не
приходила. Когда в пятницу утром, отперев двери своего магазина, он увидел
на полу у прорези для почты только несколько писем, то уже окончательно
понял, что дальнейшая задержка заставит заказчика гневаться.

Выпив чашку дешевого растворимого кофе из настенного автомата, он
достал веник и стал подметать. Еще немного времени - и магазин
"Художественные промыслы Америки" будет готов принять первых посетителей:
все в нем буквально сияет, касса полна мелочи для сдачи, в вазе для цветов
- едва распустившаяся календула, из скрытых динамиков льется негромкая,
приятная музыка. Улица уже начала заполняться деловыми людьми, спешащими в
свои многочисленные конторы, расположенные на Монтгомери-стрит. Вдали
проплыл вагончик фуникулера. Появились женщины в длинных шелковых платьях
яркой раскраски. Чилдэн провожал их благосклонным взглядом. Но тут
зазвонил телефон. Он повернулся и снял трубку. Послышался хорошо знакомый
ему голос, от которого сердце его упало.

- Это мистер Тагоми. Уже прибыл заказанный мною плакат с объявлением
о призыве в армию времен гражданской войны, сэр? Пожалуйста, припомните,
вы обещали мне его еще на прошлой неделе. - Голос звучал нервно,
отрывисто, говоривший, видимо, прилагал немалые усилия, чтобы не
взорваться и оставаться в рамках приличий. - Разве я не оставил вам
задаток, мистер Чилдэн, и не разъяснил всю важность этого заказа? Поймите,
это подарок, я еще раз повторяю это, одному из моих клиентов.

- Я навел за свой собственный счет, мистер Тагоми, - начал объяснение
Чилдэн, - многочисленные справки в отношении посылки, которая, как вы сами
понимаете, сэр, должна быть отправлена из-за пределов нашей страны и
поэтому...

Но Тагоми не дал ему договорить.

- Значит, она не прибыла.

- Нет, мистер Тагоми, еще не прибыла. Нет, сэр.

Последовала тягостная пауза.

- Я больше не могу ждать, - произнес Тагоми ледяным тоном.

- Понимаю, сэр.

Чилдэн угрюмо смотрел неподвижным взглядом сквозь стекло витрины на
залитую солнцем улицу, на многочисленные здания деловой части
Сан-Франциско.

- Придется чем-то заменить заказ. Что бы вы порекомендовали, мистер
Чилдаан?

Тагоми явно умышленно исказил фамилию. От этого оскорбления, внешне
не нарушившего приличий, у Чилдэна запылали уши. Удар был нанесен в самое
уязвимое место, он подчеркнул всю глубину его унижения, сразу же ставил
его на соответствующее место. Он всколыхнул все его тщательно скрываемые
страхи и боли, обнажил их, и они, поднявшись из самой глубины души Роберта
Чилдэна, встали комом у него в горле, гирями повисли на языке. Он стал
заикаться, трубка в его ладони сделалась липкой. И хотя магазин был
наполнен ароматом календулы и звуками приятной музыки, он чувствовал себя
так, будто тонул где-то посреди океана.

- Ну... - едва выдавил он из себя наконец, - пожалуй, вам может
подойти миксер. Ручной миксер для приготовления мороженого, где-то года
тысяча девятисотого.

Мысли его путались. Надо же такому случиться как раз тогда, когда он
в свои тридцать восемь лет только-только начал обретать успокоение. Когда
ему, казалось, уже удалось обмануть самого себя и начать забывать те
довоенные годы, совсем иную эпоху. Франклина Делано Рузвельта и всемирную
выставку. Тот прежний, лучший мир.

- Разрешите доставить к вам в контору несколько интересных образцов?
- с трудом подвел он к завершению разговор.

Встреча была назначена на два часа. Придется закрыть магазин, решил
он, повесив трубку. Другого выхода не было. Нельзя терять
благорасположение клиентов - именно на нем держался его бизнес.

Все еще дрожа, он обнаружил, что кто-то вошел в магазин. Молодые
мужчина и женщина, японцы, оба красивые, хорошо одетые. Идеальная пара. Он
успокоился, движения его снова приобрели профессиональную раскованность.
Улыбаясь, он направился к посетителям. Низко наклонившись, они
рассматривали вещи, выставленные на прилавке, затем выбрали прелестную
пепельницу. Муж и жена, догадался Чилдэн. Живут в новом районе с
романтичным названием "Город клубящихся туманов", известном своими
изысканными квартирами с видом на дальние горные цепи.

- Добро пожаловать, - приветливо произнес он, уже вполне оправившись.

Они улыбнулись ему в ответ чистосердечно, без малейшей тени
превосходства. Выбор антикварных товаров - самый богатый на всем Побережье
- несколько ошарашил их. Это не ускользнуло от его внимания, и он
почувствовал благодарность к ним. Они знали толк в хороших вещах!

- У вас великолепные образцы, - сказал молодой человек.

Чилдэн непроизвольно поклонился.

В их глазах отражалась не только доброжелательность, но и восхищение
произведениями искусства, которыми он торговал. Они как бы благодарили его
за возможность наслаждаться лицезрением таких высоких образцов искусства,
прикасаться к ним руками, внимательно изучить их, перекладывать с места на
место, даже ничего не покупая. Да, подумалось ему, они ясно себе
представляют, в какой магазин попали. Это не какая-нибудь халтура для
заезжих туристов, не дощечки из красного дерева с надписью "Мьюрвудс,
Приморский округ, ТША", не потешные рекламные надписи или девичьи кольца,
не почтовые открытки с видами мостов... Какие у нее глаза! Большие,
темные. Я мог бы легко влюбиться в такую девушку, - подумал Чилдэн. И
какой трагичной стала бы тогда вся моя жизнь - будто она и без того еще
недостаточно тяжела! Черные волосы, прибранные в модную прическу, покрытые
лаком ногти, мочки ушей, чуть оттянутые длинными медными сережками ручной
работы.

- Ваши серьги, - пробормотал он. - Вы их, наверное, здесь приобрели?

- Нет, - ответила девушка. - Дома.

Чилдэн понимающе кивнул. Здесь не было места современному
американскому искусству. В таком магазине, как у него, могло быть
представлено только прошлое.

- Вы здесь давно? - спросил он. - У нас, в Сан-Франциско?

- Даже потерял счет времени, - ответил парень. - Работаю в комиссии
по планированию жизненного уровня экономически неблагополучных районов.

Лицо его сияло гордостью. Он не имел никакого отношения к военным. Не
был одним из жующих жвачку плохо воспитанных призывников с характерными
жадными крестьянскими лицами, одним из тех, что шатаются по Маркет-стрит,
с отвисшими челюстями, глазея на непристойные рекламы, афиши
секс-кинотеатров, на стрелковые тиры, на дешевые ночные клубы с
фотографиями блондинок не первой молодости, зажимающих морщинистыми
пальцами голые соски и зазывно глядящих на прохожих; на грязные трущобы,
из которых доносятся душераздирающие вопли джаза; на покосившиеся бараки
из жести и фанеры, выросшие повсюду как грибы, еще до того, как на город
упала последняя авиабомба. Нет - этот человек принадлежал к элите.
Культурный, образованный, пожалуй даже в большей степени, чем мистер
Тагоми, который был высокопоставленным чиновником одной из главных
торговых миссий на тихоокеанском побережье. Тагоми был уже немолодым
человеком - его взгляды и вкусы сформировались еще во времена военного
правительства.

- Вы хотите приобрести произведения американского народного искусства
в качестве подарка? - спросил Чилдэн. - Или чтобы украсить свою новую
квартиру?

Если бы только оказалось верным его последнее предположение... Сердце
его екнуло.

- Вы совершенно правы, - подтвердила девушка. - Мы начинаем
обставлять квартиру. Вы могли бы помочь нам?

- Несомненно. Мы можем встретиться у вас дома, - предложил Чилдэн. -
Я захвачу с собой несколько баулов с образцами. В любое удобное для вас
время. В этом ведь и заключается моя работа.

Он потупил глаза, чтобы не выдать свое страстное желание побывать у
них в доме. Здесь, пожалуй, пахло не одной тысячей долларов.

- Вот сейчас, - продолжил он, - я как раз ожидаю обеденный стол из
Новой Англии, кленовый, без единого гвоздя - весь на деревянных шпунтах.
Невообразимой красоты и эстетической ценности. И зеркало времен войны 1812
года. А еще предметы художественных промыслов аборигенов, например, целый
комплект ковровых дорожек из козьей шерсти, выкрашенных растительными
красителями.

- Мне лично, - вступил в разговор мужчина, - больше по вкусу
городское искусство.

- Да, сэр, - с жаром подхватил Чилдэн, - послушайте, есть у меня одна
роспись на досках, состоящая из четырех секций, - оригинальное
произведение времен освоения Запада, изображающее Горация Грили. Предмет
мечтаний коллекционеров.