всякий бесприютный человек, который остался один на свете, направился к дому
слесаря. Он приурочил свой визит к тому часу, когда, как он знал, миссис
Варден одна или с Миггс отправляется иногда в церковь слушать проповедь, и
горячо надеялся, что именно сегодня - один из тех вечеров, которые она
посвящает нравственному совершенствованию..
подошел к дому, у двери мелькнула развевающаяся юбка. Это была, конечно,
юбка Долли, а то чья же? Ни одно женское платье в мире не падало такими
красивыми складками. Джо собрался с духом и последовал за нею в мастерскую
под Золотым Ключом.
это лицо! "Если бы не она, я никогда не набросился бы на беднягу Кобба, -
подумал Джо. - А она стала еще в двадцать раз красивее! Она достойна быть
женой лорда!"
было прочесть по его глазам. Долли сказала, что рада его видеть и как жаль,
что родителей нет дома. Джо горячо заверил ее, что это не имеет значения.
другой стороны, неудобно было стоять и разговаривать в освещенной мастерской
на виду у всей улицы. К тому же оба, незаметно для себя, очутились около
наковальни, и Джо все еще держал руку Долли (на что он не имел никакого
права, ибо Долли протянула ее ему только затем, чтобы поздороваться), похоже
было, будто они - жених и невеста перед алтарем. И это ужасно смущало Долли.
лет. Может быть, навсегда... Я уезжаю в чужие края.
знатный господин, который волен уезжать и приезжать, когда ему вздумается,
колесить по всему свету для своего удовольствия! А вот каретник тот, как
влюбленный рыцарь, только вчера клялся, что мисс Варден приковала его к себе
несокрушимыми цепями, и категорически утверждал, не жалея слов, что она
обрекла его на медленную смерть и не далее, как через две недели, он
надеется достойно встретить свой конец, оставив мастерскую матери.
вечер сегодня прекрасный. Словом, она проявила не больше волнения, чем
наковальня, у которой они стояли,
тяжело... Долли выразила величайшее сожаление, что он из-за нее проделал
такой дальний путь - ведь у него перед отъездом, наверное, масса дел! А как
поживает милый старичок, мистер Уиллет?
свой фартучек к глазам и внимательно рассматривать рубчик от одного края до
другого, для того чтобы не рассмеяться Джо в лицо. Да, именно для этого, а
вовсе не потому, что ее смущал взгляд Джо - конечно, не потому!
девицы ведут себя в разное время по-разному. Он ожидал увидеть Долли такой
же, какой она была во время их чудного ночного путешествия, и перемена в ее
обращении была для него такой же неожиданностью, как если бы солнце и луна
поменялись местами. Весь день его поддерживала смутная надежда, что Долли
скажет: "Не уезжайте!", или: "Не покидайте нас", или: "Ну, зачем вы
уезжаете?", а может, и как-нибудь иначе поощрит его. Он даже готов был
вообразить, что Долли бросится к нему в объятия или сразу упадет в обморок,
не вымолвив ни единого слова. Но ничего похожего на ее нынешнее поведение он
себе не представлял и теперь смотрел на нее в немом удивлении.
ширину и длину, потом разгладила на нем каждую складочку и все время молчала
так же, как Джо. Наконец после длительной паузы Джо стал прощаться.
Джо уходил не дальше соседней улицы и должен был вернуться к ужину. - До
свиданья!
так расстанемся? Я вас люблю, люблю всем сердцем, искренне и горячо, как
только может мужчина любить женщину. Вы знаете, я бедняк и сейчас еще
беднее, чем прежде, потому что я убежал из дому, где мне уже стало
невтерпеж, и должен сам, без чужой помощи, пробивать себе дорогу. А вы -
красавица, все вас любят и восхищаются вами, вы счастливы и не знаете забот
о завтрашнем дне. И дай бог, чтобы так было всегда! Я не простил бы себе,
если бы сделал вас несчастной. Но скажите же мне в утешение хоть одно
ласковое словечко! Разумеется, я не имею никакого права требовать этого от
вас, а только прошу, потому что люблю вас, и самое коротенькое ваше слово
буду всю жизнь хранить как сокровище. Долли, родная, неужто вам так-таки
нечего мне сказать?
желала, чтобы ее вот так взяли штурмом. Каретник на месте Джо заливался бы
слезами, упал бы на колени и, проклиная себя, ломал бы руки, или бил себя в
грудь и рвал на себе шейный платок, словом, делал бы все, как полагается в
романах. А Джо... он смеет уезжать за границу так спокойно, как ни в чем не
бывало! Если бы он, как влюбленный каретник, был скован несокрушимыми
цепями, он не стал бы этого делать!
уберите вашу руку, мистер Джозеф, не то я позову Миггс.
виноват. Мне казалось иногда, что вы меня не презираете, но глупо было с
моей стороны думать так. Каждый, кто знает, как я жил до сих пор, не может
не презирать меня, а вы в особенности. Прощайте, дай вам бог счастья!
осторожно выглянула за дверь, окинула взглядом улицу с одного ее конца до
другого, насколько позволяла темнота, потом вошла в дом, подождала еще и
пошла наверх, мурлыча песенку. Очутившись у себя в комнате, она заперлась и,
упав на постель, долго плакала, так горько, словно у нее разрывалось сердце.
Однако такие натуры сотканы из противоречий и если бы Джо Уиллет вернулся в
тот же вечер, или на другой день, через неделю или через месяц, - держу пара
на сто против одного, что она встретила бы его не лучше, чем проводила, а
потом рыдала бы так же отчаянно.
высунулась голова. Голова эта и раньше незаметно высовывалась раза два из
своего укрытия, теперь же ее обладатель, убедившись, что он один, высунул
ногу, затем плечо, и так, постепенно, вся фигура мистера Тэппертита
оказалась на виду, увенчанная небрежно заломленным набекрень колпаком из
оберточной бумаги. Подбоченясь, мистер Тэппертит произнес вслух:
тебя, судьба, или проклинать?
скамейку, прислонив его к стене, и, вертя головой, стал внимательно
разглядывать свои икры и ляжки.
чтобы они после пробуждения могли высечь подобные ноги из мрамора, - сказал
Сим. - Но нет, это не сон, а действительность, такие ноги никому и
присниться не могли. Трепещи, Уиллет, трепещи и оставь надежду. Она моя! Она
моя!
удар по наковальне, словно вообразив, что это была голова (или, как он
мысленно выражался, "башка") Джо Уиллета. Затем разразился хохотом, таким
громким, что он заставил вздрогнуть даже Миггс в кухне, на другом конце
дома, и, окунув голову в таз с водой, прибегнул к помощи полотенца,
висевшего за дверью чулана. Оно послужило двум целям - для вытирания лица и
успокоения взволнованных чувств мистера Тэппертита.
Вардена, поспешил в "Кривую Палку" и здесь осведомился о своем новом
приятеле, сержанте. Тот никак не ждал его и принял с распростертыми
объятиями. Через каких-нибудь пять минут после появления Джо в этом
увеселительном заведении он был зачислен в ряды доблестных защитников
отечества, а через полчаса уже пировал, поглощая дымящийся ужин - вареные
рубцы с луком, приготовленные, как неоднократно уверял сержант, по
специальному заказу его королевского величества. Джо в полной мере оказал
честь этому блюду, которое после продолжительного поста показалось ему
особенно вкусным. После трапезы, сопровождавшейся множеством патриотических
и верноподданнических тостов, его отвели на соломенный тюфяк на чердаке над
конюшней и заперли там.
его шляпа украшена разноцветными лентами, придававшими ей очень веселый вид.
В сопровождении этого начальника и трех новобранцев, которые все еще были
сильно под хмельком, он отправился на берег. Здесь к ним присоединился
капрал и еще четыре будущих героя; двое были пьяны и бодрились, двое -
трезвы и уже раскаивались в своем решении. И у всех, как у Джо, не было с
собой ничего, кроме запыленной палки и узелка. Всю компанию погрузили на
судно, направлявшееся в Грейвзенд, оттуда им предстояло идти пешком до
Четема. Ветер был попутный, и Лондон скоро остался позади, как огромное
черное марево.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
деле, неприятности цепляются друг за друга, носятся всегда стаями и садятся,
где им вздумается. Они своенравно обрушиваются тучей на голову какого-нибудь
бедняги, не оставляя на его макушке ни одного незанятого дюйма, а на других
людей, чьи головы представляют не менее удобное место для привала, не
обращают ровно никакого внимания.
не найдя его, наугад ринулась вниз и налетела на первого молодого человека,
Панов Вадим
Адамов Григорий
Аникина Наталья
Доставалов Александр
Круз Андрей
Сертаков Виталий