присутствием божества.
течение этих трех летних недель склоненным до полуночи над разбитым вконец
остовом клавикордов в малой гостиной, не мог не постигнуть тайны твоего
сердца; но была ли она ясна тебе самому? Кто из видевших румянец на твоих
щеках в те минуты, когда ты после долгих часов работы наклонялся,
прислушиваясь к дребезжанию расстроенной струны, и находил, что она обрела,
наконец, голос и издает что-то очень похожее на ту ноту, которая от нее
требуется, - кто не понял бы, что эти клавикорды предназначены не для
простых рук, но для тех, которые касаются сокровенных струн твоей души
легким, почти ангельским прикосновением! И если бы дружеский взгляд - хотя
бы такой же бесхитростный, как твой, милый Том, - следил за тобой в тот
вечер, когда она впервые пела, усевшись за исправленные клавикорды, слегка
приглушенным голосом, полным грусти, нежности и надежды, и удивлялась той
перемене, какая произошла с инструментом; а ты, сидя в стороне, у открытого
окна, хранил молчание, и сердце твое полнилось радостью, - он конечно
распознал бы зарю того чувства, Том, которому лучше было бы не зарождаться!
оттого, что ни одного слова о молодом Мартине не было сказано между ними.
Помня о своем обещании, Том старался предоставить Мэри все возможности для
этого. И утром и вечером он бывал в церкви и там, где она любила гулять, - и
в деревне, и в саду, и на лугах, - словом, везде, где он мог бы говорить с
ней без помехи. Так нет же: она все время старалась избегать его или не
встречаться с ним без свидетелей. Не то чтобы она не доверяла ему или он ей
не нравился, ибо из тысячи мелочей, не заметных ни для кого, кроме самого
Тома, видно было, что она даже выделяла его среди других и была по отношению
к нему сама доброта. Возможно ли, чтобы она порвала с Мартином или не
отвечала на его любовь, что все это было только в смелом и разгоряченном
воображении юноши? Щеки Тома горели от угрызений совести, и он отгонял от
себя эту мысль.
приходил, то уходил, то сидел вместе со всеми, погруженный в свои мысли, и
почти ни с кем не разговаривал. При всей своей неразговорчивости, он вовсе
не казался стеснителен, угрюм или надоедлив; всего больше он любил, когда
его предоставляли самому себе и продолжали веселиться при нем без церемоний.
Трудно было разобрать, кем из присутствующих он интересуется, да и
интересуется ли вообще кем бы то ни было. Если с ним не заговаривали прямо,
он ничем не показывал, что слышит и видит то, что делается вокруг.
тенистым деревом на кладбище, куда она удалилась, устав дразнить и
испытывать мелкими придирками привязанность мистера Джонаса, вдруг
почувствовала, что новая тень легла между нею и солнцем. Подняв глаза и
думая увидеть своего нареченного, она немало удивилась, узрев вместо него
старика Мартина. Ее удивление отнюдь не уменьшилось, когда он уселся на дерн
рядом с нею и начал разговор так:
надеюсь.
захихикала.
молоды, красивы и, как мне кажется, добродушны! Вы легкомысленны, и вам без
сомнения нравится быть такой; но должно же у вас все-таки быть сердце.
качая головой и теребя пальцами траву.
вы чудак!
которого, сколько я понимаю, собираетесь замуж, то я действительно чудак, -
сказал Мартин. - Потому что я действительно хочу это знать.
слов?
его не могу. Вы, наверно, и сами слышали.
человеку, дорогой мой мистер Чезлвит, я уже говорила ему, когда он делал
предложение, что если я и выйду за него замуж, так только для того, чтобы
ненавидеть и мучить его всю жизнь.
рассчитывала, что эти) слова совершенно его очаруют. Однако он рассматривал
их, по-видимому, совсем не в том свете, ибо когда заговорил с нею снова, то
уже довольно строго.
что с того самого часа, как вы пойдете под венец, и до того дня, когда вас
упокоят на таком вот ложе, глубоко под землей, вам некому будет жаловаться
на вашего избранника. Думайте, говорите и поступайте как разумное существо
хотя бы в этом единственном случае. Вас принуждают к этому браку? Кто-нибудь
вам советует или искушает вас вступить в этот брак? Я не хочу спрашивать,
кто именно: но кто-нибудь?
принуждали.
заставляли за него выйти, я бы и вовсе не вышла.
же он отвечать за тщеславие других людей. А бедняжка Черри такая тщеславная.
завидует, и ревнует, и так злится, что ей просто невозможно угодить, даю вам
честное слово, не стоит даже и пробовать.
сказал Мартин. - И я вижу, что это правда. Остается еще одна возможность.
Вы, быть может, обручились с ним просто по легкомыслию, по ветрености? Это,
быть может, необдуманный поступок легкомысленной девушки? Так ли это?
легкомыслия, то голова у меня совсем пустая. Сказать по правде, настоящий
воздушный шар!
торопясь, но гораздо мягче, как бы склоняя девушку довериться ему:
у вас находится время подумать, - освободиться от данного вами слова?
и пожимать плечами. Нет. Она этого не может сказать. Пожалуй, у нее нет
такого желания. Даже наверное нет. Она "ничего не имеет против".
замужество может испортить вам жизнь, озлобить вас, сделать глубоко
несчастной?
ссориться, я бы стала ссориться с каким угодно мужем. Жены, по-моему, всегда
ссорятся с мужьями. Ну, а чтобы испортить мне жизнь или озлобить меня, то я
думаю, до всех этих ужасов дело не дойдет, разве если муж станет мной
командовать; а я сама думаю им командовать. Я уже и теперь командую, -
воскликнула Мерри, качая головой и усиленно хихикая, - он у меня прямо-таки
в рабстве.
узнать ваши мысли, моя милая, и вы мне их открыли. Желаю вам счастья.
Счастья! - повторил он, глядя на Мерри в упор и показывая на калитку, в
которую тем временем входил Джонас. И, не дожидаясь, пока подойдет
племянник, он вышел в другие ворота.
отвратительное страшилище - шляется по кладбищам среди бела дня и пугает
людей до полусмерти! Не ходите сюда, чучело, не то я сейчас же убегу!
этого предостережения, и угрюмо спросил:
хороши.
что-нибудь стоящее? Он не намекал на что-нибудь в этом роде?
вы делаете, чучело?
Ничего плохого в этом нет, я полагаю.
кузина. - Да отстанете ли вы наконец? Мне и без вас жарко.
убийцы, чем глазами поклонника. Но постепенно морщины у него на лбу
разошлись, и, наконец он нарушил молчание, сказав: