лучше не путай, когда не знаешь, что правильно, а что нет. Да чего другого и
ждать от труса, который норовит обокрасть живого человека.
карман матросу, живому матросу, и отсидел за это сущие пустяки - дешево
отделался. Твое счастье, пользуйся, только не думай, что ты меня обведешь
вокруг пальца этим своим "приятель". Прежде мы с тобой работали вместе, но
больше уж не будем, ни теперь, ни после. Пусти-ка. Отцепись!
не то хвачу по голове багром. Отцепись! Греби, Лиззи! Греби живей, коли не
хочешь, чтобы отец греб сам!
усевшись отдыхать в непринужденной позе человека, которому удалось отстоять
свой кодекс морали и подняться на недоступную другим высоту, не спеша разжег
трубку, закурил и стал разглядывать то, что было у него на буксире. То, что
было на буксире, иногда словно рвалось прочь, иногда зловеще толкалось о
лодку, а чаще всего послушно следовало за лодкой. Человеку неопытному могло
показаться, что рябь над этим местом страшно похожа на гримасы безглазого
лица, но Хэксем был не новичок, и ему ровно ничего не казалось.
новом квартале Лондона. Все у Венирингов было с иголочки новое. Вся
обстановка у них была новая, все друзья новые, вся прислуга новая, серебро
новое, карета новая, вся сбруя новая, все картины новые; да и сами супруги
были тоже новые - они поженились настолько недавно, насколько это допустимо
по закону при наличии новехонького с иголочки младенца; а если б им
вздумалось завести себе прадедушку, то и его доставили бы сюда со склада в
рогожке, покрытого лаком с ног до головы и без единой царапинки на
поверхности.
лаком, - начиная со стульев в приемной, украшенных новыми гербами, и нового
фортепьяно в нижнем этаже, и кончая новой пожарной лестницей на чердаке. И
это бросалось в глаза не только в убранстве дома, но и в самих хозяевах:
поверхность везде еще немножко липла к рукам и сильно отдавала мастерской.
безобидного предмета обеденной сервировки, который двигался словно на
шарнирах, а по миновению надобности содержался над конюшней на Дьюк-стрит,
возле Сент-Джеймс-сквера. Этот предмет сервировки именовался Твемлоу. Как
близкий родственник лорда Снигсворта он пользовался большим спросом, и
обеденный стол во многих домах просто невозможно было себе представить без
Твемлоу.
начинали с Твемлоу, а потом уже прибавляли к нему и других приглашенных,
словно доски к раскладному столу. Иногда стол составлялся из Твемлоу и шести
прибавлений, иногда из Твемлоу и десяти прибавлений; иногда, на парадных
обедах, доходило и до двадцати прибавлений. В торжественных случаях супруги
Вениринг сидели посередине стола, один напротив другого, так что сравнение
оставалось в силе: чем больше прибавлений делалось к Твемлоу, тем дальше он
оказывался от середины стола и тем ближе либо к буфету на одном конце
комнаты, либо к оконным гардинам на другом.
привык, и это было ему понятно. Бездна, глубин коей он не в силах был
постигнуть, пучина, откуда всплывала вечно тяготившая и мучившая Твемлоу
загадка, таилась в невозможности решить вопрос, самый ли он старый друг
Венирингов или самый новый. Безобидный джентльмен подолгу ломал голову над
этой загадкой, и в своей квартирке над конюшней и в холодной мгле
Сент-Джеймс-сквера, весьма способствующей размышлениям. Так Твемлоу впервые
встретился с Венирингом в своем клубе, где Вениринг не знал еще никого,
кроме человека, который их представил друг другу и казался самым близким
другом Вениринга, в действительности же союз их душ был скреплен всего два
дня тому назад, когда они познакомились за обедом, в один голос порицая
клубных старшин за возмутительно пережаренное телячье филе. Вскоре после
этого Твемлоу получил приглашение отобедать у Венирингов - и отобедал: среди
гостей был и клубный друг Вениринга. Вскоре после этого Твемлоу получил
приглашение отобедать у клубного друга - и отобедал: в числе гостей был и
Вениринг. Кроме него на обеде присутствовали: Член Парламента, Инженер,
Плательщик Национального Долга, Поэма о Шекспире, Жалобщик и Представитель
Министерства, по-видимому, все совершенно незнакомые с Венирингом. Однако
вскоре после этого Твемлоу получил новое приглашение на обед к Венирингам,
специально для встречи с Членом Парламента, Инженером, Плательщиком
Национального Долга, Поэмой о Шекспире, Жалобщиком и Представителем
Министерства, и за обедом сделал открытие, что все они самые близкие друзья
Вениринга и что их жены, которые тоже присутствовали на обеде, являются
предметом нежнейших попечений и сердечных излияний миссис Вениринг.
квартире, твердил, потирая лоб; "Не надо об этом думать. Тут у кого угодно
ум за разум зайдет", - и все же думал и думал и не мог прийти ровно ни к
какому заключению.
а всего за столом четырнадцать человек. Четыре осанистых лакея во фраках
выстроились в прихожей. Пятый, поднимаясь по лестнице, возвещает: - Мистер
Твемлоу! - с таким мрачным видом, будто говорит: "Вот и еще один несчастный
тащится обедать - ну и жизнь!"
Вениринг спешит обнять своего дорогого Твемлоу.
Вениринг, - это такая скука, но все же такой старый друг семейства
непременно должен взглянуть на малютку.
новому предмету обстановки, - ты, конечно, будешь сразу узнавать нашего
лучшего друга, как только начнешь узнавать всех своих.
Бутсом и мистером Бруэром; причем Твемлоу ясно, что хозяин дома и сам не
знает, который из них Бутс, а который - Бруэр.
выражением живейшего дружеского интереса, в то время как дверь распахивается
настежь.
мужчина с выражением непроходимой наглости на лице и, бросив жену,
немедленно устремляется к Твемлоу.
прелестный домик. Надеюсь, мы не опоздали? Весьма рад случаю, весьма рад!
переступает своими сухими ножками в старомодных башмачках и шелковых
чулочках, словно собирается перепрыгнуть через стоящий за его спиной диван,
но солидный мужчина не дает ему ускользнуть и настигает его на полдороге.
внимание своей супруги, - познакомить миссис Подснеп с хозяином дома. Она
будет весьма рада случаю, весьма рада! - Сам он так свеж и бодр, что эта
фраза тоже кажется ему неувядаемо свежей и вечнозеленой.
миссис Вениринг единственная дама в комнате, кроме нее самой, старается по
мере сил оказывать поддержку своему супругу и, с сожалением глядя издали на
мистера Твемлоу, сочувственно замечает миссис Вениринг, во-первых, что ее
муж, должно быть, страдает разлитием желчи и, во-вторых, что малютка уже и
сейчас похожа на него как две капли воды.
более мистеру Венирингу, который специально для этого вечера облачился в
крахмальную рубашку, достойную молодого Антиноя * (белого батиста, с
вышивкой, только что от швеи), отнюдь не лестно, что за него приняли
Твемлоу, сухопарого, морщинистого и по крайней мере тридцатью годами старше.
Миссис Вениринг тоже возмущена тем, что ее сочли за жену Твемлоу. Сам же
Твемлоу чувствует себя настолько выше Вениринга по воспитанию и положению в
обществе, что солидный гость кажется ему просто невежей и ослом.
солидному гостю и, протянув руку, с улыбкой уверяет неисправимого путаника,
что очень рад его видеть, на что тот отвечает нимало не медля, со своей
неизменной наглостью:
познакомились; но я все-таки очень рад этому случаю, очень рад!
и тащит его к миссис Подснеп, чтобы представить ей в качестве Вениринга; но
тут, с прибытием новых гостей, ошибка разъясняется. После чего Подснеп еще
раз пожимает руку Венирингу как Венирингу, а Твемлоу - как Твемлоу и, к
полному своему удовольствию, завершает все репликой по адресу последнего:
случай наблюдать превращение Бутса в Бруэра, а Бруэра в Бутса, и кроме того
видел, что из семерых гостей четверо наиболее осторожных входят в комнату,
блуждая глазами по сторонам, и наотрез отказываются решать на свой страх,
который тут Вениринг, пока он сам с ними не поздоровается, - после всех этих
испытаний колеблющийся разум Твемлоу крепнет, и сам Твемлоу готов поверить,
что он действительно старейший друг Вениринга. Как вдруг все рушится, и
разум Твемлоу помрачается снова: взор его встречает Вениринга под руку с
Орлов Алекс
Володихин Дмитрий
Куликов Роман
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий