Навсегда! Отец стал такой добрый, совсем не такой, как прежде, и дома теперь
как в раю. Вчера вечером, когда я ложилась спать, он вдруг заговорил со мной
так ласково, что я не побоялась, - взяла и попросила его еще раз, чтобы он
разрешил тебе вернуться домой. И вдруг он сказал: "Да, пускай приедет", и
послал меня за тобой. И теперь ты будешь настоящим взрослым мужчиной, -
продолжала малютка, глядя на мальчика широко раскрытыми глазами, - и никогда
больше не вернешься сюда. Мы проведем вместе все святки, и как же мы будем
веселиться!
мальчика по голове, но не дотянулась и, заливаясь смехом, встала на цыпочки
и обхватила его за шею. Затем, исполненная детского нетерпения, потянула его
к дверям, и он с охотой последовал за ней.
собственной персоной появился в прихожей. Он окинул ученика Скруджа
свирепо-снисходительным взглядом и пожал ему руку, чем поверг его в
состояние полной растерянности, а затем повел обоих детей в парадную
гостиную, больше похожую на обледеневший колодец. Здесь, залубенев от
холода, висели на стенах географические карты, а на окнах стояли земной и
небесный глобусы. Достав графин необыкновенно легкого вина и кусок
необыкновенно тяжелого пирога, он предложил детям полакомиться этими
деликатесами, а тощему слуге велел вынести почтальону стаканчик "того
самого", на что он отвечал, что он благодарит хозяина, но если "то самое",
чем его уже раз потчевали, то лучше не надо. Тем временем сундучок юного
Скруджа был водружен на крышу почтовой кареты, и дети, не мешкая ни секунды,
распрощались с учителем, уселись в экипаж и весело покатили со двора. Быстро
замелькали спицы колес, сбивая снег с темной листвы вечнозеленых растений.
ветерка может ее погубить. Но у нее было большое сердце.
упаси!
нее остались дети.
себе, и он буркнул:
улице, а мимо них сновали тени прохожих, и тени повозок и карет катили мимо,
прокладывая себе дорогу в толпе. Словом, они очутились в самой гуще шумной
городской толчеи. Празднично разубранные витрины магазинов не оставляли
сомнения в том, что снова наступили святки. Но на этот раз был уже вечер, и
на улицах горели фонари.
это здание.
обучение!
восседавшего за такой высокой конторкой, что, будь она еще хоть на два дюйма
выше, голова у него уперлась бы в потолок, Скрудж в неописуемом волнении
воскликнул:
которых показывали семь пополудни. С довольным видом он потер руки, обдернул
жилетку на объемистом брюшке, рассмеялся так, что затрясся весь от сапог до
бровей, - и закричал приятным, густым, веселым, зычным басом:
стремительно вбежал в комнату в сопровождении другого ученика.
Помереть мне, если это не он! Ну, конечно, он! Бедный Дик! Он был так ко мне
привязан.
нынче сочельник, Дик! Завтра рождество, Эбинизер! Ну-ка, мигом запирайте
ставни! - крикнул он, хлопая в ладоши. - Живо, живо! Марш!
выскочили на улицу со ставнями в руках; четыре, пять, шесть - поставили
ставни на место; семь, восемь, девять - задвинули и закрепили болты, и
прежде чем вы успели бы сосчитать до двенадцати, уже влетели обратно, дыша
как призовые скакуны у финиша.
выскакивая из-за конторки. - Тащите все прочь, ребятки! Расчистим-ка
побольше места. Шевелись, Дик! Веселей, Эбинизер!
благословения старика. В одну минуту все было закончено. Все, что только по
природе своей могло передвигаться, так бесследно сгинуло куда-то с глаз
долой, словно было изъято из обихода навеки. Пол подмели и обрызгали, лампы
оправили, в камин подбросили дров, и магазин превратился в такой хорошо
натопленный, уютный, чистый, ярко освещенный бальный зал, какой можно только
пожелать для танцев в зимний вечер.
дирижерский пульт, и принялся так наяривать на своей скрипке, что она
завизжала, ну прямо как целый оркестр. Пришла миссис Физзиуиг - сплошная
улыбка, самая широкая и добродушная на свете. Пришли три мисс Физзиуиг -
цветущие и прелестные. Пришли следом за ними шесть юных вздыхателей с
разбитыми сердцами. Пришли все молодые мужчины и женщины, работающие в
магазине. Пришла служанка со своим двоюродным братом - булочником. Пришла
кухарка с закадычным другом своего родного брата - молочником. Пришел
мальчишка-подмастерье из лавки насупротив, насчет которого существовало
подозрение, что хозяин морит его голодом. Мальчишка все время пытался
спрятаться за девчонку - служанку из соседнего дома, про которую уже
доподлинно было известно, что хозяйка дерет ее за уши. Словом, пришли все,
один за другим,- кто робко, кто смело, кто неуклюже, кто грациозно, кто
расталкивая других, кто таща кого-то за собой,- словом, так или иначе, тем
или иным способом, но пришли все. И все пустились в пляс - все двадцать пар
разом. Побежали по кругу пара за парой, сперва в одну сторону, потом в
другую. И пара за парой - на середину комнаты и обратно. И закружились по
всем направлениям, образуя живописные группы. Прежняя головная пара, уступив
место новой, не успевала пристроиться в хвосте, как новая головная пара уже
вступала - и вСЯКИЙ раз раньше, чем следовало,- пока, наконец, все пары не
стали головными и все не перепуталось окончательно. Когда этот счастливый
результат был достигнут, старый Физзиуиг захлопал в ладоши, чтобы
приостановить танец, и закричал:
лицо в заранее припасенную кружку с пивом. Но будучи решительным противником
отдыха, он тотчас снова выглянул из-за кружки и, невзирая на отсутствие
танцующих, опять запиликал, и притом с такой яростью, словно это был уже не
он, а какой-то новый скрипач, задавшийся целью либо затмить первого,
которого в полуобморочном состоянии оттащили домой на ставне, либо
погибнуть.
сладкий пирог, и глинтвейн, и по большому куску холодного ростбифа, и по
большому куску холодной отварной говядины, а под конец были жареные пирожки
с изюмом и корицей и вволю пива. Но самое интересное произошло после
ростбифа и говядины, когда скрипач (до чего же ловок, пес его возьми! Да, не
нам с вами его учить, этот знал свое дело!) заиграл старинный контраданс
"Сэр Роджер Каверли" и старый Физзиуиг встал и предложил руку миссис
Физзиуиг. Они пошли в первой паре, разумеется, и им пришлось потрудиться на
славу. За ними шло пар двадцать, а то и больше, и все - лихие танцоры, все -
такой народ, что шутить не любят и уж коли возьмутся плясать, так будут
плясать, не жалея пяток!
тут бы не сплошал, да и миссис Физзиуиг тоже. Да, она воистину была под
стать своему супругу во всех решительно смыслах. И если это не высшая
похвала, то скажите мне, какая выше, и я отвечу - она достойна и этой. От
икр мистера Физзиуига положительно исходило сияние. Они сверкали то тут, то
там, словно две луны. Вы никогда не могли сказать с уверенностью, где они
окажутся в следующее мгновение. И когда старый Физзиуиг и миссис Физзиуиг
проделали все фигуры танца, как положено,- и бегом вперед, и бегом назад, и,
взявшись за руки, галопом, и поклон, и реверанс, и покружились, и нырнули
под руки, и возвратились, наконец, на свое место, старик Физзиуиг подпрыгнул
и пристукнул в воздухе каблуками - да так ловко, что, казалось, ноги его
подмигнули танцорам,- и тут же сразу стал как вкопанный.
Физзиуиг, став по обе стороны двери, пожимали руку каждому гостю или гостье
и пожелали ему или ей веселых праздников. А когда все гости разошлись,
хозяева таким же манером распрощались и с учениками. И вот веселые голоса
замерли вдали, а двое молодых людей отправились к своим койкам в глубине
магазина.
он был с теми, кто там плясал, с тем юношей, в котором узнал себя. Он как бы
участвовал во всем, что происходило, все припоминал, всему радовался и
испытывал неизъяснимое волнение. И лишь теперь, когда сияющие физиономии
Дика и юноши Скруджа скрылись из глаз, вспомнил он о Духе и заметил, что тот
пристально смотрит на него, а сноп света у него над головой горит необычайно
ярко.
благодарности,- заметил Дух.
Контровский Владимир
Белов Вольф
Прозоров Александр
Плотников Александр
Акунин Борис
Никитин Юрий