достаточно времени, чтобы зайти с этим наиважнейшим ключом к себе домой -
под покровом ночи его никто бы не заметил. У него было достаточно времени,
чтобы отомкнуть склеп и перенести туда некоторое количество негашеной
извести из кучи у ворот. Чем он действительно занимался в этот промежуток
времени, было бы объяснено в дальнейших главах".
которое Эдвин должен был передать Розе. Ради поддержания своей теории он
вынужден игнорировать самую важную улику, оставленную преступником. И
Проктор попросту отмахивается от нее, утверждая, что кольцо, с его "роковой
силой держать и влечь", это всего-навсего один из ложных следов,
разбросанных Диккенсом в романе. Весьма беспомощное уклонение от серьезной
трудности! Если Диккенс с такой торжественностью ввел это кольцо в роман
только для того, чтобы "сбить читателя со следа", а не для того, чтобы в
дальнейшем использовать эту выразительную деталь, значит Диккенс поистине
был плохой писатель.
принадлежит к числу тех действующих лиц, которых автор мог бы обречь на
смерть. Это чистейшее заблуждение: на самом деле, Эдвин Друд очень бледный
персонаж. Он не вызывает эмоций. Мы очень мало о нем знаем. Его судьба
интересна только в силу своей таинственности, а не потому, что мы его
жалеем. Он почти бесцветен, а то немногое, что о нем рассказано, не служит к
его выгоде: он полон самомнения, доверчив до глупости, легко раздражается.
"Его самовлюбленность, - говорит Ланг, - делает его крайне несимпатичным".
Он, безусловно, не принадлежит к числу тех действующих лиц, которых автор
или читатели захотели бы сохранить.
разговора со старухой; тут он даже сам себе противоречит. Вообще, его
остроумная статья вызывает подозрение, что свою теорию он создал раньше, чем
хорошенько ознакомился с фактами, изложенными в романе, и затем подгонял их
к уже готовой схеме.
они-то и намечают путь, по которому надо идти. Основой фабулы, говорит он,
"было убийство племянника его дядей" - а не только покушение на убийство. И
в конце романа мы увидели бы убийцу в камере для осужденных, где он
пересматривает всю свою жизнь, исповедуется в своем преступлении и признает
его ненужность. А раскрытие преступления должно было совершиться с помощью
кольца. Все это вполне согласуется с теорией, которую мы намерены теперь
изложить и которая логически вытекает из одного очень простого соображения,
а именно, что не стал бы Диккенс так подробно расписывать замысел
преступления и накапливать столько неотразимых улик против преступника, если
бы в конце концов оказалось, что преступления не было и все эти улики не
нужны.
убийство совершилось. Таков был первоначальный замысел Диккенса, и все
описанное в первых главах показывает, что он от него не отказался.
принятые им меры, все его расчеты вплоть до того момента, когда удар был
нанесен. И мы так хорошо знаем план, разработанный этим артистом
преступления, мы так ясно ощущаем его непоколебимую злую волю, что как будто
своими глазами видим то, что произошло в эту бурную полночь, во время
разгула стихий.
реально осуществилось. "Что случилось? Кто это сделал?" - восклицает он,
пробуждаясь от населенного страшными видениями сна (глава X). О том же
говорят его полубредовые признания в притоне для курильщиков опиума, уже
после преступления: "Сто тысяч раз я это проделывал здесь, в этой комнате...
Да, это было мне приятно!.. Я делал это так часто и так подолгу, что, когда
оно совершилось на самом деле, его словно и делать не стоило, все кончилось
так быстро!" (глава XXIII). К тому же заключению приводят нас записи в его
дневнике, которые он читает мистеру Криспарклу. Они начинаются с упоминания
о терзающих его "недобрых предчувствиях", о "болезненном страхе за моего
дорогого мальчика"; и, конечно, эти неосязаемые предчувствия оправдались, о
чем позаботился сам Джаспер: "Мой бедный мальчик убит".
оставалось сомнение; и он заманивает в ловушку непроницательного читателя,
подчеркивая в дальнейших главах, что "никаких следов Эдвина Друда не было
обнаружено", "не было доказательств, что исчезнувший юноша убит". Это верно.
Но, припомнив разработанный Джаспером план, нетрудно догадаться, что
доказательств нет именно потому, что Эдвин Друд убит. Его тело сожжено
негашеной известью. И дерзкое поведение Джаспера, его небоязнь подозрений,
его уверенность в том, что, сколько бы ни искали, все равно ничего не
найдут, как раз и доказывает, что он осуществил свой план. И потому именно,
что улики все уничтожены, понадобилось это кольцо, единственная улика, о
которой Джаспер не знал и которой не предусмотрел. Это та ничтожная
случайность, которая повернет судьбу.
мы сразу видим, что оно слабо, искусственно и неубедительно. В главе XX он
говорит о предположительном обвинении Джаспера, по при этом разбирает доводы
не за, а против его виновности. Это еще одна авторская уловка, попытка
навести нас, если возможно, на ложный след. Роза подозревает Джаспера. На
каком основании? Могла ли любовь к ней подвигнуть его на убийство? Да, если
эта любовь так безумна, как говорит сам Джаспер, если это всепоглощающая
страсть. И затем от лица Розы излагается рассуждение, нарочитое, конечно, но
довольно убедительное: "Исчезновение Эдвина он упорно называл убийством...
Если он боялся раскрытия преступления, разве ему не было бы выгоднее
поддерживать версию о добровольном исчезновении?" Диккенс, стремясь сбить
нас со следа, разумеется, не объясняет, что открыто обвинить Невила в
убийстве для Джаспера гораздо безопаснее, чем допускать, чтобы в умах
окружающих зародились какие-либо сомнения, что. конечно, произошло бы, если
бы ситуация оставалась неясной. Тогда подозрение могло бы в любую минуту
обратиться на него самого, а так он его заранее отвел. Короче говоря,
Джаспер поступает именно так, как на его месте поступил бы всякий хитрый и
дальновидный преступник.
когда-нибудь раскрыта тайна, замкнутая в сердце виновника?
совершилось, после того как Невил был сперва обвинен, потом отпущен за
недостатком улик и уехал в Лондон, "в Клойстергэме появилось новое лицо".
Когда именно, точно не указано, во всяком случае через несколько месяцев
после описанного выше и столь богатого событиями рождества - по-видимому,
летом. Незнакомец сообщает, что его зовут Дэчери, Дик Дэчери. Он объявляет о
своем намерении пожить в Клойстергэме месяц-другой, "а может быть и совсем
тут обосноваться". Он снимает комнаты у главного жезлоносца, мистера Топа, в
домике над воротами, как раз напротив квартиры Джаспера. Кто же такой этот
Дэчери? Это и есть настоящая тайна. Это та неожиданность, которую припас
Диккенс для читателей, которую он подготовлял с самого начала. И о его
искусстве свидетельствует именно то, что до сих пор критики либо
преуменьшали значение этого эпизода, либо вовсе оставляли его без внимания.
обычными приемами для достижения драматического эффекта. С другой стороны,
хотя манера автора и неотделима от его личности, нужно учитывать, что он
может сознательно кое-что в ней изменить, что он может стремиться избежать
повторений. В "Эдвине Друде" Диккенс так подобрал все детали, что не только
все они значимы, по ни одна не случайна; каждая служит определенной пели,
каждая имеет точное место в окончательном плане. Чем чаще читаешь и
анализируешь этот роман, тем это становится очевиднее.
раз, как он наводит нас на разгадку, подсовывает нам решение, силится
разъяснить темную фразу или непонятный факт, читателю надлежит проявлять
скептицизм. Диккенс заранее рассчитал - и не ошибся в расчетах, - что
всякий, кто усомнится в гибели Эдвина Друда, немедленно придет к выводу, что
Дэчери и есть исчезнувший юноша. Самая очевидность такой догадки должна
послужить нам предостережением; самая простота этого решения вызывает
вопрос: "Что уж это за особенная тайна?"
действующих лиц. Решить, кто такой Дэчери можно только путем исключения;
нужно, чтобы мы могли сказать: "Дэчери - это такой-то, потому что никто
другой им быть не может". А затем нужно посмотреть, могло ли данное лицо
сыграть такую роль и были ли у него на то причины. Затем удостовериться, что
и сам Диккенс - втайне, но уверенной рукой - наметил это лицо, снабдил его
нужными чертами и достаточными побудительными мотивами. И, наконец,
приглядеться, не отводил ли он нарочно внимание от этого лица на протяжении
всего романа, так, чтобы конечное решение было действительно неожиданным. А
воображать, будто Диком Дэчери может оказаться из всех персонажей именно
тот, на которого сразу падает подозрение, - значит сводить тайну Диккенса к
совершенному ребячеству.
переодетый и замаскированный; он прибыл в Клойстергэм, чтобы следить за
Джаспером; он собирает улики против преступника, которого подозревают, но не
могут привлечь к суду.
хотя что это за мотив - только ли желание отомстить за Эдвина Друда или
нечто большее - нам не сказано. Но личная его заинтересованность так
очевидна, что искать его надо среди тех, у кого могла быть такая
заинтересованность, то есть среди непосредственных участников драмы, которые
будут участвовать и в ее продолжении, - это не кто-нибудь со стороны, не
какой-нибудь новый персонаж, введенный только для данной цели. Кроме того,
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Панов Вадим
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Пехов Алексей