или простой смертный - собрание людей, большинство которых тщетно пыталось
бы поднять это ничтожество до собственного духовного уровня; тем более
странно, и даже обидно было видеть, как сильно увлечена речами такого вожака
толпа степенных людей, чья искренность ни в одном проницательном и
беспристрастном наблюдателе не могла вызвать и тени сомнений.
множество лиц и на всех до единого написано напряженное внимание и
готовность действовать. Ни беспечности, ни лени, ни праздного любопытства;
здесь и на мгновение нельзя было подметить тех многочисленных оттенков
равнодушия, которые стали обычны для всех других сборищ. Каждый понимал, что
положение его, по той или иной причине, хуже, чем оно могло бы быть; каждый
считал своим долгом примкнуть к остальным, чтобы добиться лучшей доли;
каждый знал, что ему не на что надеяться, кроме как на объединение со своими
товарищами; каждый был преисполнен веры. истинной или ложной (к несчастью,
на сей раз ложной), - веры глубокой, искренней, чистосердечной, - все это
любой наблюдатель, не закрывающий умышленно глаза, увидел бы так же ясно,
как голые балки, поддерживающие крышу, и выбеленные кирпичные стены. И любой
честный наблюдатель должен был бы в глубине души признать, что эти люди в
самом заблуждении своем обнаруживали высокие нравственные качества, которые
могли бы принести добрые плоды, и что утверждать (ссылаясь на огульные,
якобы бесспорные теории), будто они сбиваются с пути не в силу каких-либо
причин, а просто по собственному неразумию и злой воле, - это все равно, что
утверждать, будто бывает дым без огня, смерть без рождения, жатва без сева
или что бы то ни было, возникшее из ничего.
направо скомканным носовым платком и вложил все свои восстановленные силы в
презрительную и горькую улыбку.
Кокстауна! Что сказать о человеке, о рабочем человеке - как ни кощунственно
называть его этим славным именем, - отлично знающем по собственному опыту
все ваши обиды и гонения на вас, - на силу и крепость Англии, - слышавшем,
как вы, с благородным и величественным единодушием, перед которым задрожат
тираны, решили внести свою лепту в фонд Объединенного Трибунала * и
соблюдать все правила, изданные этим органом на благо вам, каковы бы они ни
были, - что, спрашиваю я вас, можно сказать об этом рабочем, - ибо так я
вынужден называть его, - который в такое время покидает свой боевой пост и
изменяет своему знамени; в такое время оказывается предателем, трусом и
отступником, и не стыдится, в такое время, открыто заявить о том, что он
принял позорное, унизительное решение остаться в стороне и не участвовать в
доблестной борьбе за свободу и справедливость!
послышалась брань, свистки, но большинство слушателей считало зазорным для
себя осудить человека, не выслушав его. "Не ошибись, Слекбридж. Вызови его!
Пусть говорит!" Такие возгласы раздавались со всех сторон. Наконец кто-то
громко крикнул: "А он здесь? Ежели он здесь, Слекбридж, то мы послушаем, что
он скажет, а ты пока помолчи". Что и было принято под дружные аплодисменты.
вытянув во всю длину правую руку (по примеру всех Слекбриджей), дабы
усмирить разбушевавшееся море, он стоял молча, пока не наступила тишина.
заговорил тогда Слекбридж. - Ничего нет удивительного в том, что вы, гонимые
сыны труда, отказываетесь верить в существование такого человека. Но
существовал же тот, кто продал свое первородство за чечевичную похлебку *,
существовал и Иуда Искариот и Каслри *, существует и этот человек!
обличал оратор, появился рядом с ним перед собранием. Он был бледен и,
видимо, волновался - особенно выдавали его слегка дрожащие губы; но он стоял
спокойно, держась левой рукой за подбородок, и ждал, чтобы ему дали
возможность говорить. Председатель собрания решил теперь взять дело в свои
руки.
друга Слекбриджа, который, может быть, немного погорячился, занять свое
место, а мы покуда послушаем, что скажет Стивен Блекпул. Вы все знаете
Стивена Блекпула. Знаете его горькую судьбу и его доброе имя.
вытирая потный лоб слева направо, - именно слева направо, а не наоборот.
говорили про меня, и думается мне, мои слова дела не поправят. Но пусть
лучше вы узнаете правду обо мне из моих уст, а не из чужих, хотя я всегда
путаюсь и сбиваюсь, когда меня слушает много людей.
хотел стряхнуть ее напрочь.
согласился с вашим решением. Я не могу с ним согласиться. Друзья мои, я не
верю, что это будет к добру. Как бы худо не было.
со всеми. Но есть причина, - у меня, понимаете, есть такая причина, отчего
мне это заказано. И не только нынче, а навсегда, на всю жизнь.
ярости.
разве не от этого я предостерегал вас? И каково же видеть такое малодушие в
человеке, который сам пострадал от несправедливых законов? О братья мои, я
спрашиваю вас, каково видеть человека из вашей же среды, который столь
труслив и продажен, что по своей воле обрекает на гибель и себя, и вас, и
детей, и внуков ваших?
большинство собравшихся молчали. Они видели осунувшееся, взволнованное лицо
Стивена, читали на нем искреннее бесхитростное чувство и по добросердечию
своему не столько возмущались им, сколько жалели его.
ремесло. Ему за это деньги платят, и он свое дело знает. Пусть и занимается
им. А что выпало мне на долю, пусть его не тревожит. Это его не касается.
Это касается только меня одного.
благородства, что тишина стала еще полнее, а лица слушателей еще
сосредоточенней. Тот же громкий голос крикнул: "Слекбридж, не мешай нам
слушать, попридержи язык!", после чего воцарилось мертвое молчание.
слышен, - братья мои и товарищи - ибо для меня вы товарищи, хоть я и знаю,
что этот делегат думает иначе, - я скажу вам только одно, и больше мне
сказать нечего, хоть бы я говорил до самого утра. Я хорошо знаю, что меня
ждет. Знаю, что вы не захотите иметь дело с человеком, который нынче не
пошел вместе с вами. Знаю, что, ежели я буду умирать под забором, вы, не
задумываясь, пройдете мимо, словно никогда меня в глаза не видали. Все, что
мне предстоит, я должен стерпеть.
Подумай еще, прежде чем все твои старые друзья отвернутся от тебя.
взоры были устремлены на лицо Стивена. Если бы он взял обратно свое решение,
у каждого из них камень свалился бы с души. Он посмотрел вокруг себя и понял
это. И тени злобы не было в его сердце против них; он хорошо знал их, не по
случайным заблуждениям и слабостям, а так, как только свой брат рабочий мог
их знать.
своим путем. Я должен проститься со всеми здесь.
немного, потом медленно опустил их.
которые я увидел впервые, когда был молод и на сердце было легко. Сроду я ни
с кем из своих не ссорился; и, бог свидетель, не я нынче ищу ссоры с вами.
Меня назовут предателем... вы назовете, - сказал он, обращаясь к Слекбриджу,
- но назвать легче, чем доказать. Пусть так.
вспомнил, что забыл сказать еще об одном, и остановился.
морщинами лицо, словно обращаясь лично к каждому из собравшихся и в первых
рядах и в последних, - быть может, когда вы обсудите мое дело, вы пригрозите
забастовкой, ежели меня хозяева не уволят. Лучше мне умереть, чем дожить до
такого дня; а ежели вы этого не потребуете, я буду по-прежнему работать
среди вас, хоть вы и отвергнете меня, - иначе мне нельзя; не потому, что я
хочу идти вам наперекор, а потому, что жить надо. Меня работа кормит. А куда
я пойду, - ведь я работал в Кокстауне еще в те годы, когда меня от земли не
видать было. Я не жалуюсь на то, что отныне все отвернутся от меня и никто
даже глядеть на меня не захочет. Но я надеюсь, что мне позволено будет
работать. Ежели, друзья, за мной осталось хоть какое-то право, то я думаю,
это право у меня есть.
проходе между скамьями слышался тихий шорох - люди молча сторонились, давая
дорогу тому, кого они обязались не считать больше своим товарищем. Ни на
кого не глядя, с тем скромным достоинством, которое ничего не ищет и ничего
не требует, Старый Стивен, унося груз своих невзгод, покинул собрание.
простерши витийственную руку, озабоченно взирая на толпу, словно он своей
могучей нравственной силой удерживал готовую разразиться бурю, решил поднять
дух своих слушателей. Разве римлянин Брут, о мои соотечественники британцы,
не осудил на смерть своего сына; и разве спартанские матери, о мои друзья,
чья победа не за горами, не погнали своих детей, бежавших с поля брани,
навстречу острым мечам неприятеля? И не велит ли рабочим Кокстауна священный
Никитин Юрий
Андреев Николай
Корнев Павел
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман
Посняков Андрей