поднялись со дна глубокого, долго скрываемого родника, но они не утоляли
жестокой боли, терзавшей ее сердце.
относиться к вам. Более полная осведомленность об обстоятельствах, в которых
он очутился, и мое руководство, мои советы, как из них выпутаться - советы
весьма ценные, надеюсь, ибо они будут исходить от шалопая и мота куда
большего размаха, - позволят мне оказывать некоторое влияние на него, чем я,
разумеется, воспользуюсь для своей цели. Но довольно, я и так наговорил
слишком много. Я словно стараюсь выставить себя каким-то добряком, а между
тем, честное слово, у меня и в мыслях этого нет, я, напротив, открыто
заявляю, что нисколько на добряка не похож. Вот там, среди деревьев, -
добавил он, подняв глаза и оглядевшись, тогда как до сих пор он не сводил
глаз с ее лица, - легок на помине, ваш брат. Очевидно, он только что
приехал. Так как он идет в нашу сторону, не пойти ли нам ему навстречу и
перехватить его? В последнее время он очень молчалив и грустен. Быть может,
совесть корит его за сестру - если такая вещь как совесть вообще существует.
Но, честное слово, я слишком часто слышу разговоры о ней, чтобы в нее
верить.
щенку. Он лениво брел по лесу, похлопывая тростью по веткам, или вдруг
нагибался и со злостью сдирал ею мох со стволов. Он вздрогнул, когда они
застали его врасплох за этим занятием, и кровь бросилась ему в лицо.
взяв за плечо, так что теперь все трое шли в сторону дома, - чье имя
вырезали вы на дереве?
на коре имя какой-нибудь красотки.
с огромным личным состоянием - тогда другое дело. И будь она не красотка, а
страшна, как смертный грех, я тоже не отказался бы от нее. Я вырезал бы ее
имя хоть сто раз, чтобы доставить ей удовольствие.
сестрицу.
не замечая его грубого тона.
Я этого не говорил.
- Это иногда бывает с людьми, когда им очень скучно. Не верьте ему, миссис
Баундерби. Он знает, что это неправда. Если он не повеселеет хоть немного, я
сообщу вам его мнение о вас, которое он с глазу на глаз выражал мне.
тоном обращаясь к своему покровителю, которым безмерно восхищался, но с
прежним упрямством качая головой, - вы не можете сообщить ей, что я хвалил
ее за корыстолюбие. Я, вероятно, хвалил ее за обратное, и опять похвалил бы,
будь у меня на то основание. Однако оставим это. Вам наши дела мало
интересны, а я сыт по горло такими разговорами.
вошла в дом. Он постоял, глядя ей вслед, пока она, поднявшись по ступенькам,
не исчезла в полутемном проеме дверей, потом опять взял ее брата за плечо и
дружеским кивком головы пригласил его погулять по саду.
смирении мистер Баундерби решил сохранить розы Никитса, уменьшив их число, -
и Том, сидя на низкой ограде, сердито рвал бутоны и ломал их, а его
неотразимый демон-искуситель склонился над ним, поставив одну ногу на
парапет и легко опираясь рукой о колено. Цветник был разбит под самым ее
окном. Быть может, она видела их.
просто не знаю, как быть.
мистер Хартхаус, хоть удавиться. Вы и представить себе не можете, в какие
тиски я попал, а сестра могла бы меня вызволить, но не захотела.
впивался в них зубами и снова с ожесточением вырывал изо рта. Посмотрев на
него долгим испытующим взглядом, его собеседник заговорил непринужденно и
даже не без игривости.
ведь получали от нее деньги, шалун вы этакий!
доставать? Старик Баундерби вечно хвалится, что в мои годы он жил на два
пенса в месяц или вроде того. Отец мой постоянно "кладет предел", как он
выражается, и с самого детства я не имел права переступать его. У моей
родительницы нет ничего своего - одни болезни. Что же остается человеку
делать? Куда мне обращаться за деньгами, если не к сестре?
Хартхаус, стараясь урезонить его, взял его за лацкан.
вероятности, столько, сколько мне нужно, у нее и быть не может. Но она
должна была достать их. И могла достать. После всего, что я уже рассказал
вам, нет смысла делать из этого тайну: вы знаете, что она вышла за старика
Баундерби не ради себя и не ради него, а ради меня. А если ради меня, то
почему же она не выжимает из него то, что мне нужно? Она вовсе не обязана
сообщать ему, что она сделает с его деньгами. У нее ума хватит, она отлично
сумела бы выманить их у него, лишь бы пожелала. Почему же она не желает,
когда я говорю ей, что для меня это страшно важно? Так нет же. Сидит возле
него точно каменная, а стоило бы ей полюбезничать с ним - он сразу бы
выложил деньги. Не знаю, как на ваш взгляд, но, по-моему, сестры так не
поступают.
мистеру Джеймсу Хартхаусу очень хотелось выбросить туда Томаса
Грэдграйнда-младшего - не хуже обиженных кокстаунцев, грозивших выбросить
свою собственность в Атлантический океан. Но он устоял перед искушением, и
через каменный парапет полетели только нежные бутоны роз, образовав
маленький плавучий островок.
банкиром.
его побелело - по сравнению с розами оно казалось очень, очень белым.
вращаться в высшем обществе, не способен был недоумевать - с таким же
успехом можно было бы предположить, что он способен растрогаться, - но все
же веки его чуть приподнялись, словно их тронула тень удивления. Хотя
склонность удивляться и раздумывать столь же противоречила его собственным
правилам, как и принципам грэдграйндской школы.
Назовите точную цифру.
что куда больше шло к нему, чем брань, хотя вид у него был достаточно
жалкий. - Теперь деньги мне не помогут. Вот если бы они раньше у меня были.
Но я очень признателен вам, вы истинный друг.
и осел!"
руку, - очень великодушно, мистер Хартхаус.
впредь, милый мой, если сядете на мель, лучше откройтесь мне, потому что я
лучше вас знаю, как в таких случаях находить выход.
что я не узнал вас раньше.
несколько роз, как бы для того, чтобы внести и свой вклад в образование
островка, который упорно устремлялся к ограде, словно хотел слиться с
материком, - каждый человек, что бы он ни делал, блюдет свою выгоду, и я
ничем не отличаюсь от своих ближних. Я просто жажду, - в его жажде
чувствовалась прямо-таки тропическая истома, - чтобы вы мягче обращались с
сестрой, и вообще были бы для нее любящим и нежным братом, как она того
заслуживает.
таким видом, что тот вполне мог поверить - и поверил, дурень несчастный! -
будто Хартхаус лишь по доброте своей и от чистого сердца навязал ему
условие, дабы он меньше чувствовал себя обязанным за предложенную помощь, -
а теперь нам суждена разлука... до самого обеда.
ноги проворные - он пришел раньше, чем явился мистер Баундерби.
целуя ее. - Я знаю, что ты меня любишь, и ты знаешь, что я тебя люблю.
брата. Увы, не только для брата!
Лукин Евгений
Каменистый Артем
Сапковский Анджей
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Лондон Джек