против Джарндисов" снова должно было слушаться в этот самый день, поэтому
Ричард предложил мне пойти с ним в суд и посмотреть, что там делается. Это
был его последний день в Лондоне, и ему очень хотелось побывать в суде, а я
ни разу туда не ходила, поэтому я согласилась, и мы направились к
Вестминстер-Холлу, где происходило судебное заседание. Всю дорогу мы
уговаривались, что Ричард будет писать мне, а я ему, и строили огромные
воздушные замки. Опекун знал, куда мы направились, и поэтому не пошел с
нами.
в его кабинете в Линкольнс-Инне, - уже восседал на своем судейском помосте с
чрезвычайно важным и торжественным видом, а ниже помоста стоял покрытый
красным сукном стол с жезлом, печатями и огромным приплюснутым букетом
цветов, который напоминал крошечную клумбочку и наполнял ароматом весь зал.
Ниже этого стола, навалив перед собой кипы бумаг на устланный циновками пол,
длинной вереницей сидели поверенные, и тут же, в париках и мантиях,
расположились джентльмены из адвокатуры, причем некоторые бодрствовали,
другие спали, а один произносил речь, но никто его не слушал. Лорд-канцлер
откинулся на спинку своего очень покойного кресла с подушечками на ручках и,
облокотившись на подушечку, опустил голову на руку; некоторые из
присутствующих дремали; другие читали газеты; третьи прохаживались по залу
или шептались, сбившись в кучку, и все, казалось, были тут совсем как дома,
ничуть не торопились, ни о чем не заботились и чувствовали себя очень уютно.
тяжущихся, видеть всю эту пышность и великолепие, вспоминая о разорении,
нужде и нищенском прозябании, которые за этим скрываются; сознавать, что, в
то время как боль несбыточных надежд терзает столько сердец, эта
торжественная церемония спокойно продолжается изо дня в день, из года в год
в столь же безукоризненном порядке и так же невозмутимо; смотреть на
лорд-канцлера и всю орду юристов, поглядывающих друг на друга и на публику с
таким видом, словно никто из них и не слыхивал, что правосудие, во имя
которого они здесь собрались, служит предметом горьких шуток во всей Англии,
вызывает всеобщий ужас, презрение и негодование, славится как нечто столь
позорное и постыдное, что разве только чудо может заставить его принести
кому-нибудь хоть малейшую пользу, - словом, наблюдать, что тут творится,
было для меня так странно и противоестественно, что я, неискушенная во всем
этом, вначале просто не верила своим глазам и ничего не могла понять. Я
сидела там, куда посадил меня Ричард, старалась прислушиваться и
присматриваться к окружающему, но мне чудилось, будто все здесь какое-то
нереальное, если не считать бедной маленькой мисс Флайт, слабоумной
старушки, которая стояла на скамье, кивая головой в сторону судейских.
своих владениях и с большим удовлетворением и гордостью обратила мое
внимание на их главнейшие достопримечательности. Мистер Кендж тоже подошел
побеседовать с нами и примерно в том же стиле отдал должное суду с учтивой
скромностью хозяина, который показывает гостям свой дом. Он сказал, что мы
не очень удачно выбрали день для посещения суда - лучше было прийти на
первое заседание сессии, - но и сегодня все здесь очень внушительно, очень
внушительно.
хотя смешно говорить "разбиралось", когда никто здесь не мог ни в чем
разобраться, - по-видимому, иссякло по причине собственной
бессодержательности, ибо судоговорение не привело ни к какому результату,
которого, впрочем, никто и не ожидал. Лорд-канцлер сбросил со своего стола
пачку бумаг джентльменам, сидевшим ниже его, и кто-то провозгласил:
"Джарндисы против Джарндисов". Тут послышался глухой говор, смех,
посторонние устремились к выходу, а клерки принялись втаскивать в зал
документы, приобщенные к этому делу, - громадные кипы, связки, бесчисленные
мешки, набитые бумагами.
указаний" относительно какого-то расчета судебных пошлин - по крайней мере
так поняла я, хотя понимала я довольно смутно. Впрочем, я сосчитала, что
целых двадцать три джентльмена в париках "выступили по этому делу", как они
выражались, но все они, видимо, разбирались в нем не лучше меня. Они
толковали о нем с лорд-канцлером, спорили и объяснялись друг с другом,
причем одни говорили, что надо поступить так, другие - что надо поступить
этак, третьи в насмешку предлагали зачитать свидетельские показания, а это
были громадные томы; меж тем глухой говор и смех все нарастали, и
присутствующие развлекались от нечего делать всем происходящим, но никто не
мог ничего понять. Прошло около часа, множество речей было начато и
прервано, наконец "дело отложили", как выразился мистер Кендж, а бумаги
снова увязали, прежде чем клерки успели притащить весь их запас.
и была глубоко потрясена - таким измученным выглядело его красивое молодое
лицо.
повезет, и дело пойдет на лад!
документы для мистера Кенджа; клерк тоже увидел меня и поклонился с таким
жалостным видом, что мне захотелось уйти из суда. И вот, не успел Ричард
взять меня под руку и повести к выходу, как мистер Гаппи подошел к нам.
Саммерсон, но здесь присутствует одна дама, моя хорошая знакомая, которая
знает мисс Саммерсон и жаждет иметь удовольствие пожать ей руку.
моей крестной, а теперь внезапно возникла передо мной, словно воспоминание,
принявшее человеческий облик.
изменилась.
так же сурово, как встарь. - Теперь все стало по-другому. Ну что ж! Рада вас
видеть, рада, что вы не слишком загордились - узнали меня.
теперь меня зовут миссис Чедбенд. Ну что ж! Прощайте, и желаю вам всего
лучшего.
вздохнул мне прямо в ухо и начал проталкиваться вместе с миссис Рейчел
сквозь обступившую нас небольшую толпу каких-то людей, входивших и
выходивших и столкнувшихся здесь потому, что суд перешел к слушанию другого
дела. Мы с Ричардом тоже стали пробираться к выходу, и у меня еще не
изгладилось неприятное впечатление от этой неожиданной встречи со старой
знакомой, когда я увидела, что в нашу сторону, но не видя нас, идет не кто
иной, как мистер Джордж. Он шагал, не обращая внимания на людей, теснившихся
вокруг, и, будучи на голову выше их ростом, всматривался в глубину зала.
мисс. Вы не можете помочь мне найти одну особу, которая мне нужна? А то я
здесь совсем запутался.
остановился в углу за широкой красной портьерой.
Флайт, которая с самого начала не отходила от меня и (к моему великому
смущению) то и дело указывала на меня своим судейским знакомым, шепча им на
ухо: "Тсс! Слева от меня Фиц-Джарндис!"
говорили об одном человеке? О Гридли, - добавил он тихим шепотом и прикрыв
рот рукой.
это его разрешенья. Но сейчас он кончает свой последний поход, мисс, и ему
хочется повидаться с нею. Говорит, что они друг другу сочувствуют и что
здесь они вроде как дружили. Вот я и пришел сюда за нею, потому что, когда я
сидел сегодня у постели Гридли, мне чудилось, будто я слышу бой барабанов,
повязанных траурным крепом.
Счастье, что я вас здесь встретил, мисс, а не то я один, пожалуй, и не сумел
бы обойтись с этой леди.
по-военному, пока я шепотом объясняла маленькой мисс Флайт, с какой доброй
целью он пришел сюда.
воскликнула она. - Вот уж не ожидала! Дорогая моя, я с величайшим
удовольствием пойду к нему.
Джордж.
честью! Военный, дорогая моя. Ни дать ни взять генерал! - шептала она мне.
столь церемонно и вежливо и приседать так часто, что ее нелегко было вывести
из здания суда. Когда же это наконец, удалось, она позволила мистеру Джорджу
взять ее под руку и стала величать его "генералом", к безмерному
удовольствию каких-то зевак, глазевших на нас. Мистер Джордж был так смущен
всем этим и так почтительно умолял меня не покидать его, что я не решилась
расстаться с ними, особенно потому, что при мне мисс Флайт всегда была
сговорчива; да и она тоже сказала:
Шилова Юлия
Скальци Джон
Белов Вольф
Курылев Олег
Круз Андрей
Шилова Юлия