Чтение 17–й страницы книги ~Сестра Керри~

- Как ты думаешь, куда она могла пойти? - спросила обеспокоенная Минни.

- А я почем знаю? - отозвался ее муж, и в глазах его блеснул нехороший
огонек. - Ушла, так пусть теперь и пеняет на себя.

Минни в недоумении покачала головой.

- Ох! - вздохнула она. - Керри не понимает, что она наделала.

- Ну, что ж, - сказал Гансон, зевая и потягиваясь, - чем ты тут можешь
помочь?

Женская натура Минни была, однако, благороднее. К тому же она лучше
представляла себе возможные последствия такого поступка.

- Ох! - снова вырвалось у нее. - Бедная сестра Керри!

А в то время, когда происходил этот разговор, - это было часов в пять
утра, - наша маленькая искательница счастья спала беспокойным сном одна в
своей новой комнате.

Новая жизнь радовала Керри; она, казалось, открывала перед ней большие
возможности. Керри отнюдь не принадлежала к тем чувственным натурам,
которые мечтают лишь сонно нежиться среди роскоши. Она ворочалась в
постели, напуганная собственной смелостью, обрадованная освобождением, и
думала о том, найдет ли какую-нибудь работу и что будет делать Друэ. А сей
достойный джентльмен с такою точностью заранее определил свое будущее, что
в нем не могло быть и места случайностям. Он не умел устоять против того,
к чему его влекло. Он неспособен был разбираться в явлениях жизни
настолько, чтобы понимать, что нужно поступать иначе. Он не мог бы
отказать себе в удовольствии насладиться Керри, как не мог бы отказать
себе в сытном завтраке. Он был способен иногда испытывать угрызения
совести и называть себя негодяем и грешником. Но если и случались у него
такие угрызения совести, то можете не сомневаться, что они были
чрезвычайно мимолетны.

На следующий день он пришел к Керри, и та приняла его у себя в комнате.
Он был все такой же веселый и жизнерадостный.

- Что это вы нос повесили? - спросил он. - Прежде всего пойдем
завтракать. Вам еще нужно купить сегодня кое-что из платья.

Керри взглянула на него, и в ее больших глазах отразились мучившие ее
мысли.

- Мне бы хотелось найти какую-нибудь работу, - сказала она.

- Да вы непременно найдете, - отозвался Друэ. - Зачем беспокоиться
раньше времени. Сначала приведите себя в порядок. Осмотрите город. Я вам
ничего дурного не сделаю.

- Я знаю, что не сделаете, - не совсем искренне согласилась Керри.

- Вы в новых ботинках? - заметил Друэ. - А ну-ка, покажитесь!
Прелестно, черт возьми! А теперь наденьте жакет.

Керри повиновалась.

- Слушайте, он на вас как влитой! - воскликнул он и дотронулся до ее
талии, как бы желая удостовериться, что жакет сидит на ней хорошо.

Он отступил на шаг, с восхищением разглядывая Керри.

- Теперь вам нужна новая юбка. А пока что пойдем завтракать.

Керри надела шляпу.

- А где перчатки? - напомнил ей Друэ.

- Здесь, - сказала Керри, вынимая их из ящика стола.

- Ну, теперь пошли! - сказал Друэ.

И дурные предчувствия утренних часов рассеялись окончательно.

Так было всякий раз, когда возникали эти предчувствия. Друэ не оставлял
ее подолгу одну. У Керри было достаточно времени для одиноких прогулок, но
большую часть ее досуга Друэ заполнял всевозможными развлечениями. В
магазинах Карсона и Пайри он купил ей красивую юбку и блузку. На его
деньги она приобрела разные мелочи туалета и в конце концов совершенно
преобразилась. Зеркало подтвердило то, в чем в глубине души она уже давно
была уверена. Она была хороша, несомненно хороша! Как идет ей эта шляпа! И
разве у нее не прелестные глаза? Прикусив алую нижнюю губку, она смотрела
на свое отражение и впервые с трепетом ощущала свое могущество. А Друз был
так добр к ней!

Однажды вечером они отправились смотреть "Микадо" - оперетту, которая
пользовалась в то время огромным успехом. Перед спектаклем они решили
зайти в ресторан "Виндзор" на Дирборн-стрит; это было довольно далеко от
дома, где теперь жила Керри. Дул холодный ветер, и из окна своей комнаты
Керри видела небо, еще розовое на западе, но синевато-стальное в зените,
где уже воцарялась ночь. В воздухе чуть алело длинное, тонкое облачко,
похожее по форме на пустынный остров в безбрежном океане. Деревья на
противоположной стороне улицы качались мертвыми ветвями, напоминая девушке
картину, которую она часто наблюдала в декабрьские дни из окна родного
дома.

Она вдруг остановилась и заломила маленькие руки.

- В чем дело? - спросил Друэ.

- Ах, я и сама не знаю! - ответила Керри, и губы ее дрогнули.

Друэ как будто угадал ее мысли, обнял одной рукой за плечи и нежно
погладил ей руку.

- Полно! - ласково сказал он. - Все будет хорошо.

Керри отвернулась и стала надевать жакет.

- Я советовал бы вам надеть сегодня боа, - сказал он.

Они пошли по Вобеш-авеню и, дойдя до Адамс-стрит, повернули на запад.
Из витрин уже лились потоки золотистого света. Дуговые фонари шипели над
головой, и высоко-высоко светились окна гигантских конторских зданий. Дул
пронизывающий порывистый ветер. Вокруг толкались и спешили тысячи
служащих, возвращавшихся в этот час с работы. Те, на ком было легкое
пальто, подняли воротники до ушей и низко надвинули на лоб шляпы.
Молоденькие работницы торопливо шли мимо то парами, то вчетвером, смеясь и
весело болтая. Город заполнили толпы человеческих существ, в чьих жилах
текла горячая кровь.

Внезапно Керри встретилась взглядом с чьими-то глазами, показавшимися
ей смутно знакомыми. На нее смотрела девушка, которая проходила мимо
вместе с другими бедно одетыми работницами. Юбки на них были выцветшие и
мешковатые, жакетки сильно поношенные, и вообще выглядели они жалко и
неприглядно.

Керри сразу узнала эти глаза и девушку. То была одна из работниц
обувной мастерской. Девушка тоже, по-видимому, узнала Керри и, когда та
прошла мимо, обернулась и посмотрела ей вслед. У Керри было такое
ощущение, точно между ними пронеслась гигантская волна и отбросила их в
разные стороны. Снова вспомнилось и старое платье, и тяжелый труд, и
машина. Она вздрогнула всем телом.

Друэ ничего не замечал до тех пор, пока Керри не наткнулась на
прохожего, шедшего им навстречу.

- Вы, видно, задумались, - сказал Друэ.

Они пообедали и отправились в театр. Спектакль очень понравился Керри.
Яркие краски и игра артистов произвели на нее глубокое впечатление.
Воображение уносило ее в неведомую страну, где могущественные люди
боролись за власть.

Когда представление окончилось и она вышла с Друэ на улицу, девушка не
могла отвести глаз от экипажей и нарядных дам.

- Обождем минутку, - сказал Друэ, отводя ее назад, в эффектно
отделанный вестибюль.

Дамы и джентльмены теснились здесь оживленной толпой, шуршали платья,
женские головки в кружевных шарфах кивали одна другой, белые зубы сверкали
из-за полуоткрытых губ.

- Давайте посмотрим.

- Шестьдесят семь! - зычно выкрикнул швейцар номер экипажа, и голос его
разнесся под сводами театра. - Шестьдесят семь!

- Как хорошо! - сказала Керри.

- Здорово! - подтвердил Друэ.

На него зрелище нарядной, веселой толпы произвело не меньшее
впечатление, чем на нее. Он слегка сжал ее руку. В какую-то минуту она
подняла на него глаза, взгляд ее сверкал, она улыбалась, и ее ровные зубы
блестели. Когда они двинулись вперед, он наклонился к ней и прошептал:

- Вы очаровательны!

В эту минуту они поравнялись с швейцаром, который как раз широко
распахнул дверцу экипажа, помогая садиться двум дамам.

- Держитесь меня, и у нас будет свой экипаж! - смеясь, сказал Друэ.

Керри вряд ли расслышала его - такое головокружение вызвал у нее этот
водоворот жизни.

После театра они зашли в ресторан закусить. Керри мельком подумала о
позднем часе, но она теперь не подчинялась законам домашнего распорядка;
если бы она успела выработать в себе какие-то привычки, то в эту минуту
они дали бы о себе знать. Курьезная вещь - привычка! Только она может
вытащить человека, совершенно неверующего, из постели для чтения молитв, в
которые он вовсе не верит.

Жертвы привычки, забыв сделать что-то, что, по своему обыкновению,
проделывают каждый день, ощущают непонятное беспокойство, они словно
выбиты из колеи и воображают, что в них говорит голос совести, понуждающий
восстановить нарушенный порядок. Если такое нарушение не совсем обычно,
сила привычки заставляет покорную жертву вернуться и механически проделать
то-то и то-то. "Ну, слава богу, - говорит такой человек, - я выполнил свой
долг", - на самом же деле он уже который раз повторил все то же
пустяковое, но неизменное дело.

Если бы в семье Керри были привиты высокие моральные принципы, она бы
куда больше мучилась укорами совести, чем сейчас. Ужин проходил в
приподнятом настроении. Под влиянием новых впечатлений, вкусной еды, все
еще непривычной для нее ресторанной обстановки, страсти, читавшейся в
глазах Друэ, Керри отдалась во власть минуты и безвольно внимала
собеседнику. Она снова пала жертвой гипноза большого города.

- Ну, - сказал наконец Друэ, - нам, пожалуй, пора идти!

Они уже давно сидели над пустыми тарелками, и глаза их часто
встречались. Керри не могла не чувствовать той трепетной силы, которую