Чтение 34–й страницы книги ~Ангелы на кончике иглы~

-- Так у вас, коллеги, есть своя газета! И ей нужны молодые авторы!

-- Свою газету мы уже подключили, -- сказал молодой человек в сером. --
Если надо, надавим.

-- Давить не надо, я не клоп. А в чем, собственно, дело?

-- Вы, конечно, знаете, что альпинизм -- спорт мужественных.

-- Как же! Видел по телевизору.

-- Однако восхождения проводятся без высоких целей. Вернее, просто с
целью покорять вершины.

-- Верно! -- согласился Раппопорт. -- И вы?..

-- Мы организуем восхождение в честь столетия Владимира Ильича. Группа
комсомольцев во главе с мастером спорта Степановым понесет на вершину пика
Коммунизма бюст Ленина и там его установит. Навечно. Я политрук группы. Мы
хотели бы, чтобы ваша газета регулярно рассказывала читателям о подготовке
беспримерного похода.

-- А бюст тяжелый?

-- Скажи, Степанов! -- приказал политрук.

-- Двадцать четыре и семь десятых килограмма...

-- А вы, политрук, тоже понесете свой бюст?

-- Нет, по плану я буду координировать штурм с базы.

-- Понял! Кто же понесет?

-- Степанов.

-- А остальные?

-- Мы -- ответственные организаторы восхождения, -- объяснил политрук,
-- занимаемся пропагандой мероприятия. Ведь поход высшей категории
трудности! Ну, а политическое значение...

-- Все ясно! -- засопел Раппопорт. -- Я приветствую ваше начинание,
молодые люди! Только давайте, ребятки, договоримся так. Я уже целиком на
вашей стороне. А вдруг не донесете бюст? Ну зачем вам вляпываться? Я уверен,
что все будет в порядке. Донесете -- немедленно сообщим... Даю слово
советского газетчика!

Не ожидая, пока трое найдутся, что возразить, он поднялся и начал всем
им сердечно трясти руки.

-- Желаю успеха! Хорошее дело задумал комсомол! Подумать только:
двадцать четыре и семь десятых килограмма, а?..

Похлопывая альпинистов по плечам, он вытолкнул их за дверь.

-- Слыхал, Яков Маркыч? -- спросил, пробегая мимо, редактор отдела
промышленности Алексеев. -- У Макарцева инфаркт!

-- Шутишь!

-- Упал, выходя из ЦК. Но влез обратно на четвереньках. Железная воля!
Вот так, живешь-живешь и не ведаешь, где прихватит...

Весть о главном с быстротой электричества распространилась по редакции.
Из отделов сотрудники повалили в коридоры узнать подробности. У каждого
нашлись информация, предположения, опасения за будущее. Впрочем, именно
информации было недостаточно. Кто уже слышал кое-что, от многократного
пересказывания обзавелся подробностями.

-- За ответственность приходится платить здоровьем, -- философски изрек
Алексеев. -- Страна даром денег не платит.

-- При чем тут ответственность? Да ему, небось, влепили за "Королеву
шантеклера", и он с катушек долой, -- говорил фотокор Саша Какабадзе. --
Помните звонок? Критическую рецензию дали, а худощавому товарищу фильм
понравился... Разве редактор мог такое предположить?

-- Что понравилось-то?

-- Да там у героини груди большие, в его вкусе.

-- В его бывшем вкусе, -- холодно уточнил Ивлев, спецкор секретариата.

-- Потише, Славик, -- осадил его Яков Маркович и оглянулся. --
Понравились не груди, а то, что режиссер -- испанский коммунист.

-- А по-моему, -- сказал замответсекретаря Езиков, -- Макарцев сам
виноват. Все смягчал: и нашим, и вашим. Буфера между вагонами часто летят --
на них нагрузка большая...

Раппопорт слушал. Он вообще не любил говорить для такого большого
количества ушей. Он оглядывал стоящих. Кто мог подложить папку? Кто довел
хорошего человека до инфаркта?

-- Сам, говоришь, виноват? -- Раппопорт приблизился к Езикову. -- И в
чем же ты его обвиняешь? В мягкости?

-- Не обвиняю я его! -- отступил Езиков. -- Какая там мягкость? Смешно!

-- Тебе смешно, -- вмешалась в разговор машинистка Светлозерская. -- У
тебя ее нет и никогда не будет. А Макарцев -- мужик хоть куда! Он не
виноват, что не получалось.

-- Чего не получалось? -- уточнил Езиков.

-- Ничего! Помните историю со столовой?

-- Как же! -- сказал Какабадзе. -- Я сам принимал участие в рейде от
комитета комсомола.

Однажды Макарцев спросил на планерке, почему нет Алексеева. "Он
отравился, -- ответили ему, -- что-то съел в редакционной столовке". Днем
Макарцев сам спустился в столовую. Он постоял в очереди с подносом, сел за
столик, понюхал первое, отставил его в сторону, ковырнул котлету вилкой. Его
чуть не стошнило, а ведь он обязан беречь себя для партии. Он вызвал Кашина.

-- Черт знает что! Почему так невкусно?

-- Воруют, видимо, -- предположил Кашин.

-- Что ж мы молчим? А еще журналисты! Чего требовать от других, когда у
себя наладить не можем?

-- Вы -- главный редактор, Игорь Иваныч. Можете попробовать.

-- И пробовать не стану! Просто возьму и сделаю!

Редактор позвонил по вертушке начальнику ОБХСС города. В тот же день у
выхода из редакции "Трудовой правды" появился корректный молодой человек,
скромно одетый. Каждую женщину, спускавшуюся по лестнице с тяжелой сумкой,
он вежливо спрашивал:

-- Простите, вы не в столовой работаете?

Она не отрицала, и он просил ее пройти в соседнюю комнату. Там дежурили
возле весов двое сотрудников милиции и представители народного контроля. Они
вынимали из сумок украденные продукты, взвешивали и составляли акты. На
следующий день коллектив столовой был полностью, от судомоек до директора,
заменен, и сотрудники редакции ходили обедать по два и по три раза, до того
было чисто и вкусно. Через день суп стал менее вкусным, через два -- второе.
Через неделю все стало по-старому. Макарцев ездил в цековскую столовую и к
этому вопросу больше не возвращался.

-- Наше дело петушиное, -- сказал Ивлев, -- прокукарекал, а там хоть не
рассветай!

-- Игорь Иванович не виноват, -- обиделась Анечка.

-- Конечно! -- успокоил ее Раппопорт. -- Зачем обвинять человека в том,
что у него были благие порывы? Другие и порывов не имеют.

-- О чем спор, товарищи?

В коридоре появился Кашин.

-- Да вот, Валентин Афанасьевич, -- сказал Езиков, -- размышляем, как
работать без головы.

-- Руководство тоже этим озабочено, -- Кашин оглядел всех. -- Я звонил
в больницу. На Игоря Иваныча нельзя рассчитывать месяца два, а может, и все
три. Что касается временной замены, то в ЦК уже дали добро Степану
Трофимычу.

В комнате у Якова Марковича, дверь в которую оставалась полуоткрытой,
зазвонил телефон.

-- Товарищ Тавров, Кавалеров беспокоит из райкома. Мне уже доложили,
что у вас с редактором неприятность... Вы ведь мою статью курируете... Как
она теперь?

-- Не от меня зависит. Макарцев-то что обещал?

-- Он обещал! И нет его. Кто вместо редактора? Ягубов?.. У-у...

Послушав короткие гудки, Раппопорт пожал плечами и аккуратно положил
трубку на аппарат.

18. ЯГУБОВ СТЕПАН ТРОФИМОВИЧ

ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ РУКОВОДЯЩИХ КАДРОВ

Занимаемая должность: первый заместитель главного редактора газеты
"Трудовая правда".

Родился 12 сентября 1920 г. в станице Нагутская, Ставропольского края.

Русский. Отец русский, мать русская.

Социальное происхождение -- крестьянин.

Член КПСС с 1939 г. Партбилет No 0177864. Взысканий не имеет.

Образование высшее, окончил ВПШ, и специальное (копии документов об
окончании прилагаются в анкете).

Специальность: партийный работник.

Полный список всех родственников, живых и умерших, их места проживания
и захоронения -- указаны в приложении к анкете.

Знание языков: английский, немецкий, венгерский -- владеет достаточно
свободно.

Пребывание за границей (список служебных командировок прилагается).

Воинское звание -- подполковник запаса, спецучет.

Участие в выборных органах: член Московского горкома КПСС, депутат
Верховного Совета РСФСР, член правления Союза журналистов СССР, член
правления Агентства печати Новости, зампредседателя Общества дружбы СССР --
Венгрия, член партбюро редакции.

Правительственные награды: орден Красной Звезды, медали.

Семейное положение: женат. Жена -- Ягубова (Топилина) Нина Федоровна,
государственный тренер по теннису. Дочь Валентина 16 лет, сын Трофим 13 лет.

Паспорт XXXI СА No 510408, выдан 123 о/м Москвы 12 января 1966 г.

Прописан постоянно: Бережковская набережная, 4, кв. 186.

Дом. тел. 240-22-31. (Адрес и телефон в справочниках отсутствуют и
адресным бюро не выдаются.)