Чтение 45–й страницы книги ~Ангелы на кончике иглы~

провозгласить новую двуличную моду, сугубо отечественную. Его забрали в
милицию, добрили, упекли за мелкое хулиганство на пятнадцать суток и грозили
выслать из Москвы к сто первому километру за тунеядство. Хозяйка отказалась
сдавать ему комнату. Он ночевал у приятельниц, составляя список на месяц
вперед и предупреждая подруг, когда у кого спит.

Деньги у Максима Петровича кончились, и он приходил в газету "Трудовая
правда" написать кое-что или перевести что-либо с иностранного на советский.
Печатал это Яков Маркович под одним из многочисленных псевдонимов
Закаморного или без подписи вообще. От генетики Максим Петрович ушел, от
политики ушел, в модную теорию деятельности не верил. Вчера вечером на
животе новой любимой женщины он вывел зеленым фломастером пониже пупка:
"Лучше быть не может". Она поняла это по-своему и была счастлива.

23. ШКОЛА КЕНАРЕЙ

-- Посторонних нету?

Закаморный просунул в щель плосковатую голову. Показалось, что он
прищемил ее, и голова сплющилась. Войдя, облокотился о косяк. Яков Маркович
снял очки и устало протер глаза. Он вдруг сообразил, что серая папка,
подложенная Макарцеву, вполне могла быть делом рук Максима Петровича. Все
подходит: и наивность, и нахальство, и знание французского. Может, прямо
спросить? Но Максим -- человек с закидонами, не ответит. Захотел бы -- сам
сказал... И вообще, зачем Якову Марковичу знать лишнее?

-- Входи, дружище, -- ласково произнес Тавров. -- Есть возможность
заработать.

-- Ассенизатор предложил ювелиру кооперироваться...

-- Погоди! -- Яков Маркович глянул на часы. -- Никудышнее здоровье --
это единственное, что у меня еще осталось. Он вынул из портфеля сверточек с
сыром, в две чашки бросил по щепотке заварки. Налил кипяток, разрезал кусок
сыру пополам.

-- Выпить не найдется? Голова со вчерашнего похмелья хрустит.

-- Здоровая голова, раз терпишь. Потерпи еще немного, старче,
заработаешь -- напьешься.

-- Напиться? Я вообще бросаю пить! Говори, где деньги?

-- Поможешь организовать субботник.

-- Субботник -- это бесплатно. А я спрашиваю серьезно.

-- Для других -- бесплатно. А для нас с тобой -- серьезно. Со мной в
лагере, Максик, сидел начальник пожарной охраны. Однажды ему позвонили из
газеты и сказали, что горком партии отметил хорошую работу пожарной службы и
постановил осветить ее в печати. Корреспондент приедет фотографировать
пожарных за работой. Пожарник им:

-- Пожалуйста, мол, приезжайте. Но у нас пожаров нет.

-- Почему нет?

-- А потому, что мы хорошо работаем.

-- Ладно, -- отвечают из газеты. -- Подождем. Загорится, сразу нас
вызывайте.

Через день те звонят:

-- Вам повезло: пожар, выезжаем.

-- Выезжайте на здоровье, -- говорят из газеты. -- Но до нашего
прибытия не тушите. Помните: указание горкома!

Пожарные посмеялись. Приехал корреспондент, а дом уже погасили...

-- За что же начальнику дали срок?

-- За срыв решения горкома партии -- за что же еще! Так что поезжай с
Богом, пока горит, и раскручивай.

-- Сколько наклебздонить?

-- Чего? -- не понял Тавров.

-- То есть написать...

-- Сам придумал? Беру на вооружение... Строк двести, не меньше...
Митинг я уже для тебя организовал.

-- Я раньше не понимал, -- проговорил Максим, -- как это полуграмотные
люди с трибуны шпарят готовыми кусками все, чего от них ждут. Как их выучила
Софья Власьевна?

-- И понял? -- с ухмылкой спросил Раппопорт.

-- Понял. Знаешь, как учат петь молодых кенарей? Их сажают в одну
клетку с опытными, умеющими петь. И юнец начинает повторять за старшими.
Наши журналисты -- типичные кенари. Наслушаются и твердят, не вникая в
смысл. А сходят с трибуны и говорят: "Шумит, как улей, родной завод, а
мне-то нулик и прямо в рот". Но я-то, Яша, не кенарь!.. "Никто не может...
служить Богу и мамоне".

-- Это было раньше, Макс, а теперь -- теперь мы можем. Да, насчет твоих
генотипов... Проследи, чтобы на станции Сортировочной было поменьше евреев.
Они меня уже подвели с движением за коммунистический труд.

-- Мало им революции? -- загоготал Закаморный. -- Нет, все же Павлов
рефлексы должен был изучать не на собаках.

-- В противном случае Ягубов все материалы зажмет.

-- Разве он уже у власти?

-- А то! Макарцев залег с инфарктом.

-- Не так страшен черт, как его Малюта. Ты задумывался, Рап, откуда
берутся ответработники?

-- Небось, опять биологические ассоциации?

-- Раньше на кораблях уничтожали крыс так. Сперва моряки ловили в
клетки четырех крыс, сдвигали клетки попарно и открывали дверцы. Крысы
бросались друг на друга, и те две, что злее и сильнее, загрызали тех, что
слабее. Тогда ловили еще двух крыс и подсаживали в клетки. А потом еще.
Оставшихся двух самых кровожадных и агрессивных выпускали на волю, поморив
голодом. Они исчезали в норах и догрызали крыс, не готовых к борьбе.

-- От твоей биологии тошнит! -- проворчал Раппопорт.

Он опять подумал о серой папке. Ну, держишь Самиздат в надежном месте.
Зачем же вылезать? Всех ведь начнут тормошить.

-- Макс, не слыхал, у нас рукопись читают?..

-- Не слышал, -- отрезал Максим. -- Если достанешь, дай. Я поехал на
твой субботник.

-- Погоди! Как ты сказал?

-- Клебздонить...

-- Во! Наклебздонить успеешь. А фотарь? Без снимков не прозвучит! Звоню
Какабадзе.

24. КАКАБАДЗЕ АЛЕКСАНДР ШАЛВОВИЧ

ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ КАДРОВ

Фотокорреспондент газеты "Трудовая правда".

Родился 2 июня 1941 г. в Тбилиси.

Национальность: грузин. Отец грузин, мать армянка.

Родной язык: русский.

Беспартийный. Ранее в КПСС не состоял. Член ВЛКСМ с 1955 г. Членский
билет No 13484167.

Образование: среднее.

Судебным преследованиям не подвергался. За границей не был.

Знание иностранных языков и языков народов СССР: отсутствует.

Семейное положение: холост. На иждивении числится мать -- Какабадзе
Аида Тиграновна.

Общественная работа: выполняет разовые поручения.

Военнообязанный, рядовой, воинское звание солдат. Военный билет No НМ
1493874.

Паспорт XIX ЕА No 707241, выдан 6 отд. милиции г. Тбилиси, 7 сентября
1962 г.

Прописан постоянно по адресу: Москва, ул. Юных ленинцев, 51, корпус 2,
кв. 3. Телефона нет.

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА САШИ КАКАБАДЗЕ

В прошлом году Какабадзе провел отпуск на Кавказе, в Гаграх. Когда
кончился курортный сезон, вдвоем с матерью они сняли маленькую комнату у
моря, и рано утром Саша ходил со спиннингом на причал. Он стоял на волнорезе
в темно-красном тренировочном костюме, пока не становилось жарко. Ничего не
ловилось, но забрасывать было приятно. Раз возле Саши остановился пожилой
грузин с брюшком в дорогом костюме. Он молча стоял и смотрел, иногда
тихонько выбивал лакированным ботинком какой-то ритм. Простояв около часа,
грузин не выдержал:

-- Зачем ловить, если ничего не ловится, а?

-- А зачем стоять и смотреть, как ничего не ловится?

Человек усмехнулся и ответил что-то по-грузински.

-- Извините, -- сказал Саша, -- по-грузински я не понимаю...

-- Какой же ты грузин? Одна видимость...

-- Я плохой грузин, обрусевший.

-- А по-русски говоришь с грузинским акцентом, -- засмеялся человек. --
Тяжелый случай, а? Давай познакомимся. Ты, наверно, живешь в Москве, я по
отдельным приметам чувствую...

-- Угадали! Меня Саша зовут. Александр.

-- Красивое имя! А я Георгий. Тоже ничего, да? Знаешь, кто я? Я --
главный технолог Самтреста. Понимаешь?

-- Еще бы! Самтрест -- на всех бутылках грузинских вин написано.

-- Да, это так. Я здесь отдыхаю, но мне никто не нравится. Сегодня я
повезу тебя в горы, в ресторан...

-- Но я тут не один, с мамой. Она у меня армянка. И мы снимаем комнату
с питанием. Так что спасибо!

-- При чем тут мама-армянка, при чем тут питание?! Ты понимаешь кто я?!