отдал Жильберу.
правда ли?
о себе.
г-жа де Сталь, на этот раз державшая в руке не только ветку гранатового
дерева, но и брошюру доктора Жильбера, титульный лист которой она не без
кокетства показала автору.
проводившей его до дверей кабинета, и вышел.
сиденье, кучер на облучке и даже лошади на подгибающихся ногах - крепко
спали.
Глава 22
КОРОЛЬ ЛЮДОВИК XVI
полутора часов. Жильбер возвратился в Париж в четверть десятого, приказал
везти его прямо на почтовую станцию, нанял там экипаж с лошадьми и, отправив
Бийо и Питу отдыхать от трудов праведных в маленькую гостиницу на улице
Тиру, где Бийо обычно останавливался во время приездов в Париж, поскакал в
Версаль.
склада испытывают настоятельную потребность в действии. Поездка его могла и
не принести пользы, но он предпочитал бесполезную поездку сидению на месте:
для иных характеров неизвестность мучительнее самой ужасной реальности.
спало глубоким сном, но в тот вечер жители Версаля бодрствовали: до городка
и дворца докатились отзвуки той бури, что днем потрясла Париж.
все главные улицы, вели беседы меж собой или с теми гражданами, чья
приверженность королю не вызывала сомнения.
монархию, если не в монарха, в крови у здешних жителей. Живя подле королей и
милостями королей, в сени их сокровищ, вечно вдыхая пьянящий аромат белых
лилий, видя блеск золототканых одежд и августейшие улыбки, жители
мраморно-порфирного Версаля чувствуют и себя немного королями; даже сегодня,
когда сквозь замшелые мраморные плиты пробивается трава, когда с деревянных
панелей облупляется позолота, когда в парках стоит могильная тишина, Версаль
- этот обломок падшей королевской власти, утративший могущество и богатство,
не изменяет своему прошлому и стремится сохранить по крайней мере поэзию
печальных воспоминаний и очарование меланхолических размышлений.
примет король Франции оскорбление, нанесенное его короне, пощечину,
нанесенную его власти.
близорукие долго не раздумывали. В особенности же для военных, привыкших
видеть во всяком событии победу либо поражение грубой силы, дело шло
просто-напросто о том, чтобы пойти походом на Париж. Тридцати тысяч человек
и двадцати артиллерийских орудий достанет на то, чтобы сбить с парижан спесь
и прервать их буйное торжество, - утверждали они.
мнение вслух, на людях. Самые умеренные говорили: "Все очень просто".
Нетрудно заметить, что эту формулировку у нас употребляют, как правило,
именно тогда, когда все очень сложно.
от Национального собрания санкцию, в которой оно нам, конечно, не откажет. С
недавнего времени позиция его сделалась весьма обнадеживающей для всех
французов, оно так же мало заинтересовано в буйстве низов, как и в
злоупотреблениях верхов. Собрание объявит четко и ясно, что бунт -
преступление, что народу негоже браться за оружие и проливать кровь, если у
него есть депутаты, способные поведать королю обо всех его невзгодах, и
король, способный вынести справедливый приговор.
труда, король не преминет по-отечески, то есть сурово, наказать парижан.
своих прав, народы вспомнят о том, что их долг - послушание, и все пойдет,
как шло от века.
некстати изрекавшие таинственные пророчества, преувеличивавшие и без того
грозные новости и проповедовавшие почти не таясь соблазнительные идеи,
которые вот уже два месяца волновали Париж и будоражили предместья.
слушатели, которым ораторы напоминали об их нищете, об их бедах, о грубом
презрении к ним монархии. Ораторы эти не скупились на описания народных
страданий:
нет социальных прав, нет и прав политических; положение его ничем не лучше
положения коровы, у которой отбирают теленка, чтобы отвести на бойню,
отбирают молоко, чтобы продать на рынке, отбирают жизнь, чтобы получить мясо
и кожу. В конце концов монархия под давлением обстоятельств принуждена была
пойти на уступки и созвать представителей сословий, но сегодня, когда
представители эти собрались в Париже, что делает монархия? Она давит на них,
как давила с самого первого дня работы Генеральных штатов. Если Национальное
собрание все-таки было создано, то произошло это против воли короля. Так
вот: раз наши парижские братья оказали нам такую грозную помощь, подтолкнем
Национальное собрание вперед. Каждый его шаг на политическом поприще, где
идет сражение, - наша победа; это расширение наших владений, это
приумножение нашего богатства, это освящение наших прав. Вперед, граждане!
Вперед! Бастилия не что иное, как форпост тирании! Форпост взят, осталось
захватить самую крепость.
кто их произносил, принадлежали, бесспорно, к высшему сословию, и их белые
руки и изысканные манеры выдавали то, что призвано было скрыть
простонародное платье.
кто просят тебя отступить назад, и те, кто толкает тебя вперед. Тебе толкуют
о политических и социальных правах, но стал ли ты счастливее с тех пор, как
получил право выдвигать депутатов и благодаря их посредничеству участвовать
в голосовании? Стал ли ты богаче с тех пор, как представители, избранные
тобою, отправились в Париж? Прибавилось ли у тебя хлеба с тех пор, как
Национальное собрание принялось издавать декреты? Нет; итак, оставь, брось
политику и теории, измышленные книгочеями. Тебе нужны не фразы и максимы,
изложенные на бумаге, тебе нужен хлеб и еще раз хлеб; в нем - благополучие
твоих детей, спокойствие твоей жены. Кто даст тебе все это? Король
решительный, умный, великодушный. Людовик XVI не таков, Людовик XVI попал
под каблук жены, бессердечной австриячки. Тебе нужен другой король. Это...
Подумай сам; отыщи подле трона того, кто может сделать Францию счастливой,
того, кто навлек на себя ненависть королевы именно тем, что портит ей всю
игру, кто любит французов и любим ими.
семена гражданской войны.
направился прямо во дворец, охраняемый многочисленными часовыми. От кого?
Этого никто не знал.
и дошел до самого дворца, не привлекши к себе ничьего внимания.
из кармана письмо г-на де Неккера и показал гвардейцу подпись. Гвардеец
прочел ее. Он получил строжайший приказ, но, поскольку строжайшие приказы
больше всех прочих нуждаются в уточнениях, гвардеец сказал Жильберу:
королю, но очевидно, что случай с посланцем господина де Неккера не был
предусмотрен в этом приказе, а вы, должно быть, прибыли к королю с важным
известием; входите, я беру ответственность на себя.
принимал депутацию Национальной гвардии, прибывшую просить его отозвать
войска, сформировать буржуазную милицию и избрать своей резиденцией Париж.
разобраться в происходящем и обсудить предложения депутации с Королевским
советом.
дверей за гигантскими тенями королевских советников, чьи движения казались
угрожающими.
неблагоприятный.
буржуазной милиции командиров, а войскам, стоящим на Марсовом поле, прикажет
отступить.
город сможет удостоиться лишь тогда, когда возвратится к полной покорности.
разрывается от боли, однако ничего другого он обещать не может.
Журавлев Владимир
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Свержин Владимир