вымолвить Мартен-Герр.
медленно растворялась в сгущающихся сумерках и наконец совсем исчезла.
IV. ДВА ПИСЬМА
двух Мартенов Габриэль де Монтгомери снова исчез и в течение многих месяцев
вел таинственный образ жизни. Его встречали в самых различных местах, но он
все-таки не отдалялся от Парижа и от двора и, пребывая в тени, старался все
знать, все видеть.
свершить свою справедливую кару. Да и в самом деле: за это время произошло
лишь одно-единственное значительное событие - заключили мирный договор в
Като-Камбрези [В Като-Камбрези в апреле 1559 года был заключен мирный
договор между Францией и Англией, по которому Англия возвращала Франции
Кале, и между Францией и Испанией, по которому Франция удерживала Мец, Туль
и Верден, но отказывалась от притязаний на владения в Италии; договор
положил конец так называемым итальянским войнам 1494-1559 годов и попыткам
Франции утвердиться в Италии].
росту его популярности среди народа и вместе с тем страшился того влияния,
которое приобретал его соперник на короля. Наконец благодаря заступничеству
всесильной Дианы де Пуатье Монморанси чуть ли не силой удалось вырвать у
короля этот пресловутый мирный договор.
разгар побед французского оружия, он оказался не слишком-то выгоден для
Франции. Франция получила в полное владение крепости Мец, Туль и Верден. Она
удерживала Кале на восемь лет с обязательством уплатить Англии восемьсот
тысяч экю золотом, если крепость не будет возвращена обратно по истечении
указанного срока (правда, этот ключ от Франции никогда возвращен не был и
никаких восьмисот тысяч за него не уплатили). Наконец, Франция вновь
приобретала Сен-Кантен и Гам и временно сохраняла за собой Турин и Паньероль
в Пьемонте.
Он стер с лица земли Терауан и Ивуа, заставил передать город Буйон Льежскому
епископству, Корсику - генуэзцам, большую часть Савойи и Пьемонта - Филеберу
Савойскому - словом, то, что было завоевано при Франциске I. Наконец, он
обусловил свой брак с дочерью Генриха II, принцессой Елизаветой, а также
брак герцога Савойского с принцессой Маргаритой. Все это предоставляло ему
огромные выгоды, такие, на которые он даже не рассчитывал после победы при
Сен-Лоране.
без оснований принялся возмущаться предательством Монморанси и слабодушием
короля, который одним росчерком пера подарил испанцам то, чего они с оружием
в руках не могли добиться в течение тридцати лет. Но так или иначе, игра
была сыграна, и жгучая досада герцога де Гиза ничего изменить не могла.
негодование герцога де Гиза, убедившегося, что все его труды идут насмарку
из-за темных дворцовых интриг. Гнев этого знатного Кориолана [Кориолан -
легендарный деятель ранней истории Древнего Рима (V век до н. э.). Одержал
победу над вольсками, но был разгневан обвинением в несправедливом разделе
добычи и перешел на сторону врагов, возглавив войско вольсков, осадившее
Рим] вполне мог совпасть с намерениями Габриэля. Франциск Лотарингский, надо
сказать, был далеко не единственным недовольным в королевстве. Однажды в
окрестностях Пре-о-Клер Габриэль повстречал барона Ла Реноди, которого ни
разу не видел после памятного знакомства на улице Святого Якова. Габриэль
обычно избегал встреч со знакомыми лицами, но на сей раз сам подошел к нему.
Эти два человека созданы были для того, чтобы найти общий язык. Их роднили
такие черты, как честность и энергия. Оба они были рождены для дела, оба
одержимы жаждой справедливости.
восхитило, но человек нашей партии не будет вам подражать. И если вы ждете
именно того момента, когда понадобитесь нам, то знайте - этот момент настал.
уничтожить всех протестантов.
[Парламентами в средневековой Франции назывались королевские суды в Париже и
провинциях. Высшим считался Парижский парламент, который имел обширные права
и пользовался большим влиянием], на совещании в Сен-Жермене заявил во
всеуслышание: "Надо сейчас же разделаться с еретиками, если мы не хотим
докатиться до республики на манер швейцарских штатов".
нарочно раздувает опасность, чтобы вызвать такие меры?
совсем не преувеличил. Ведь и мы теперь не те, что были. Теории Амбруаза
Парэ уже не кажутся нам отчаянно смелыми. К тому же вы сами видите, что нас
принуждают к решительным действиям.
ряды раньше, чем я собирался.
чрезвычайно влиятельны. Анн Дюбур, Анри Дюфор, Никола Дюваль, Эстош де ла
Порт и еще двадцать человек! На всех заседаниях, когда требуют крутых мер
против еретиков, эти приверженцы кальвинизма требуют созыва нового собора
[Соборы (собрания высшего католического духовенства) в Констанце в 1414-1418
годах и в Базеле в 1431-1449 годах пытались поставить собор выше власти папы
и потребовали от пап периодического созыва соборов; эти решения не были
проведены в жизнь], который на основании постановлений соборов в Базеле и
Констанце разрешил бы религиозные споры. Право на их стороне, значит, против
них применят насилие. Мы готовы ко всему, будьте готовы и вы.
долго ждать. Вы слишком много говорили, теперь пришло время действовать.
спокойствие.
мстительный порыв? Ведь он уже готов ввязаться в междоусобную войну! Но
поскольку нужный ему случай все еще не представляется, он должен сам найти
его!
верную Алоизу. Мартен-Герра, конечно, уже не было, Андре оставался при
герцогине де Кастро, Жан и Бабетта Пекуа вернулись в Кале и скоро
переберутся в Сен-Кантен.
обычно. И тем не менее невозможно описать радость Алоизы, когда Габриэль
сказал ей, что намерен некоторое время пожить у себя. Жить он будет в полном
одиночестве, но иногда будет отлучаться...
не мог разделить ее радость. Ведь жизнь теперь напоминала ему какую-то
страшную загадку, которую он боялся и в то же время жаждал разгадать.
выходил побродить вокруг Шатле, а возвратившись, надолго запирался в мрачном
склепе, куда однажды ночью безвестные бродяги принесли тело его отца.
горестное, едкое наслаждение и вновь загорался гневом. Черт возьми! Он
терпеливо здесь выжидает, а убийцы тем временем ликуют и наслаждаются!
Король по-прежнему восседает на троне в Лувре! Коннетабль снова наживается
на народных страданиях! Диана де Пуатье, как всегда, плетет свои преступные
сети! Так продолжаться не может! Если гром господень не грянет, если
угнетенные способны лишь трепетать, Габриэль обойдет и бога и людей.
за рукоять шпаги, бросался к двери... Но тут же какой-то голос напоминал ему
о письме Дианы де Кастро, где возлюбленная умоляла его не карать своевольно
даже тех, кто повинен... Габриэль перечитывал это трогательное послание -
шпага его падала обратно в ножны, и, негодуя на себя, он снова начинал
ждать... ждать...
руководить. Его деяния были достойны удивления, когда он выступал с армией,
с отрядом или просто под началом выдающегося руководителя. Однако он не
предназначен был к единоличному свершению великих дел.
подвиги. Но теперь у него совсем иная задача: не сражаться с испанцами или с
англичанами, а покарать своего короля! И рядом - никого, кто мог бы помочь
ему в этом страшном предприятии. И как бы то ни было, он все же надеялся на
тех, кто уже однажды оказал ему немалую услугу, - он надеялся на
благочестивого адмирала и на честолюбивого герцога. Гражданская война во имя
защиты религиозной истины или государственный переворот во имя смены власти