дороге он пытается спасти не только свою жизнь, но и кошелек. Поэтому я
оставил в доме деньги. Правда, они хорошо спрятаны, так хорошо, что за них
можно опасаться только в случае пожара. Если бы это произошло, прошу вас,
как своего соседа, проследить, когда загорится одна толстая балка: видите,
там, справа, конец ее выступает наружу в виде головы дракона. Проследите,
прошу вас, и пошарьте в пепле.
просьба довольно стеснительная. Делать такие признания больше подобает
близкому другу, чем человеку, вам незнакомому, которого вы и не можете
знать.
в приторно-любезной улыбке.
доверяюсь впечатлению, которое на меня производят лица, а у вас, по-моему,
лицо честного человека.
ответственность. Ведь вполне возможно, что вся эта музыка, которой нас
угощали, надоест моей госпоже, как она надоела вам, и тогда мы отсюда
выедем.
стану спрашивать, сосед.
поклоном слуга. - Постараюсь оправдать его.
закрылась, он прошептал ему вслед:
таким веселым, жизнерадостным, красивым!
Глава 19
АББАТСТВО СВЯТОГО ИАКОВА
в особенности за его блестящее красноречие, расположено было за
Сент-Антуанскими воротами, на расстоянии около двух мушкетных выстрелов от
них.
усиленно посещалась знатью, ибо король часто ездил в Венсенский замок, тогда
еще называвшийся Венсенским лесом.
прелестными садиками и великолепными дворами, являвшиеся как бы пристройками
к королевскому замку; в этих домиках часто происходили свидания, но
осмелимся утверждать, - несмотря на то что в то время даже любой буржуа с
увлечением вмешивался в дела государства, на этих свиданиях никаких
политических разговоров не велось.
можно считать, что она до известной степени соответствовала тому, чем в
настоящее время являются Елисейские поля.
отлично расположено.
обсаженный деревьями двор, сада с огородом позади, жилых домов и
значительного количества служебных построек, придававших монастырю вид
небольшого селения.
глубине двора, параллельно дороге.
балкон с железными перилами, давали доступ во внутренние помещения аббатства
воздуху, свету, веяньям внешней жизни.
необходимым с приписанных к нему земель и угодий в Шаронне, Монтрейле и
Сен-Манде.
пятидесяти быков и девяноста девяти баранов: монашеские ордена то ли по
традиции, то ли по писаному канону не могли иметь никакой собственности,
исчисляющейся ровными сотнями.
которых с любовным и - в особенности - самолюбивым рвением пестовал
колбасник, выбранный самим домом Модестом.
фаршированным свиными ушами, и колбасам с луком, которые он некогда
поставлял в гостиницу "Рог изобилия".
мэтра Бономэ, расплачивался таким образом за долги брата Горанфло.
персики, абрикосы и виноград, кроме того, из этих плодов вырабатывались
консервы и сухое варенье неким братом Эузебом, творцом знаменитой скалы из
засахаренных фруктов, поднесенной обеим королевам Парижским городским
управлением во время последнего парадного банкета.
этого все погреба Бургони. Ибо он обладал вкусом подлинного знатока, а
знатоки вообще утверждают, что единственное настоящее вино - это
бургундское.
апартаментах второго этажа с балконом, выходившим на большую дорогу, обретем
мы вновь Горанфло, украшенного теперь вторым подбородком и облеченного
достопочтенной важностью, которую привычка к покою и благоденствию придает
даже самым заурядным лицам.
Горанфло не так подвижен, как был в серой рясе простого монаха, но зато
более величествен.
совершенно исчезнувшем под нею; две толстых ноги, упершиеся в грелку,
вот-вот раздавят ее, а руки теперь уже недостаточно длинны, чтобы сойтись на
животе.
воспользовавшись правилом, по которому начальник может спать на час больше
других монахов. Но он продолжает дремать в глубоком покойном кресле, мягком,
словно перина.
обиталище богатого мирянина, чем духовного лица. Стол с изогнутыми ножками,
покрытый богатой скатертью; картины на сюжеты религиозные, но с несколько
эротическим привкусом, - странное смешение, которое мы находим лишь в
искусстве этой эпохи; на полках - драгоценные сосуды для богослужения или
для стола; на окнах пышные занавески венецианской парчи, несмотря на
некоторую ветхость свою - более великолепные, чем самые дорогие из новых
тканей. Вот некоторые подробности той роскоши, обладателем которой дом
Модест Горанфло сделался милостью бога, короля и в особенности Шико.
нему, как обычно, отливали серебристым сиянием алые и перламутровые краски
на лице спящего.
монаха.
мускулы его были нервно напряжены под одеянием монаха ордена святого Иакова.
Голову он держал прямо. Не успевал еще произнести слова, а соколиные глаза
уже метали стрелу повелительного взгляда, который, впрочем, смягчался от
движения длинных светлых век: когда они опускались, отчетливей выступали
темные круги под глазами. Но когда, наоборот, между густыми бровями и темной
каймой глазных впадин сверкал черный зрачок, казалось - это блеск молнии в
разрыве двух медных туч.
казначеем монастыря.
смелым выражением лица, заостренным подбородком. Роста он был небольшого, но
хорошо сложен. Задирая широкие рукава, он словно с какой-то гордостью
выставлял напоказ свои сильные, подвижные руки.
- разбудим его или нет?
продолжал юный монах, - мы бы уже нынче утром могли испробовать оружие.
Заметили вы, какие среди прочего там прекрасные кирасы и аркебузы?
приглушило удар. - Ведь вот беда! Сегодня чудесная погода, двор совсем
сухой. Можно было бы отлично провести учение, брат казначей!
смирением, которое разоблачал огонь, горевший в его глазах.
возразил Жак, заворачивая опустившиеся рукава рясы.