Чтение 65–й страницы книги ~Сорок пять~

говорится: я пожертвую моим имуществом, защищая святую католическую веру!

- И жизнью! Вы забыли добавить это слово, - надменно сказал офицер.

- Боже мой! - воскликнул хозяин, всплеснув руками. - Неужели от меня
потребуют жизни? У меня жена и дети!

- Ничего от вас не потребуют, если вы будете слепо повиноваться
приказаниям.

- О, я буду повиноваться, будьте спокойны.

- В таком случае ложитесь спать; заприте двери и, что бы ни слышали и ни
видели, не выходите, даже если ваш дом загорится и обрушится вам на голову.
Как видите, роль у вас не трудная.

- Увы! Увы! Я разорен, - пробормотал хозяин.

- Мне поручено оплатить ваши убытки, - сказал офицер, - возьмите эти
тридцать экю.

- Мой дом оценен в тридцать экю! - жалобно сказал хозяин.

- А, боже мой! У вас не будет разбито ни одного стекла, плакса вы
этакий... Ну и ничтожества же защитники нашей святой Лиги!

Хозяин ушел и заперся, как парламентер, предупрежденный о том, что город
отдан на разграбление. Тогда офицер поставил двух лучше всего вооруженных
людей под окном Шико.

Он сам и трое остальных поднялись к спальне бедного обувщика, как назвали
его спутники по путешествию, давным-давно выехавшие из города.

- Вы знаете приказ? - сказал офицер. - Если он откроет и позволит себя
обыскать, если мы найдем на нем то, что ищем, мы не причиним ему ни
малейшего зла; но если произойдет обратное, то хороший удар кинжалом - и
все! Запомните хорошенько. Ни пистолета, ни аркебуза. Кроме того, это и
бесполезно, раз нас четверо против одного.

Они подошли к двери.

Офицер постучал.

- Кто там? - спросил Шико, мгновенно проснувшись.

- Черт возьми, - сказал офицер, - прибегнем к хитрости. Ваши друзья
бакалейщики собираются сообщить вам кое-что важное, - добавил он.

- О-го! - сказал Шико. - Ваши голоса значительно огрубели от вина, мои
бакалейщики.

Офицер смягчил тон и вкрадчиво повторил:

- Но открывайте же, дорогой друг и товарищ.

- Проклятие! Как ваша бакалея пахнет железом! - сказал Шико.

- А, ты не хочешь открыть! - нетерпеливо воскликнул офицер. - Тогда
вперед, ломайте дверь.

Шико бросился к окну, открыл его и увидел внизу две обнаженные шпаги.

- Я пойман! - воскликнул он.

- Ага, куманек, - сказал офицер, услышавший стук открывшегося окна, - ты
боишься опасного прыжка, ты прав. Ну, открывай, открывай!

- Черт возьми, нет! - сказал Шико. - Дверь крепка, и мне придут на
помощь, если вы будете шуметь.

Офицер рассмеялся и приказал солдатам сорвать дверь с петель.

Шико закричал, чтобы позвать купцов.

- Дурак! - сказал офицер. - Неужели ты думаешь, что мы оставили тебе
помощников? Не обманывайся, ты - один, а значит - пойман. Придется
примириться с незадачливой судьбой. Вперед, ребята.

И Шико услышал, как в дверь нанесли три удара мушкетами с силой и
ритмичностью тарана.

- Там три мушкета и офицер - внизу только две шпаги; высота всего
пятнадцать футов - это пустяки. Я предпочитаю шпаги мушкетам.

И, подвязав мешок к поясу, он, не колеблясь, влез на подоконник, держа в
руке шпагу.

Оба солдата внизу стояли, подняв вверх острия шпаг. Но Шико сообразил
правильно. Никогда человек, даже если он силен, как Голиаф, не будет
дожидаться падения хотя бы пигмея, если этот пигмей может убить его, сам
разбившись насмерть.

Солдаты переменили тактику и отступили, решившись напасть на Шико, как
только он упадет.

На это и надеялся гасконец. Он ловко прыгнул на носки и пригнулся, сидя
на корточках. В тот же момент один из солдат нанес ему удар, который мог бы
проткнуть стену.

Но Шико даже не потрудился отразить его. Он принял удар с открытой
грудью; благодаря кольчуге Горанфло шпага врага сломалась, как стеклянная.

- На нем кольчуга! - воскликнул один из солдат.

- Черт возьми! - ответил Шико, который обратным ударом разрубил ему
голову.

Второй начал кричать, стараясь только отражать удары, так как Шико
нападал.

На свою беду, в фехтовании он был слабее даже Жака Клемана. Шико уложил
его вторым выпадом рядом с его товарищем.

И когда, выломав дверь, офицер выглянул в окно, он увидел только двух
стражников, плававших в собственной крови.

- Это демон! - воскликнул офицер. - Сталь не причиняет ему вреда.

- Да, но не свинец! - сказал один из солдат, прицеливаясь.

- Несчастный! - воскликнул офицер, отводя мушкет. - Без шума! Ты
разбудишь весь город; мы настигнем его завтра.

- Видимо, - философски сказал один из солдат, - надо было поставить
четверых внизу, а вверху оставить только двоих.

- Вы - болван! - ответил офицер.

- Посмотрим, как его самого назовет господин герцог, - пробормотал солдат
себе в утешение.

И он опустил приклад мушкета на пол.

Глава 5

ТРЕТИЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ

Шико только потому уходил не спеша, что был в Этампе, то есть в таком
городе, среди таких горожан и под охраной таких чиновников, которые при
первой его просьбе привели бы в действие машину правосудия и арестовали бы
самого герцога де Гиза.

Его преследователи прекрасно понимали трудность своего положения.

Вот почему офицер, даже рискуя тем, что Шико скроется, запретил своим
солдатам пользоваться огнестрельным оружием.

По этой же причине он не решился преследовать Шико, который мог бы при
первых шагах преследователей поднять крик и разбудить весь город.

Маленький отряд, потерявший треть своего состава, скрылся в темноте,
покинув двух мертвецов, чтобы меньше себя компрометировать, и оставив им их
шпаги, чтобы можно было подумать, что они убили друг друга на поединке.

Шико напрасно искал в этом квартале купцов и их приказчиков.

Потом ему пришло в голову, что те, с кем он имел дело, убедившись в
неудаче своего предприятия, вряд ли останутся в городе, и он рассудил, что
правильная военная тактика побуждает его в нем остаться.

Он решился на большее: сделав круг и услышав на углу соседней улицы топот
удаляющихся лошадей, имел смелость вернуться в гостиницу.

Он нашел там хозяина, который еще не успел прийти в себя; тот не помешал
ему оседлать в конюшне лошадь, хотя и смотрел на него так, словно перед ним
был призрак.

Шико воспользовался этим благоприятным для него оцепенением, чтобы не
оплатить расходов, о чем хозяин не посмел и напомнить.

Потом он отправился провести остаток ночи в другую гостиницу, среди
пьяниц, которые даже и не могли заподозрить, что этот высокий незнакомец с
веселым лицом и любезным видом только что убил двух человек и едва не был
убит сам.

Рассвет застал его уже на дороге; он ехал охваченный беспокойством,
возраставшим с минуты на минуту. Две попытки, к счастью, не удались, но
третья могла оказаться для него гибельной.

В этот момент он согласился бы договориться со всеми на свете
сторонниками Гизов, нарассказав им всяческой чепухи, которую он великолепно
умел сочинять.

Небольшая рощица вызывала в нем такие опасения, что их трудно описать;
при виде рва у него по коже бегали мурашки, а стена чуть-чуть выше обычной
едва не заставляла его повернуть обратно.

Время от времени он давал себе слово, что, добравшись до Орлеана, пошлет
к королю курьера с требованием конвоя, который мог бы сопровождать его от
одного города до другого.

Но так как до Орлеана дорога была пустынна и совершенно безопасна, Шико
подумал, что разыгрывать труса не стоит, ибо король потеряет о нем доброе
мнение, а конвой будет очень стеснять его; кроме того, сто рвов, пятьдесят
рощиц, двадцать стен, десять порослей кустарника остались позади, и ни
одного подозрительного предмета не появилось на камнях или под ветвями.

Но после Орлеана опасения Шико удвоились; до четырех часов,
следовательно, до вечера времени оставалось много. Дорога шла сквозь чащу
леса и поднималась ступенями; путешественник выделялся на сероватом фоне
дороги, как мавр, намалеванный на мишени, для всякого, кому могла прийти
охота настичь его пулей из аркебуза.

Внезапно Шико услышал вдали шум, похожий на топот копыт по сухой земле,
когда лошади мчатся галопом.

Он оглянулся; от подножия холма, на который он поднялся до половины, во
весь опор мчались всадники.

Он сосчитал - их было семь.

У четверых на плечах были мушкеты.

Заходящее солнце бросало на каждое дуло длинный кроваво-красный отсвет.

Их кони мчались гораздо быстрее лошади Шико. Да Шико и не думал
состязаться в скорости, так как это только уменьшило бы его
обороноспособность в случае нападения.

Он только заставил свою лошадь двигаться зигзагами, чтобы не дать