Чтение 16–й страницы книги ~Трактир "Ямайка"~

бренди, было бы из-за чего слезы лить. А так вы с дядей Джоссом остались
чистенькими.

Налив себе полный стакан воды, она выпила его одним духом. Терпение ее
было на исходе. Ей пришлось лгать, спасая шкуру дядюшки, тогда как всем
своим существом она жаждала его разоблачения. Когда обнаружилось, что за
запертой дверью пусто, она не очень удивилась, вспомнив, что две ночи назад
приезжали повозки. Мэри доконала та самая, свернутая в тугой моток
омерзительная веревка. Из-за тети она вынуждена была спокойно стоять и
молчать. Это было гнусно, другого слова не подберешь. Да, теперь и она
вовлечена в обман. На попятную теперь не пойдешь, придется делить с
обитателями "Ямайки" и радость и горе. Выпив второй стакан воды, Мэри
цинично подумала, что в конечном итоге будет, возможно, повешена рядом с
дядей. "Солгала-то я не только ради дядюшки, - думала Мэри с возрастающим
гневом, - но и ради его братца Джема. Он тоже должен быть мне благодарен".
Она не знала, отчего соврала и о нем. Об этом он, скорее всего, никогда не
узнает, а узнав, воспримет как должное.

Сидя у огня, тетя Пейшис все еще всхлипывала и постанывала, но Мэри
расхотелось утешать ее. Она чувствовала, что за один день сделала слишком
много ради своих родственников. Нервы ее были перенапряжены. Еще минута - и
она взорвется. Возвратившись к корыту со стиркой, которое так и стояло на
огороде возле курятника, она в бешенстве опустила руки в мыльную воду,
теперь уже ледяную.

Джосс Мерлин вернулся около полудня. Мэри слышала, как он вошел на
кухню через парадную дверь и был встречен истерическим бормотанием жены.
Мэри продолжала стирать, решив предоставить тете Пейшнс возможность самой
рассказать о случившемся.

Что происходило между супругами, понять было трудно. Мэри слышала
тонкий, визгливый голос тети и громогласный бас дяди, который, перекрикивая
жену, задавал вопросы. Немного погодя он поманил Мэри в окно, и она пошла в
дом. Широко расставив ноги, дядя стоял у очага, лицо темнее тучи.

- Ну, давай рассказывай! - заорал он. - Послушаю теперь тебя. От
твоей тетки я услыхал пустой набор слов, от сороки больше толку, черт
возьми! Что все-таки здесь произошло, хотел бы я знать?

Спокойно, четко и коротко Мэри рассказала о том, что случилось утром.
Она не упустила ничего, кроме вопроса сквайра о Джеме, и завершила свой
рассказ словами мистера Бассета о том, что люди не смогут спать спокойно в
своих постелях, пока трактирщик не будет повешен, как его отец.

Джосс Мерлин слушал ее молча. Когда она закончила, он грохнул кулаком
по столу и выругался, отшвырнув ногой стул в другой конец комнаты.

- Проклятый ублюдок, все разнюхивает! - завопил он. - У него не
больше прав заходить в мой дом, чем у любого другого. Вся его болтовня о
судебном постановлении - сплошная брехня, а вы - трепливые дуры; никаких
постановлений у него в помине нет. Тоже мне - мировой судья! Клянусь Богом,
будь я здесь, отправил бы его назад в Норт-Хилл в таком виде, чтоб
собственная жена не узнала. Да и проку ей от него было бы мало. Будь он
проклят, чтоб глаза у него повылазили! Я покажу мистеру Бассету, кто хозяин
в округе, да еще заставлю свой зад лизать. Он припугнул вас? Да я сожгу его
дом дотла, если еще раз посмеет сыграть со мной такую шутку!

Джосс Мерлин вопил так, что можно было оглохнуть. Таким Мэри его не
боялась: пустые угрозы и показуха. Он действительно становился опасен, когда
понижал голос до шепота. Мэри показалось, что, несмотря на крик и шум, он
все же испугался и не слишком уверен в своих силах.

- Подайте мне что-нибудь поесть, - приказал он. - Мне надо снова
уехать, и не мешкая. Прекрати выть, Пейшнс, или я разобью тебе рожу. Ты
здорово держалась, Мэри, я этого не забуду.

Племянница посмотрела ему в глаза.

- Уж не думаете ли вы, что я сделала это ради вас? - спросила она.

- А мне наплевать, почему ты это сделала. Все равно результат был бы
тот же, - ответил он. - Этот разиня Бассет ничего не нашел - он родился с
мозгами набекрень. Отрежь мне ломоть хлеба и кончай разговоры да сядь в
конце стола, где тебе положено.

Обе женщины заняли свои места, за едой все молчали. Закончив обед,
хозяин поднялся из-за стола и, не сказав ни слова, отправился на конюшню.
Мэри думала, что дядя выведет лошадь и ускачет. Но он быстро вернулся и,
миновав кухню, прошел в конец огорода, перелез через забор и выбрался в
поле. Она проследила, как он пересек пустошь и зашагал по крутому склону по
направлению к вершинам Толборо и Кодда.

Мгновение Мэри колебалась, сомневаясь в разумности родившегося у нее
плана, но, услышав, как тетя Пейшнс ходит наверху, решилась. Она дождалась,
пока закрылась дверь тетиной спальни, сорвала с себя передник, схватила с
крючка на стене толстый платок и выбежала в поле вслед за дядей. Добравшись
до края поля, она спряталась за каменной оградой и, нагнувшись, стояла так,
пока его фигура не исчезла за горизонтом. Не медля, она пустилась за ним,
выбирая путь меж колючей травы и камней. Конечно, это было безумной,
бессмысленной затеей, но Мэри повергла в отчаяние собственная ложь, а ее
смятенная душа требовала хоть какого-то, но действия.

Девушка решила незаметно проследить за Джоссом Мерлином и, быть может,
узнать что-нибудь о его темных делах. Без сомнения, приезд сквайра в
"Ямайку" спутал планы трактирщика. Поэтому он поспешно ушел из дома и
направился куда-то прямиком через Западное болото.

Было около половины второго - лучшее время для прогулки. Благодаря
крепким башмакам и короткой, до щиколоток, юбке Мэри легко шагала по
неровной земле. Под ногами было довольно сухо, мороз сковал землю, и ей,
привыкшей к влажной гальке Хелфорда и липкой грязи фермы, эта прогулка
казалась нетрудной. Прежние вылазки научили ее осторожности. Она старалась
идти по стопам дяди, обходя трясину.

Через несколько миль Мэри стало ясно, что задача эта оказалась не столь
проста. Она хотела держаться от дяди на достаточном расстоянии, чтобы он ее
не заметил. Но он шел таким быстрым, размашистым шагом, что вскоре Мэри
осталась далеко позади. Он уже миновал вершину Кодды и повернул к западу, в
сторону низины у подножия Браун-Вилли. Несмотря на свой гигантский рост,
Джосс выглядел маленькой черной точкой на фоне коричневых просторов.

Мэри дошла до подножия высоченного утеса Браун-Вилли и остановилась.
Она не ожидала, что ей придется карабкаться на высоту тысячи трехсот футов.
Девушка стояла, утирая пот со лба. Она запыхалась и для удобства распустила
волосы, и теперь ветер трепал их пряди. Отчего хозяину "Ямайки" вздумалось в
декабрьский полдень лезть на самую высокую точку Бодминской пустоши, ей было
непонятно. Однако, забравшись так далеко, она решила довести дело до конца и
ускорила шаг.

Теперь под ногами стало сыро. Утренний лед растаял, перед глазами
расстилалась размякшая, пропитанная влагой, бурая низина. В башмаках хлюпала
вода, ноги мерзли. Подол юбки был заляпан грязью и местами оборван.
Подвернув его и обвязав лентой, вынутой из волос, вокруг талии, Мэри
продолжала идти по следу. Но дядя, исходивший эти места вдоль и поперек,
двигался вперед с поразительной быстротой, и Мэри с трудом различала его
фигуру среди черного вереска и огромных валунов у подножия Браун-Вилли.
Вдруг Джосс скрылся за высокой гранитной скалой, и она потеряла его из виду.
Нечего было и думать отыскать тропинку, по которой он пересек трясину. Он
миновал болото в одно мгновение, не оставив и следа. И все же она двинулась
за ним, понимая, что совершает глупость. Но какое-то необъяснимое упрямство
заставляло ее идти вперед. Когда она окончательно убедилась, что все равно
не сможет найти тропу, которая вывела дядю через болото посуху, у нее все же
хватило здравого смысла пойти в обход. Забрав на две с лишком мили в сторону
и сделав порядочный крюк, она в конце концов благополучно выбралась наверх.
Теперь догнать дядю надежды не было никакой.

Тем не менее Мэри все же решила попробовать взобраться на Браун-Вилли.
Скользя и спотыкаясь о мокрый мох и камни, она начала карабкаться по
гранитному склону. Обдирая руки о грубые, с острыми зазубринами камни,
девушка медленно ползла вверх по круче, и с каждым шагом ее решимость таяла.
Дикие овцы выскакивали из-за валунов и, постукивая копытцами, оторопело
глядели на нее. Неожиданно с запада подул ветер, наползли тучи. Солнце
скрылось.

Над холмами стояла поразительная тишина. Лишь однажды из-под ног у нее
выпорхнул с громким криком ворон и полетел низко над землей, хлопая большими
черными крыльями.

Наконец Мэри добралась до вершины холма. Небо очистилось; высоко над
головой плыли облака, предвещая скорый закат. Близились сумерки. Внизу, над
болотами, стелился туман. Взбираясь на вершину холма по самому крутому
склону, Мэри потеряла почти час. Вот-вот совсем стемнеет. Рисковала она
впустую: вокруг, насколько охватывал взор, не было ни одной живой души.

Джосс Мерлин давно исчез из виду. Вполне возможно, что он вовсе не
взбирался на холм, а обошел его, скрытый от глаз вереском и камнями, а потом
незаметно пропал куда-то, затерялся в складках дальних холмов.

Теперь уж Мэри не найти его. Самым разумным было бы спуститься с
вершины кратчайшим путем, да побыстрей. Иначе придется провести ночь на
болотах под покровом нависших гранитных скал, улегшись прямо на черный
вереск. Тут только она поняла, как глупо и опасно было забираться в такую
даль в холодный декабрьский день. Ведь она уже убедилась, как коротки
сумерки на Бодминской пустоши. Мгла опускалась сразу после захода солнца. Да
к тому же с болот поднимался туман, обволакивая все вокруг сплошной пеленой.

Обескураженная и подавленная, Мэри спускалась по крутому склону холма.
От прежнего азарта не осталось и следа. Она не переставала думать о
надвигавшейся тьме и подстерегавшей ее топи. Прямо под ней лежало озерцо,
откуда, как говорили, брала начало река Фауэй, впадавшая в море. Это место
надо во что бы то ни стало обойти; земля вокруг была топкой, а озерцо могло
оказаться довольно глубоким. Она взяла левее, но когда наконец спустилась и
оказалась у подножия Браун-Вилли, вновь гордо возвышавшегося над ней, туман
и мгла уже покрыли пустошь. В каком направлении идти дальше, она не знала.

Как бы там ни было, поддаваться панике и терять голову было нельзя.
Несмотря на туман, вечер был ясный и не такой холодный. Если повезет, она