пытаясь сообразить. Целых два дня! А кажется, всего несколько мгновений
назад она стояла на берегу моря.
в постели и бездействовала.
льнущие к ней руки. - Я не ребенок, и нечего со мной нянчиться из-за
пустяшных синяков и ссадин. Мне же надо что-то предпринять, вы разве не
понимаете?
рыдания, проговорила она. - У тебя, бедняжки, все тело было в крови и
ушибах. Я обмыла тебя, когда ты лежала без сознания. Думала, что тебя сильно
поранили, но, слава Богу, обошлось. Ссадины заживут. И ты выглядишь уже
лучше.
тетю, но не могла остановиться и принялась рассказывать о том, что случилось
на море. На этот раз тетя уже плакала в голос. Мэри, увидев ее перекошенный
рот, ее голубые глаза, в ужасе смотревшие на нее, почувствовала отвращение к
самой себе и замолчала. Резко сев, девушка спустила на пол ноги; голова у
нее закружилась, в висках стучало.
Мэри рубашку, но племянница оттолкнула ее и принялась натягивать на себя
одежду.
уже пришлось вынести. С тех пор как он вернулся с тобой, все сидит внизу,
бледный и страшный, с ружьем на коленях. Все двери закрыты на запоры. Я
знаю, ты видела и испытала ужасные вещи, такие, о чем говорить невозможно.
Но, Мэри, неужели ты не понимаешь, что, если теперь спустишься вниз, дядя
может снова ударить тебя... даже убить! Я еще никогда не видела его таким.
Представить страшно, что он может сейчас сотворить! Не ходи туда, Мэри. На
коленях тебя молю, не ходи! - - Она начала ползать по полу, хватая Мэри за
юбку, сжимая ее руки в своих и целуя их. Зрелище было невыносимо жалким.
Вы не можете требовать от меня большего, чтоб я и дальше молчала. Чем бы
дядя Джосс ни был для вас когда-то, сейчас в нем не осталось ничего
человеческого. Ваши слезы не спасут его от возмездия. Вы должны это понять.
Он - обезумевший от бренди кровожадный зверь, убийца! Неужели вы этого не
понимаете? Он повинен в гибели многих людей, утонувших в море. До своего
смертного часа не смогу забыть этого!
оправилась от потрясения и не могла рассуждать трезво. Ей представлялось,
что стоит выбежать на дорогу, позвать на помощь, и помощь непременно придет.
уже поздно. Дверь отворилась, и на пороге комнаты появился хозяин "Ямайки".
Он стоял, пригнув голову под притолокой, в испачканной одежде, немытый, и
смотрел на женщин. Лицо его осунулось и посерело, под глазами виднелись
черные круги. Под бровью багровел шрам.
щелку в ставнях, но никого не увидел. Вы здесь что-нибудь слышали?
головой, на ее лице появилась тень неловкой, нервной улыбки, которой она его
обычно встречала. Джосс уселся на постель Мэри; руки его теребили одеяло, а
глаза беспокойно перебегали с окна на дверь.
сам перерезал себе глотку. Он ведь предупреждал меня, а я посмеялся над ним,
не послушал. Захотел сыграть в собственную игру. Мы, почитай, здесь все
равно что мертвецы, все трое - ты, Мэри и я. Нам всем конец, точно говорю.
Игра окончена. Почему вы позволили мне пить? Почему не разбили, все до
одной, эти проклятые бутылки в доме, не заперли меня на ключ, не дали
отлежаться? Я бы не обидел вас, волоска бы на голове не тронул. Теперь уже
поздно, всему конец.
ввалились, голова ушла в широченные плечи. Женщины смотрели на него, ничего
не понимая, ошеломленные и испуганные внезапной переменой в нем.
вас предупреждал?
задвигались.
еще могу хранить тайну. Одно скажу тебе: ты тоже не выпутаешься. Ты теперь
так же замешана во всем, как Пейшнс. Мы окружены врагами. С одной стороны,
против нас - закон, а с другой... - Он резко замолчал и с прежней
хитростью посмотрел на Мэри. - Ты бы хотела все знать? - сказал он. -
Чтобы я назвал его имя, а ты бы потом выскользнула из дома, побежала и
предала меня? Тебе хотелось бы, чтобы меня повесили? Ладно, я не виню тебя
за это. Я причинил тебе столько зла, что ты будешь помнить до конца своих
дней. Но ведь я и спас тебя. Скажешь, нет? Ты думала о том, что этот сброд
мог бы сделать с тобой, если бы не я? - Он засмеялся и сплюнул на пол. И
вновь стал похож на прежнего Джосса. - Только за одно это можешь поставить
мне хорошую отметку, - заявил он. - Никто ведь пальцем тебя не тронул в ту
ночь, кроме меня, но и я не попортил твоего хорошего личика. А синяки и
ссадины... они пройдут. Неужели ты не понимаешь, бедное и слабое существо,
что стоило мне только захотеть, и уже в первую неделю ты бы была моей? Ты
ведь все-таки женщина. Да, клянусь небом, ты лежала бы у моих ног, так же
как твоя тетушка Пейшнс - покорная, довольная и ластящаяся - еще одна
проклятая Богом дура. Пошли отсюда. Эта комната провоняла сыростью и гнилью.
лестничной площадке он подтолкнул ее к стене под горящую в бра свечку, чтобы
осветить синяки и ссадины на ее лице. Взяв ее за подбородок, он осторожно,
легко погладил царапины. Девушка с отвращением и ненавистью глядела на него.
Его ласковые и изящные руки напоминали обо всем, что она потеряла и от чего
отказалась. Не обращая внимания на стоящую рядом Пейшнс, он наклонился к
Мэри, приблизив к ней свое ненавистное лицо. А когда его рот, так похожий на
рот брата, почти коснулся ее губ, иллюзия была полной. Мэри содрогнулась от
ужаса и закрыла глаза. Он задул свечу и стал спускаться вниз по лестнице.
Женщины молча шли следом. Их шаги гулко прокатились по пустому дому.
закрыто ставнями. На столе стояли две свечи. Джосс оседлал стул, достал из
кармана трубку и набил ее табаком. Повернувшись к женщинам, он принялся
молча рассматривать их.
того просидели здесь почти два для, словно крысы в ловушке. Скажу вам, мне
это изрядно надоело. Никогда не играл в такие игры - меня аж в дрожь
бросает. Если предстоит схватка, то, клянусь Всевышним, она пойдет в
открытую.
пол и постукивая ногой по каменным плитам.
он расколется и продаст, если усмотрит выгоду для себя. Что до остальных -
они разбежались в разные стороны, скуля и поджав хвосты, как свора паршивых
дворняг. До смерти перепугались. Если хотите знать, то и я сдрейфил. Сейчас
я трезв, как стеклышко, и вижу, в какую дурацкую историю влип. Нам, считай,
крупно повезло, если удастся избежать виселицы. Можешь сколько угодно
смеяться и глядеть на меня с презрением, Мэри. Тебя ждет тот же конец, что и
нас с Пейшнс. Ты тоже увязла в этом по уши, нет тебе спасения. Ну почему ты,
Пейшнс, не заперла меня на ключ, почему не остановила, когда я запил?
губы, собираясь что-то сказать.
прошептала она. - Двуколка стоит на конюшне, через несколько часов мы будем
в Лонстоне, а оттуда недалеко до Девона. Ехать можно и ночью... куда-нибудь
в восточные графства.
дороге между нами и Лонстоном есть люди, для которых я вроде сатаны - они
только и ждут случая, чтобы схватить меня и навесить на меня все
преступления в Корнуолле! Теперь по всей стране известно, что случилось на
море в ночь под Рождество. Наше бегство сейчас как раз и послужит
доказательством моей вины. Господи, да мне самому не терпится убраться
отсюда. Но попробуй, высунь голову - тут же и накроют. Хорошенький был бы у
нас вид, нечего сказать... Прикатить в Лонстон с кучей барахла, прямо как
фермеры в базарный день, и помахать на прощанье ручкой прямо на площади.
Нет, у нас только один шанс из тысячи - затаиться и помалкивать. Если будем
спокойно сидеть в "Ямайке", им останется только почесывать затылок. Чтобы
схватить нас, им надо иметь твердые доказательства. А доказательств у них
нет, если только среди этого проклятого сброда не найдется доносчик. Ну,
увидят разбившийся корабль, кучу всякого добра, брошенного кем-то на берегу.
Обнаружат еще пару обгоревших трупов и кучу пепла. "Что это? - скажут они.
- Здесь явно была стычка и что-то сожгли". Дело, конечно, нечистое, и нас
могут заподозрить, но где доказательства? Ответьте-ка мне. Я провел
сочельник, как всякий порядочный человек, в кругу семьи, играя со своей
племянницей в "сними с рук веревочку"\footnote{Детская игра с веревочкой,
натянутой на пальцы рук. \textit{(Примеч. пер.)}} и выковыривая изюм из
пудинга, плавающего в горящем бренди. - Тут он усмехнулся и подмигнул им.
Херберт Фрэнк
Мацумото Сэйте
Соломатина Татьяна
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Ильин Андрей