трепыхается на крючке. Мне так хотелось ее поймать!
спутанный клубок и попыталась развязать бесчисленные узелки и петельки, но,
чем больше старалась, тем сильней их запутывала. Вконец раздосадованная, она
хмуро посмотрела на него. Он не глядя протянул руку и переложил клубок к
себе на колени. Она ожидала, что он будет над ней смеяться, но он молча
принялся разматывать клубок, осторожно вытягивая длинную мокрую бечеву, а
она откинулась на борт и стала следить за его работой.
пятна. Река с тихим журчанием обтекала лодку и неслась дальше, к морю.
он поднялся в воздух и, коротко свистнув, скрылся из глаз.
разожжете костер.
волшебству, ровными и аккуратными кольцами легла на дно лодки. Он перекинул
ее за борт и подал ей конец.
его мелькнула знакомая затаенная улыбка, и, хотя он ничего не сказал, она
поняла, что улыбка предназначена ей, и на душе у нее сразу сделалось легко и
весело.
задумчивую нежную прерывистую песенку дрозд.
было так хорошо и спокойно, как сейчас. Благодаря его присутствию, благодаря
окружающей их тишине тоска, вечно терзающая ее и поминутно рвущаяся наружу,
наконец улеглась. Состояние это казалось ей странным и необъяснимым.
Привыкнув жить в водовороте звуков и красок, она чувствовала себя
околдованной, опутанной какими-то чарами, но не враждебными, а добрыми и
привычными, словно она наконец попала в то место, куда давно стремилась, но
никак не могла попасть -- то ли по беспечности, то ли по неведению, то ли
просто по досадному стечению обстоятельств.
из Лондона и именно их надеялась обрести в Нэвроне, но понимала также и то,
что в одиночку ей это ни за что не удалось бы: ни лес, ни небо, ни река не
могли ей помочь, и только когда она была рядом с ним, видела его, думала о
нем, спокойствие ее становилось глубоким и нерушимым.
расставляла цветы в вазах, -- стоило ей вспомнить о корабле, замершем в
тихом ручье, как на душе у нее сразу теплело, а сердце наполнялось неясной,
тревожной радостью.
думала она, вспоминая фразу, сказанную им в первый вечер за ужином, -- фразу
об их общем изъяне. Неожиданно она увидела, что он выбирает леску, и быстро
подалась вперед, задев его плечом.
-- Это ваша рыба.
к борту. Еще минута -- и добыча трепыхалась на дне среди спутанных мотков
бечевы. Дона опустилась на колени и взяла рыбу в руки. Платье ее намокло и
перепачкалось в иле, растрепавшиеся локоны упали на лицо.
поворачиваясь к нему. -- Помогите же ей, сделайте что-нибудь!
выдернул крючок из губы. Потом засунул пальцы ей в рот и быстро свернул
голову -- рыба дернулась в последний раз и затихла.
осознала, как близко они стоят -- сплетя руки и прижавшись друг к другу
плечами. По лицу его блуждала все та же знакомая затаенная улыбка, и ее
вдруг, словно горячей волной, захлестнуло страстное, беззастенчивое желание.
Ей хотелось, чтобы он стоял еще ближе, чтобы его губы касались ее губ, а его
руки лежали на ее плечах. Оглушенная и испуганная этим внезапно
разгоревшимся огнем, она отвернулась и принялась смотреть на реку. Она
боялась, что он догадается о ее волнении и почувствует к ней такое же
презрение, какое Гарри и Рокингем испытывали к потаскушкам из .
Пытаясь хоть как-то защититься -- не столько от него, сколько от себя самой,
-- она начала торопливо и неловко оправлять платье и приглаживать волосы.
бечеву и уселся на весла.
середину реки, быстрое течение тут же подхватило ее и понесло вниз. Дона
съежилась на носу, поджав под себя ноги и уткнувшись подбородком в ладони.
нежным, река же словно потемнела еще больше. Из леса потянуло запахом мха,
свежей листвы, горьким ароматом колокольчиков. Лодка медленно плыла вдоль
реки. Неожиданно француз повернулся к берегу и прислушался. Дона подняла
голову: издалека доносился странный резкий звук -- низкий, монотонный,
завораживающий.
она поняла, что он обо всем догадался -- догадался, но не стал презирать ее,
потому что испытал то же самое: тот же огонь, то же желание. Но ни он, ни
она не могли открыться друг другу: он был мужчиной, а она женщиной, и им
полагалось молчать и ждать своего часа, который мог прийти и завтра, и
послезавтра, а мог не прийти никогда -- от них это не зависело.
Вскоре они добрались до устья ручья, густо поросшего лесом, и, осторожно
войдя в узкую протоку, остановились перед небольшой поляной, на которой был
когда-то разбит причал. Француз поднял весла и спросил:
оба вышли на поляну. Вытянув лодку подальше из воды, он крикнул Доне, чтобы
она шла собирать хворост, а сам достал из кармана нож, присел на корточки у
берега и начал чистить рыбу.
принялась ломать их о колено. Платье ее измялось и порвалось, и она
усмехнулась, представив, что подумали бы лорд и леди Годолфин, увидев ее
сейчас -- грязную, растрепанную и беззаботную, словно нищая цыганка. Да еще
в компании со страшным пиратом.
и, достав огниво, начал не спеша разжигать костер. Тонкий язычок пламени
лизнул прутья и побежал вверх -- вспыхнули и затрещали длинные ветки. Они
посмотрели друг на друга сквозь огонь и улыбнулись.
костра, уложил туда плоский валун, а сверху примостил рыбу. Вытерев нож о
штанину, он склонился над костром и, дождавшись, когда рыба слегка
подрумянится, подцепил ее ножом и перевернул на другой бок. У ручья было
темно, гораздо темней, чем на открытых речных просторах; от деревьев на
поляну ложились длинные тени. В густеющей синеве неба медленно разливалось
чудесное сияние, которое можно увидеть лишь изредка, в короткую пору летнего
равноденствия, когда летняя ночь подкрадется незаметно, заворожит, околдует
и растает без следа. Француз снова наклонился к костру, руки его быстро
мелькали над огнем, пламя освещало лицо и сосредоточенно нахмуренные брови.
Дона почувствовала аппетитный запах, поплывший по воздуху. Он, видимо, тоже
уловил его, но ничего не сказал, а только улыбнулся и еще раз перевернул
рыбу.
разрезал ее пополам. Затем сдвинул одну половину на край, подал Доне нож,
взял руками второй кусок и, с улыбкой поглядывая на нее, принялся есть.
бутылкой в руках.
подал ей принесенный из лодки стакан, проговорила, запинаясь:
стакан, сказал:
Мурич Виктор
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Самойлова Елена
Прозоров Александр