Чтение 61–й страницы книги ~Тропами горного Черноморья~

поднятием Кардывачского узла именно здесь сильнее приподнято было и дно
желоба. Гребень у хребтика размытый, склоны некрутые: как и все днище
продольного Мзымтинско-Аватхарского желоба, перемычка сложена легко
разрушающимися сланцами (а над Кардывачом высятся стойкие граниты, и на
Ацетуке с Агепстой - не менее прочные породы, обязанные своим образованием
допотопно древним вулканам: туфогенные песчаники, порфириты).

Это-то все и надо было знать, чтобы оценить возможность перехода с
Кардывача к Ацетуке по гребню Ахукдарской перемычки. Кстати, по водоразделам
как раз таких умеренно высоких хребтов обычно проходят достаточно торные
тропы.

Путь по перемычке, словно по поперечному мосту через исполинский
продольный желоб! Надо ли говорить, какие панорамы, какие дали он обещает
открыть но обе стороны?

Выйдя на гребень Кутехеку, сворачиваем по нему направо. На водоразделе
действительно нашлась тропа, обходящая небольшие повышения гребня
косогорами. Не везде она сохранна, местами через осыпавшиеся карнизы трудно
проводить лошадь.

Через час торжествуем: мы пересекаем скучную перевальную ахукдарскую
тропу поперек, ибо идем вдоль по гребню. Насколько же ярче, красочнее,
интересней этот верхний путь на Аватхару, чем стандартный ахукдарский! Там
шесть километров обратного хода по Мзымте.

Там болота Карантинной поляны и более чем скромная награда - лишь одна
кругозорная точка: самый перевал. Стоило ли подниматься, чтобы сразу
спускаться?

А путь через Кутехеку! Ни болот, ни обратного хода по пройденной тропе.
Путь по гребню с далекими видами и к Аватхаре и к Мзымте. Особенно эффектна
отсюда Агепста с ее большим, словно пухлым ледником. Ахукдарский хребтик -
как и Четвертый Аишха - чудесный бельэтаж для желающих любоваться Агепстой.

К Аватхаре с перевала не спускаемся. Обходим горизонтальными
косогорными тропами еще одно повышение гребня - светло-зеленый округлый холм
Ахук-Дара, похожий на каравай, и легко выходим к Ацетукскому перевалу.

"АЦЕТУКСКОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ"

В глазницах чаш утаены, Глядят глазки голубизны.

Не скрою, я не без тревоги подводил спутников к Ацетукскому озеру.

Мы только что видели ледяную синеву Верхнего Кардывача, открытую и
ясную лазурь Юхских озер, резкую синь Синеокого, купоросную синьку Цахвоа,
бирюзу Удивленного, зеленоватые очи Утаенных и Северных озер Цындышхи. Не
померкнет ли по сравнению с этими со кровищами мое Ацетукское, моя первая
любовь?

Выходим к озеру - и все сомнения исчезают. Властная, покоряющая
голубизна молочно-матовых вод сияет по-прежнему и заставляет забыть о всех
соперниках.

Да, каждое озеро знает свою синеву, имеет свои неповторимые оттенки. Но
сколько я их ни сопоставлял, и теперь, и потом, когда повидал еще десятки
высокогорных озер,- это, под Ацетукой, гордо удерживало первенство.

При первом приходе сюда казалось счастьем пробыть на его берегу
полчаса. С чем же сравнить возможность встать лагерем, поселиться у этих
вод, наблюдать их во все часы суток.

Наша крылатая палатка с белым мотыльком-пологом уже отражается в озере,
приобретая в водном зеркале оттенок нежной голубизны.

Изучив статьи Евгении Морозовой и Рейнгарда, я знал, что озеро в
истоках Азмыча не было нашим открытием: оба исследователя видели его в
1911-1913 годах. Но. и Рейнгард писал о двух озерах в верховьях Азмыча, а
ведь был еще Альбов, ходивший к Ацетуке со стороны Тихой речки,- он писал
даже о пяти озерах. Это перекликалось и со словами пастухов. Надо будет
обшарить и смежные цирки.

Для съемки крутобокой чаши с озером остается Володя, а мы с Наташей
отправляемся в соседние цирки, сначала через Ацетукский перевал к уже
знакомому мне озеру Мзи.

Теперь, картируя весь цирк, мы изучаем его подробно.

Луговые и каменистые скаты цирка здесь спокойнее и положе - почти нет
отвесных обрывов, окунутых в воду. Только верхние стены Ацетуки окружают
цирк величественной короной зубцов. Не водопадом со скалистого уступа, как
Азмыч, а скромным пологим ручейком вытекает из озера тихая Мзимна, так что в
его воды без труда проникает форель. Озерную гладь то и дело тревожат
всплески играющих рыбок.

Попади мы в мир цирка, занятого Мзи, после долгого пути по лесистым
хребтам и долинам, не побывай мы до этого на обоих Кардывачах и на соседнем
сказочном озере - как бы мы были счастливы увидеть милое зеленое Мзи на фоне
суровых утесов Ацетуки! Но куда уйдешь от убийственной силы сравнений, от
ощущения скудости, ограниченности, которое оставляет Мзи при невольном
воспоминании о его дивном соседе?

Да, здесь природа была посредственным художником, там - талантом, если
не гением. Да и что таить? Мзи уже было показано на картах, его видели,
измеряли... А сколько заманчивого в ненанесенной на карту красе Ацетукского
озера!

Вернувшись в бассейн Азмыча, предпринимаем от своего лагеря маршрут в
противоположном направлении - в цирк его левого истока, по следам убежавших
от нас серн. С перевальчика через первый же отрог видим еще один лазурный
водоем со странным хоботообразным заливом, а по берегу его ходят серны. Еще
одно озеро, которого нет на карте. Значит, о нем и писал Рейнгард! Озеро
чудесного небесного цвета. Но что теперь может пленить нас больше, чем то,
Ацетукское?

Ацетукское... А правильно ли его так называть? Ведь Мзи - это тоже
Ацетукское озеро - его цирк врезан в стены той же Ацетуки. Вернее поэтому
говорить об Ацетукских озерах. В районе Теберды есть популярные у туристов
Бадукские озера. А у нас будут Ацетукские, и мы сумеем сделать их такими же
популярными!

А как различать их по названиям? Прямо хоть номеруй. Нет, это слишком
по-канцелярски, к тому же есть уже Мзи - имя собственное. А что, если
назвать соседние озера именами первоисследователей? Рейнгард видел оба
ненанесенных на карту озера. Вот второе и назовем озером Рейнгарда. Это
крупный кавказовед...

А потом здесь побывала Евгения Морозова, первоисследователь Кардывача и
обеих Риц. Она ли не достойна быть увековеченной в названии лучшего горного
озера? Именно это, красивейшее из Ацетукских, будет называться озером
Евгении Морозовой!

Обходим цирк Рейнгарда, провожая снова убегающий от нас табунок серн, и
переваливаем вслед за ним в следующий цирк. Мы уже не удивляемся и как
должное принимаем, что и в нем сияет голубое око. Все ясно, это одно из
озер, упомянутых ботаником Альбовым. В его память теперь будет звучать
название: озеро Альбова.

"ПОБЕДА И ПОРАЖЕНИЕ"

Еще один цирк выправлен на карте. Влево идет занятый снежником кулуар,
по которому, как кажется, можно взойти на вершину Ацетуки. Это было бы
важно, чтобы распутать загадку Рицы, все еще так смещенной на картах. Значит
- наверх!

У скал Ацетуки свой облик. Это плиты туфогенных песчаников по нескольку
метров мощностью. Круто поставленные, они образуют на склонах обнаженные
плоскости, гигантские цельнокаменные чешуи, ровно наклоненные на протяжении
многих сотен метров. К вершине выходят обрезы этих пластов - было даже
странно при выходе на гребень свободно зашагать по таким пологим торцам,
словно по асфальтовому тротуару.

Что нам откроется с края гребневой площадки? Мы не раз уже наслаждались
панорамами Абхазии - они раскрывались нам и с Аибги, и с Ахукдарской
перемычки, и с

пика Кардывач. Но с Ацетуки открылось такое, что заставило вздрогнуть
от недоумения!

Здесь было не только то, что ожидалось,- и горно-лесные глуби и
многошинные дали с несколькими барьерами чеканно ясных альпийских хребтов -
не только все это, давно знакомое и в новых сочетаниях по-новому радующее.
Нет, в ближайшей долине виднелось что-то несуразное, инородное. В ней лежал,
словно положенный сверху и застрявший в склонах, синевато-зеленый поднос,
края которого были вырезаны в строгом соответствии с рельефом: выступы в
долинках, выемки против хребтиков. Поднос из матового малахита, невероятно
выделяющийся и ландшафте, чуждый всему окружающему.

- Так это же Рица!

Да, это была Рица. Рица, впервые видимая мною сверху, а Наташей -
вообще впервые.

Всюду в окружающей природе было какое-то равновесие. Тысячевековые
процессы на все наложили свой отпечаток и создали: под скалой - осыпь, в
устье реки - конус выноса, у конца ледника - морену. И только Рица во всей
необъятной панораме, развернувшейся с Ацетуки, выделялась своей полной
"неприспособленностью" к ландшафту. Так выглядят только что созданные
водохранилища на горных реках - нет ни пляжей, ни устьевых дельт, в воде
оказались какие попало участки склонов.

В бинокль на малахитовом стекле просматривалась черная точка и от нее
треугольный след, на котором чуть менялась матовость глади. Черточка
перемещалась - это была лодка. Живо представил себе Николая Васильевича на
веслах...

Но что это за полоса, рыжевато-серая черта над берегом близ истока
Юпшары? По ней быстро движется темная черточка... Мы уже слышали, что вчерне
готовое шоссе выведено к самой Рице. Неужели это автомобиль? Автомобиль на
Рице!

Противоречивое чувство. С одной стороны, радость. Ведь об этом мечтал,
планируя оборудование рицынского маршрута для Гипрокура. Десятки, сотни
тысяч людей увидят теперь красоту Рицы, разделят с нами, одиночками, это