Жюль Верн
Вокруг света за восемьдесят дней
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
доме, где в 1814 году умер Шеридан, - в 1872 году проживал Филеас Фогг,
эсквайр; хотя этот человек всячески старался не привлекать к себе
внимания, он слыл одним из наиболее оригинальных и примечательных членов
лондонского Реформ-клуба.
своим талантом, сменил упомянутый Филеас Фогг, человек загадочный, о
котором было известно лишь то, что он принадлежал к высшему английскому
обществу, был прекрасно воспитан и необычайно красив.
него были здоровы), но то был Байрон, носивший усы и бакенбарды, Байрон
бесстрастный, который мог бы прожить, не старея, целую тысячу лет.
был уроженцем Лондона. Его никогда не видели ни на бирже, ни в банке, ни в
одной из контор Сити. Ни причалы, ни доки Лондона никогда не принимали
корабля, который принадлежал бы судовладельцу Филеасу Фоггу. Имя этого
джентльмена не числилось в списках членов какого-либо правительственного
комитета. Не значилось оно также ни в коллегии адвокатов, ни в корпорациях
юристов - одном из "иннов" - Темпля, Линкольна или Грея. Никогда не
выступал он ни в Канцлерском суде, ни в Суде королевской скамьи, ни в
Шахматной палате, ни в Церковном суде. Он не был ни промышленником, ни
негоциантом, ни купцом, ни землевладельцем. Он не имел отношения ни к
"Британскому королевскому обществу", ни к "Лондонскому институту", ни к
"Институту прикладного искусства", ни к "Институту Рассела", ни к
"Институту западных литератур", ни к "Институту права", ни, наконец, к
"Институту наук и искусств", состоящему под высоким покровительством ее
величества королевы. Не принадлежал он также ни к одному из тех
многочисленных обществ, которые так распространены в столице Англии, -
начиная от "Музыкального" и кончая "Энтомологическим обществом",
основанным, главным образом, в целях истребления вредных насекомых.
оказался членом такой почтенной ассоциации, надлежит ответить: "Он избран
по рекомендации братьев Бэринг, у которых ему открыт текущий счет". Это
обстоятельство и тот факт, что его чеки исправно и незамедлительно
оплачивались, придавали ему в обществе вес.
На этот вопрос не могли ответить даже самые осведомленные люди, а мистер
Фогг был последним, к кому уместно было бы обратиться за подобными
сведениями. Он не отличался расточительностью, но во всяком случае не был
скуп, ибо, когда требовались деньги для осуществления какого-либо
благородного, великодушного или полезного дела, он, молча и обычно скрывая
свое имя, приходил на помощь.
говорил ровно столько, сколько было необходимо, и чем молчаливее он был,
тем таинственнее казался. А между тем жизнь его проходила у всех на виду;
но он с такой математической точностью делал изо дня в день одно и то же,
что неудовлетворенное воображение поневоле искало себе пищи за пределами
этой видимой жизни.
земного шара. Не было такого пункта, даже весьма отдаленного, о котором он
не имел бы самых точных сведений. Не раз удавалось ему с помощью
нескольких кратких, но ясных замечаний разрешать бесконечные споры,
которые велись в клубе по поводу пропавших или заблудившихся
путешественников. Он указывал наиболее вероятный исход дела, и развитие
последующих событий неизменно подтверждало его предположения, словно
Филеас Фогг был одарен способностью ясновидения. Казалось, этот человек
успел побывать всюду, во всяком случае - мысленно.
покидал Лондона. Те, кто имел честь знать его несколько ближе, утверждали,
что его можно встретить только по дороге из дома в клуб или обратно, и
нигде больше. Времяпрепровождение Филеаса Фогга в клубе сводилось к чтению
газет и игре в вист. Он часто выигрывал в этой молчаливой, столь
подходившей к его натуре игре, но выигрыш никогда не оставался у него в
кошельке, а составлял значительную долю в его пожертвованиях на
благотворительные цели. Уместно заметить, что мистер Фогг вообще играл не
ради выигрыша. Игра для него была состязанием, борьбой с затруднениями, но
борьбой, не требующей ни движения, ни перемены места, а потому не
утомительной. А это соответствовало его характеру.
даже с самыми почтенными людьми, - и не имел ни родных, ни друзей, - что
уже случается поистине редко. Он жил одиноко в своем доме на Сэвиль-роу,
куда никто не был вхож. Его личная жизнь никогда не являлась предметом
обсуждения. Ему прислуживал лишь один человек. Завтракал и обедал он в
клубе в точно установленные часы, всегда в одном и том же зале и за одним
и тем же столиком, не угощая своих партнеров по игре и не приглашая никого
из посторонних. Ровно в полночь он возвращался домой, никогда не оставаясь
ночевать в прекрасных комфортабельных комнатах, которые Реформ-клуб
предоставляет для этой цели своим членам. Из двадцати четырех часов десять
он проводил дома - либо в постели, либо за туалетом. Если уж Филеас Фогг
прогуливался, то неизменно мерил своими ровными шагами приемный зал клуба,
выстланный мозаичным паркетом, или расхаживал по круглой галерее,
увенчанной куполом из голубого стекла, покоившимся на двадцати ионических
колоннах красного порфира. Кухни, кладовые, буфеты, рыбные садки и
молочные клуба снабжали его к завтраку и обеду самой лучшей провизией;
клубные лакеи - безмолвные, торжественные фигуры в черных фраках и
башмаках на войлочной подошве - прислуживали ему, подавая кушанья в особой
фарфоровой посуде; стол был покрыт восхитительным саксонским полотном,
сервирован старинным хрусталем, предназначенным для шерри, портвейна или
кларета, настоенного на корице и гвоздике; и, наконец, к столу подавали
лед - гордость клуба, - придававший приятную свежесть этим напиткам: он с
большими затратами доставлялся в Лондон прямо с американских озер.
признать, что чудачество вещь весьма приятная!
тому же при неизменных привычках хозяина обязанности прислуги были
несложны. Однако Филеас Фогг требовал от своего единственного слуги
исключительной точности и аккуратности. Как раз в тот день, 2 октября,
Филеас Фогг рассчитал своего слугу Джемса Форстера, который провинился в
том, что принес своему хозяину воду для бритья, нагретую до восьмидесяти
четырех градусов по Фаренгейту вместо восьмидесяти шести; и теперь он ждал
нового слугу, который должен был явиться между одиннадцатью часами и
половиной двенадцатого утра.
опершись руками на колени, выпрямившись и подняв голову, он следил за
движением стрелки стоявших на камине часов, которые одновременно
показывали часы, минуты, секунды, дни недели, числа месяца и год. Ровно в
половине двенадцатого мистер Фогг, следуя своей ежедневной привычке,
должен был выйти из дому и отправиться в Реформ-клуб.
Филеас Фогг.
франц. - passe partouf, буквально - проходящий всюду; здесь - пролаза,
ловкий человек]. Прозвище это мне дали давно, и оно доказывает, что я
способен выпутаться из любого затруднения. Я считаю себя честным
человеком, сударь, но, говоря по правде, перепробовал немало профессий. Я
был бродячим певцом, наездником в цирке, вольтижировал, как Леотар, и
танцевал на проволоке, как Блонден; затем, чтобы лучше использовать свои
способности, сделался преподавателем гимнастики и, наконец, был в Париже
старшим пожарным. В моем послужном списке числится несколько недурных
пожаров. Но вот уж пять лет, как я покинул Францию и, чтобы вкусить
прелести домашней жизни, служу в Англии лакеем. Оставшись без места и
узнав, что мистер Филеас Фогг самый аккуратный человек и самый большой
домосед в Соединенном королевстве, я прихожу сюда в надежде зажить
спокойно и позабыть о том, что меня зовут Паспарту...
рекомендовали, и у меня о вас хорошие сведения. Вам известны мои условия?
Никитин Юрий
Глуховский Дмитрий
Корнев Павел
Соломатина Татьяна
Корнев Павел
Ильин Андрей