Чтение 24–й страницы книги ~Матиас Шандор~

В то же мгновение в большую комнату ворвался отряд полицейских. Их
привел Карпена.

- Подлец! - крикнул ему Андреа.

- Вот мой ответ, пеняй на себя! - воскликнул испанец.

Рыбака схватили и связали. Полицейские тотчас же рассыпались по всему
дому. Открытое окно, выходившее на огород, указало им, куда скрылись
беглецы. Полицейские бросились вслед за ними.

Граф Шандор и Батори успели добежать лишь до ограды, за которой
протекал ручей. Граф одним прыжком перемахнул через нее и повернулся,
чтобы помочь Батори, как вдруг шагах в пятидесяти грянул выстрел.

Пуля задела плечо Батори, рана была неопасная, но действовать рукой он
не мог. Несмотря на все усилия друга, ему никак не удавалось перелезть
через ограду.

- Беги, Матиас! - крикнул он. - Беги!

- Нет, Иштван! Умирать, так вместе! - И Шандор обхватил обеими руками
Батори, в последний раз пытаясь перетащить его.

- Беги, Матиас! Ты должен жить, чтобы покарать предателей!

Эти слова прозвучали как приказание. Да, он, Шандор, должен жить, чтобы
покарать преступников и воздать им за всех троих! Нет больше графа
Шандора, венгерского магната, нет триестского заговорщика, нет друга
Затмара и Батори, - есть только вершитель правосудия.

В этот миг полицейские добежали до ограды и бросились на раненого
Батори. Секунда промедления, и граф оказался бы а их руках.

- Прощай, Иштван! Прощай! - крикнул граф Шандор, он собрал все силы,
перепрыгнул через ручей и скрылся в темноте.

Вслед ему раздались пять-шесть ружейных выстрелов, но пули не настигли
беглеца, который, метнувшись в сторону, бросился бежать к морю.

Полицейские кинулись за ним, но в потемках быстро потеряли его из виду.
Боясь упустить свою жертву, они рассеялись по всем направлениям, чтобы
отрезать графу дорогу и в город, и в глубь страны, и к мысу, закрывавшему
выход из бухты. На помощь полиции явился отряд жандармов и расположился
так, что беглецу осталась только одна дорога - к берегу моря.

Но что он будет делать на берегу среди рифов? Достанет лодку и пустится
в открытое море? Он не успеет: пули настигнут его прежде, чем он отчалит.
Однако "а восток бежать нельзя, это он хорошо понимал. Выстрелы и крики
полицейских и жандармов приближались и доказывали, что назад путь уже
отрезан. Значит, он мог бежать только к морю. Там его ждала верная смерть,
но лучше погибнуть в волнах, чем стоять перед взводом солдат во дворе
Пизинской крепости.

Вот он уже на берегу. Несколько прыжков, и он у самой воды, там где
маленькие волны набегают на песчаную отмель. Он чувствовал, что жандармы
бегут за ним по пятам; выпущенные наудачу пули свистели вокруг его головы.

Как и на всем побережье Истрии, здесь сразу же за отмелью взморье было
усеяно обломками скал и острыми утесами. Между скалами, во впадинах,
скопилась вода, местами она достигала нескольких футов глубины, местами
едва доходила до щиколотки.

Граф Шандор бросился к этим камням. Другого пути не было. Хоть он не
сомневался, что бежит навстречу верной гибели, он без колебаний мчался по
берегу.

Прыгая с камня на камень, перескакивая через глубокие ямы, он уходил
все дальше к открытому морю. Но теперь он стал виден на более светлом фоне
неба. С громкими криками полицейские устремились за ним.

Но граф Шандор твердо решил, что живым он им в руки не дастся. Море
вернет им только его труп!

Скользкие, поросшие мокрыми водорослями камни качались под ногами;
прыгая в темноте над водой, он мог сорваться каждую секунду. Эта
утомительная погоня продолжалась минут десять. Полицейским никак не
удавалось нагнать графа, но камни скоро кончатся, а впереди - море.

И вот граф на одном из последних камней. Дальше бежать некуда. Двое или
трое полицейских уже совсем близко, шагах в десяти, остальные немного
отстали.

Граф Шандор выпрямился, громко крикнул, посылая в небо последнее
прости, и бросился в воду. В то же мгновение грянул залп.

Полицейские, добежав до последних камней, увидели лишь голову беглеца,
словно черную точку в открытом море.

Раздался еще один залп, и море вспенилось вокруг Шандора. Очевидно,
одна или две пули попали в цель - голова его исчезла и больше не
появлялась.

Жандармы и полицейские оставались на берегу до самого рассвета, они
тщательно обследовали отмель и прибрежные камни на всем протяжении от
северного мыса до порта Ровинь. Но тщетно. Они не нашли никаких следов,
по-видимому графу не удалось выбраться на берег. Значит, он либо был убит
пулей, либо утонул.

Однако, несмотря на самые тщательные поиски тела, ни у берега, ни в
море, на расстоянии двух лье от суши, ничего не нашли. Ветер дул с берега,
к тому же тут проходило юго-западное течение, и, по-видимому, тело унесло
в морские просторы.

Так граф Шандор, мадьярский вельможа, нашел могилу в волнах
Адриатического моря.

После самого тщательного расследования австрийские власти приняли эту
версию гибели графа Шандора как наиболее правдоподобную.

Теперь ничто уже не мешало привести в исполнение приговор над двумя
другими осужденными. Иштван Батори, как мы знаем, был схвачен полицией и в
ту же ночь под сильным конвоем доставлен в Пизинскую крепость, где его
поместили в одну камеру с Ладиславом Затмаром. Им предстояло провести
вместе всего несколько часов.

Казнь была назначена на другой день - 30 июня.

Перед смертью Иштван Батори, конечно, хотел в последний раз увидеть
жену и сына, а Ладислав Затмар - обнять своего верного слугу. Власти
разрешили родным приехать в Пизинскую крепость. Но свидание не состоялось.

Госпожа Батори с маленьким сыном покинула Триест; вместе с ними
отправился и Борик, которого выпустили из тюрьмы. Арест заговорщиков был
произведен втайне, и, не зная, где находятся арестованные, госпожа Батори
и Борик разыскивали их по всей Венгрии и даже в Австрии. Когда же был
объявлен приговор суда, их не смогли вовремя найти и известить.

Иштван Батори был лишен последнего утешения - увидеть жену и сына. Он
не мог назвать им имена предателей, которым теперь, после гибели Шандора,
нечего было опасаться кары!

В пять часов вечера Иштван Батори и Ладислав Затмар были расстреляны во
дворе Пизинской крепости. Они мужественно встретили смерть, как борцы,
отдавшие жизнь за освобождение родины.

Теперь Силас Торонталь и Саркани могли считать себя в полной
безопасности. Об их предательстве не знал никто, кроме губернатора
Триеста. За свой донос они получили половину всего состояния графа
Шандора. Другая половина, в виде особой милости, была оставлена малолетней
дочери графа и должна была перейти к ней, когда ей исполнится восемнадцать
лет.

Таким образом, Силас Торонталь и Саркани, которым были неведомы
угрызения совести, могли спокойно наслаждаться богатством, доставшимся им
в награду за гнусное предательство.

Мог быть спокоен и третий предатель - испанец Карпена, получивший за
донос обещанные деньги - пять тысяч флоринов.

Никто не знал о подлом поступке банкира и его сообщника, и они могли
высоко держать голову, как честные люди, и по-прежнему оставаться в
Триесте, но Карпена, от которого все с презрением отвернулись, вынужден
был уехать из Ровиня. Впрочем, это его мало трогало! Ему теперь нечего
было бояться, даже мести Андреа Феррато!

Действительно, рыбак был брошен в тюрьму, затем его судили и
приговорили к пожизненной каторге за оказанную им помощь беглецам. Мария с
братом остались одни в опустевшем доме. Никогда не вернется к ним отец...
Впереди разорение и нищета...

И все это было делом рук трех негодяев, которые из голой корысти, не
испытывая даже ненависти к своим жертвам (за исключением, может быть,
Карпены), один, чтобы поправить свои дела, а двое других, чтобы
разбогатеть, пошли на самое гнусное преступление!

Неужели это предательство не получит возмездия здесь на земле, где суд
божий не всегда карает виновных? Неужели так и останется неотомщенной
гибель трех патриотов, графа Шандора, графа Затмара и Иштвана Батори,
неужели никто не отплатит злодеям за мужественного и честного рыбака
Андреа Феррато?

Будущее покажет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1. ПЕСКАД И МАТИФУ

Пятнадцать лет спустя после событий, завершивших пролог этой истории,
24 мая 1882 года, в Рагузе, одном из главных городов Далмации, был
праздник.

Далмация - всего-навсего узкая полоска земли, расположенная между
северными отрогами Динарийских альп, Герцеговиной и Адриатическим морем.
Население ее не превышает пятисот тысяч человек, - да и тем живется
тесновато.

Славный народ далматинцы! Они неприхотливы, потому что земля тут не
отличается плодородием, но, несмотря на пережитые политические
превратности, они не утратили чувства собственного достоинства; они не