за нас и выступят с нами! Разве найдется хоть один потомок древних мадьяр,
чье сердце не затрепещет, когда взовьется славное знамя Родольфов и
Корвинов!
осторожны, тогда мы станем еще сильней! Вы не слыхали никаких тревожных
разговоров в Триесте?
крупных работах, предпринятых правительством в Поле, для которых уже
навербовали немало рабочих.
Венецианскую область (которая и была у него отнята впоследствии), задумало
основать в Поле, на южной оконечности Истрийского полуострова, громадные
арсеналы и военный порт, чтобы господствовать на Адриатике. Несмотря на
протесты Триеста, морскому могуществу которого этот проект наносил ущерб,
работы велись с лихорадочной быстротой. Поэтому Матиас Шандор и его друзья
могли предполагать, что триестинцы охотно примкнут к движению за
независимость Венгрии, когда узнают о нем.
полиции подозрений, ей и не снилось, что в этот день в скромном доме на
улице Акведотто собрались руководители заговора.
обеспечен успех; оставалось только ждать подходящей минуты, чтобы начать
решительные действия. Шифрованная переписка между Триестом, главными
венгерскими городами и Трансильванией должна была сильно сократиться или
даже совсем замереть, если только не произойдет каких-либо непредвиденных
событий. Теперь, когда все приготовления уже закончены, почтовым голубям
уже не придется переносить никаких посланий. Из осторожности решили даже
не давать им больше пристанища в доме Ладислава Затмара.
заговорах. Необходимо, чтобы в час восстания участники не испытывали
недостатка в средствах. В такую минуту они должны быть всем обеспечены.
за независимость родины, однако они не могли отдать своего состояния, так
как обладали весьма ограниченными средствами. Но граф Шандор был
чрезвычайно богат и вместе с жизнью готов был пожертвовать родине все свое
достояние. Вот почему с помощью управляющего Лендека он за последние
месяцы заложил свои земли и собрал очень крупную сумму - более двух
миллионов флоринов.
крупный и весьма солидный триестский банк с безупречной репутацией. Это
был тот самый банк Торонталя, о котором толковали Саркани и Зироне, сидя
на кладбище в старом городе.
увидим из дальнейшего рассказа.
зайти на днях к Силасу Торонталю и предупредить банкира, что в ближайшее
время ему может понадобиться крупная сумма денег.
подать из Триеста условленный сигнал к восстанию. А между тем в этот вечер
ему показалось, будто за домом Ладислава Затмара кто-то следит, и это его
сильно встревожило.
них направлялся домой на Корса-Стадион, а другой - в гостиницу Делорм; но
тут им почудилось, что за ними, прячась в тени, следуют два подозрительных
субъекта.
повернувшись, направились прямо к ним; но неизвестные быстро скрылись за
углом церкви Сант-Антонио, стоявшей на берегу большого канала, так что
друзья не успели их разглядеть.
3. БАНК ТОРОНТАЛЯ
разных сословий встречаются очень редко. Австрийские должностные лица, на
какой бы ступени административной лестницы они ни стояли, считают себя
представителями светского общества. В большинстве это люди воспитанные,
образованные к любезные; но получаемое ими более чем скромное жалование не
соответствует их положению, и они не могут тягаться с купцами и
финансистами. Богатые семьи редко устраивают приемы, а официальных
собраний почти не бывает, поэтому денежные тузы вынуждены демонстрировать
свое богатство вне дома: они появляются на улицах в роскошных каретах, а
их жены выставляют свои пышные туалеты и драгоценности в ложах "Театро
Коммунален и "Армении".
Силаса Торонталя.
империи, исполнилось в то время тридцать семь лет. Банкир и его жена,
которая была на несколько лет моложе, занимали большой особняк на улице
Акведотто.
без оснований. Смелые и удачные биржевые операции, крупные дела с
обществом "Австрийского Ллойда" и другими торговыми компаниями,
значительные вклады, хранящиеся в его банке, должны были приносить ему
огромные доходы. Вот почему его дом был поставлен на широкую ногу, а сам
он занимал очень видное положение в городе.
попал - быть может, ненадолго - в затруднительное положение. Он, конечно,
понес крупные потери семь лет тому назад, когда франко-итальянская война
нанесла удар всем биржам и банкам; а затем после военной кампании,
закончившейся разгромом при Садове и вызвавшей падение фондов во всей
Европе, а особенно в австро-венгерских городах - Вене, Пеште, Триесте, его
дела пошатнулись. В то время необходимость выплаты крупных сумм,
положенных на текущий счет в его банк, поставила его в тяжелое положение.
Но, по-видимому, он оправился после этого кризиса, и если Саркани сказал
правду, то, значит, банкир с тех пор пустился в новые рискованные
спекуляции, которые и подорвали дела его солидного банка.
хотя он, вероятно, этого не замечал. Выражение его лица стало другим, и он
утратил былое самообладание. Теперь он не смотрел людям прямо в глаза, как
прежде, а лишь украдкой бросал на них косые взгляды. Эту перемену заметила
даже госпожа Торонталь, женщина болезненная, нерешительная, беспрекословно
подчинявшаяся мужу и очень мало знавшая о его делах.
серьезный удар, его владелец не мог рассчитывать на сочувствие общества.
Правда, у него было множество клиентов и в городе и во всей стране, но
очень мало друзей. Необыкновенное самомнение, тщеславие и заносчивость, с
которой он обращался со всеми, не располагали к нему людей, и они
сохраняли с ним лишь деловые отношения. Вдобавок жители Триеста считали
его иностранцем, так как он приехал из Рагузы и по происхождению был
далмат. У него не было в городе никаких родственных связей, хотя он и
прожил здесь уже около пятнадцати лет, с тех пор как основал свой банк.
что дела богатого банкира пошатнулись, ничто не подтверждало его мнения.
Никто не, выражал недоверия Торонталю, по крайней мере открыто. Вот почему
граф Матиас Шандор без колебаний доверил ему очень крупную сумму, с
условием, что в любой день может взять ее обратно, предупредив об этом
банкира лишь за сутки.
между одним из самых уважаемых банкиров и такой темной личностью, как
Саркани. Однако эти отношения существовали и продолжались уже два-три
года.
Саркани, ловкач и пройдоха, хорошо разбиравшийся в денежных вопросах,
сумел втереться в эти дела, по правде сказать, порой довольно
подозрительные. Были тут и тайные взятки, и неблаговидные поручения, и
незаконные поборы, с которыми Торонталь не хотел связывать свое имя. И вот
Саркани взялся выполнять эти грязные махинации, а затем оказал Силасу
Торонталю еще несколько услуг такого же рода. С тех пор Саркани не упускал
случая сунуть нос в дела, или, вернее, запустить руку в карман банкира. Из
Триполитании он приехал в Триест и продолжал шантажировать Торонталя. Не
то чтобы банкир был действительно у него в руках, - после этих сделок не
осталось никаких вещественных доказательств, - но положение банкира
требует особой щепетильности в делах. Достаточно одного слова, чтобы
причинить банку большой вред. А Саркани знал слишком много, и с этим
приходилось считаться.
порядочные суммы, но быстро спускал их в разных притонах, с беспечностью
пройдохи, не думающего о завтрашнем дне. Перебравшись в Триест, Саркани
вскоре стал так назойлив и требователен, что банкир потерял терпение и
решительно отказался давать ему деньги. Саркани стал угрожать, но Силас
Торонталь не испугался. И в самом деле, у вымогателя не было никаких улик,
и Саркани должен был признаться, что он в сущности бессилен.
сидели на мели и Даже не могли уехать из Триеста в погоне за счастьем. Мы
знаем, что, желая, наконец, отделаться от них, Торонталь в последний раз
пришел им на помощь. Присланных им денег хватило бы на дорогу до Сицилии,
Николаев Андрей
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Майер Стефани
Жюль Верн