Чтение 81–й страницы книги ~Матиас Шандор~

6. ВСТРЕЧА

Паровая яхта снялась с якоря незадолго до полудня и вышла в море под
командованием капитана Кестрика и его помощника, Луиджи Феррато.
Пассажиров на борту было немного: доктор, Петер и Мария, которой
предстояло ухаживать за госпожой Батори в случае, если ее невозможно будет
сразу же перевезти из Карфагена на остров Антекирту.

Нетрудно себе представить, какие чувства обуревали Петера Батори. Он
знал, где его мать, знал, что скоро ее увидит!.. Но почему Борик так
поспешно увез госпожу Батори из Рагузы на этот далекий тунисский берег? И
в каком положении найдет он их обоих?

Мария, которой Петер поверял свои сомнения и страхи, неизменно отвечала
ему словами, исполненными надежды и благодарности всевышнему. Она
усматривала вмешательство провидения в том, что письмо Борика попало в
руки доктора.

По приказу капитана "Феррато" развил максимальную скорость. Давление в
котлах было доведено до предела, и судно делало в среднем пятнадцать миль
в час. Расстояние между заливом Большой Сирт и мысом Бон, на
северо-востоке Туниса, не превышает тысячи километров, а от мыса Бон до
Ла-Гуллетт, в Тунисском заливе, всего полтора часа плавания на
быстроходной яхте. Итак, если не разыграется буря и не случится аварии,
"Феррато" прибудет через тридцать часов к месту назначения.

Море было спокойно, и волнение не усилилось, когда яхта вышла из залива
Большой Сирт. Ветер дул с северо-запада, но не грозил перейти в шторм.
Капитан Кестрик держал курс на мыс Бон и даже несколько южнее этой точки,
чтобы легче было подойти к берегу, если ветер посвежеет. Он собирался
обогнуть мыс Бон, держась как можно ближе к суше, а потому не хотел
приближаться к острову Пантеллерия, который лежит на полпути между этим
мысом и Мальтой.

Западнее залива Большой Сирт берег, плавно закругляясь, выдается в
мере. Здесь тянутся владения Триполитании. Дальше, между островом Джерба и
городом Сфаксом, расположен залив Габес; затем береговая линия несколько
отклоняется к востоку, образуя за мысом Диниас залив Хаммамет, и дальше
идет на север до крайней точки мыса Бон.

"Феррато" шел по направлению к заливу Хаммамет, где он должен был
приблизиться к суше и затем уже плыть вдоль берега до своего места
назначения - Ла-Гуллетт.

В течение третьего ноября и в ночь на четвертое волнение значительно
усилилось. В самом деле, достаточно в этих местах подняться даже
небольшому ветру, чтобы море разбушевалось - ведь в районе залива Большой
Сирт проходят наиболее изменчивые течения Средиземного моря. На следующий
день, часов в восемь утра, как раз на широте мыса Диниас показалась земля,
и под защитой высокого берега плыть можно было легче и быстрее.

"Феррато" шел в каких-нибудь двух милях от суши, и путешественникам все
было видно как на ладони. За заливом Хаммамет судно еще ближе подошло к
берегу и на широте Келибии оказалось у бухточки Сиди-Юсуф, защищенной с
севера длинной грядой скал. Ее окаймлял красивый песчаный пляж, а за ним
тянулась цепь невысоких холмов, покрытых чахлым низкорослым кустарником, с
трудом пробивавшимся среди камней. Вдали вырисовывались отроги горного
массива, пересекающего эту страну. Выделяясь белым пятном на фоне зелени,
то там, то тут виднелась заброшенная мечеть. На переднем плане показались
развалины небольшой старинной крепости, а над ними, на вершине холма,
закрывающего с севера доступ в бухту Сиди-Юсуф, стоял сравнительно хорошо
сохранившийся форт.

Однако местность не была пустынна. Под защитой скал, в полукабельтове
от берега, укрылось несколько левантинских кораблей - шебек и полакр. Вода
в этом месте так прозрачна, что в глубине ее можно было различить черные
камни, слегка волнистое песчаное дно и врезавшиеся в него якоря, которые,
преломляясь в зеленоватой толще воды, принимали самые причудливые
очертания.

На берегу, у подножия небольших дюн, поросших мастиковыми деревьями и
тамариндами, раскинулось кочевье - дуар, состоявшее из каких-нибудь
двадцати желтых полосатых палаток, сильно выцветших на солнце. Можно было
подумать, что это широкий арабский бурнус, небрежно брошенный на песок.
Вокруг дуара паслись бараны и овцы, похожие издали на черных воронов, и
казалось, достаточно одного выстрела, чтобы вся стая унеслась прочь с
пронзительными криками. Возле узкой кромки скал, очевидно служивших
пристанью, виднелось несколько верблюдов: одни лежали на песке, другие
пережевывали жвачку, стоя неподвижно, словно завороженные.

Когда яхта проходила мимо бухточки Сиди-Юсуф, доктор заметил, что там
выгружали на берег боевые припасы, оружие и даже несколько полевых орудий.
По своему положению на этом отдаленном берегу Туниса бухточка как нельзя
более подходила для такой контрабандной торговли.

Луиджи обратил внимание доктора на оживление, царившее на берегу.

- Если я не ошибаюсь, Луиджи, - ответил доктор, - арабы приезжают сюда
за оружием. Может быть, оно предназначается горцам для борьбы против
французских войск, только что высадившихся в Тунисе. А вернее всего, им
снабжают многочисленных сенуситов - этих разбойников на море и на суше,
которые как раз сосредоточивают свои силы в Киренаике. Мне кажется, эти
люди скорее похожи на уроженцев Центральной Африки, чем на жителей Туниса!

- Но почему тунисские власти и французская администрация не
препятствуют переброске оружия и боевых припасов? - спросил Луиджи.

- В столице Туниса ничего не знают о том, что происходит по эту сторону
мыса Бон, - объяснил доктор, - и даже когда французы завладеют территорией
Туниса, можно опасаться, что восточное побережье еще не скоро будет
завоевано! Как бы то ни было, выгрузка оружия кажется мне весьма
подозрительной; если бы не быстроходность "Феррато", эта флотилия
непременно напала бы на нас. Но арабам нас не догнать.

И в самом деле, будь у арабов такое намерение, опасаться их не
приходилось. Менее чем за полчаса паровая яхта миновала бухточку
Сиди-Юсуф. Потом, приблизившись к мысу Бон, точно высеченному чьей-то
могучей рукой на африканском материке, она быстро обогнула маяк,
освещающий по ночам причудливую россыпь скал, которой заканчивается этот
мыс.

И вот уже "Феррато" несется на всех парах по Тунисскому заливу,
ограниченному с одной стороны мысом Бон, а с другой Карфагенским мысом.
Слева тянутся отрога горных цепей Бон-Карнин, Росса, Загуан, а в глубине
ущелий приютились кое-где маленькие деревушки. Справа во всем блеске
раскинулся священный город Сиди-бу-Саид с его великолепными старинными
дворцами; по-видимому, в древности он был предместьем Карфагена. Дальше,
весь белый в лучах жгучего солнца, сверкает Тунис. Его дома высятся над
лагуной Эль-Бахира, позади канала, гостеприимно открытого для
путешественников, прибывающих из Европы.

В двух-трех милях от Ла-Гуллетт на якорях стояла французская эскадра, а
ближе к берегу покачивались на волнах несколько коммерческих судов,
придававших нарядный вид рейду своими разноцветными флагами.

Был час пополудни, когда "Феррато" бросил якорь в трех кабельтовых от
порта Ла-Гуллетт. После посещения карантинных властей и обычных
формальностей пассажирам паровой яхты было разрешено сойти на берег.
Доктор Антекирт, Петер и Луиджи с сестрой сели в вельбот, который тотчас
же отвалил от яхты. Обогнув мол, он проскользнул по узкому каналу, между
двумя тесными рядами лодок, барж и шлюпок, и причалил к берегу у
обсаженной деревьями площади, на которую выходят фасады вилл, контор,
кафе; здесь, в начале главной улицы Ла-Гуллетт, все время толпятся
мальтийцы, евреи, арабы, французские и туземные солдаты.

На письме Борика стояло слово "Карфаген". Это название да жалкие
развалины - вот все, что осталось от древнего города Ганнибала.

Желающим добраться до Карфагена вовсе не надо ехать по железной дороге,
проведенной между Ла-Гуллетт и Тунисом и огибающей лагуну Эль-Бахира. До
небольшого холма, на котором стоит часовня св.Людовика и монастырь
алжирских миссионеров, нетрудно дойти пешком по ровному песчаному берегу
или по пыльной дороге, вьющейся по долине.

Когда вельбот пристал к берегу, на площади стояло несколько наемных
экипажей, запряженных маленькими лошадками. Наши друзья мигом вскочили в
один из них, приказав кучеру ехать как можно скорее в Карфаген. Лошади
пробежали крупной рысью по главной улице Ла-Гуллетт, и вскоре экипаж
выехал на дорогу, по обеим сторонам которой выстроились роскошные виллы
тунисских богачей, где они проводят жаркое время года. А ближе к морю,
там, где некогда находился порт древнего города, возвышались дворцы
Кередин и Мустафа. Две с лишним тысячи лет тому назад Карфаген - этот
соперник Рима - занимал все побережье от косы Ла-Гуллетт до Карфагенского
мыса.

Часовня св.Людовика построена на холмике высотой в двести футов, в том
месте, где, по преданию, умер в 1270 году король Франции. Место это
огорожено решеткой, но там гораздо меньше деревьев и кустов, чем обломков
античных статуй, ваз, пилястров, колонн, капителей и стел. Позади часовни
находится монастырь миссионеров, настоятелем которого был в то время
ученый-археолог, отец Делатр. Отсюда открывается вид на все побережье от
Карфагенского мыса до предместья Ла-Гуллетт.

У подножия холма расположились несколько дворцов в арабском стиле, но с
английскими "пирсами", к причалам которых, изящно выдвинутым в море, могут
приставать самые различные суда. Вдалеке виднеется великолепный залив,
где, правда, нет античных развалин, зато каждая коса, каждый мыс, каждая
гора связаны с каким-нибудь историческим воспоминанием.

Дворцы и виллы разбросаны по всему побережью до того места, где некогда
находился карфагенский порт; кое-где на дне оврагов, среди каменных
россыпей, или на сероватой земле, почти непригодной к обработке,
примостились жалкие домишки бедняков. Большинство их обитателей
зарабатывают себе на жизнь тем, что подбирают или выкапывают из земли