Чтение 20–й страницы книги ~Пояс жизни~

- Совсем не нужно, - Светлана вздохнула. - А говорят, что в жизни все
просто...

- Кто говорит?

- Например, Крестовин - Наде. Он говорит ей, что не надо мудрить, надо
просто смотреть на вещи. А Надька влюбилась и верит ему.

- Любить - это же хорошо, - неуверенно сказал Виктор.

- Хорошо, - вздохнула Светлана. - Но твой Крестовин мне очень не
нравится!

- Почему?

- Я уж сама думала. Не знаю. - Светлана протянула руку. - До свиданья.

Виктор задержал ее руку в своей.

- Можно... мне завтра прийти к тебе?

Светлана молчала.

- Приходи, - сказала она наконец. - Приходи часов в восемь...

Домой Виктор вернулся в превосходном настроении. Не дожидаясь лифта, он
взбежал на четвертый этаж и открыл своим ключом дверь. Отец и мать сидели
за пустым обеденным столом.

- Мы хотим еще раз поговорить с тобой, Виктор, - строго сказал Андрей
Тимофеевич. - Присаживайся, Ты уже не маленький, и пора серьезно подумать
о будущем...

И Виктор услышал рассуждения, которые уже читал в письмах.

На этот раз Андрей Тимофеевич постарался подкрепить их ссылкой на свою
молодость. Он признал, что жил иначе - рискованней, напряженней; но жил он
так для того, чтобы создать иную, более устроенную жизнь поколению, к
которому принадлежит его сын... Чувствуя, что Виктор не соглашается с ним,
Андрей Тимофеевич даже попытался научно обосновать свою позицию.

- Изменения в жизни нашей семьи, - сказал он, - в данном случае
совпадают с изменениями в жизни всего общества, покончившего с
материальной необеспеченностью, с внутренними разладами. Это закон
общественного развития, закон очень верный и справедливый...

- А сводятся все твои рассуждения к тому, чтобы я перестал встречаться
с Батыгиным и забросил астрогеографию? - хмуро спросил Виктор.

- Да, к этому. Но меня удивляет твой тон.

- Чему же удивляться, папа?.. Я внимательно читал твои письма, но я
очень люблю астрогеографию...

- И без нее в жизни много интересного. Ты еще так мало знаешь...

- Нет! Просто я сразу нашел _свое_ интересное. Другие дольше ищут, а
мне повезло. И потом, очень хочется сделать что-нибудь такое, чтобы после
меня людям жилось лучше, чем при мне!

- Вот и получается глупость: поколение за поколением трудится, борется,
живет ради потомков, а потомки, вместо того чтобы воспользоваться
сделанным для них, все начинают снова ради других поколений!..

- Нет, мы ни от чего не отказываемся, но мы не хотим останавливаться на
достигнутом!

- Ты говоришь, как Батыгин...

- Может быть, Батыгин многому научил меня. И лучше не возвращаться к
этой теме. Никто не запретит мне заниматься астрогеографией! - холодно
сказал Виктор и поднялся. - Станете принуждать - уйду. Совсем уйду!

- Ну так и уходи! - вспылил Андрей Тимофеевич.

...Виктор быстро шел по улице. Едва он выбежал из подъезда, как почти
тотчас успокоился: в душе не осталось ничего, кроме недоумения. Виктор
понимал, что нужно выдержать характер и не возвращаться домой. Но куда
пойти? Он перебрал в памяти всех своих знакомых и вспомнил о Крестовине.
"Да, разумеется, надо пойти к Крестовину, - заключил Виктор. - Он живет
один, у него и переночую".

Виктор проехал в электробусе несколько остановок и снова пошел пешком.
В этот поздний час на улицах почти никого не было. Виктор торопливо
пробежал по переулку, свернул во двор. В комнате Крестовина еще горел
свет.

"Что он там делает?" - подумал Виктор.

Звонить пришлось долго; наконец за дверью послышались шаги.

- Ты? - Денни Уилкинс не смог скрыть удивления. Был он в пижаме, как
видно собирался ложиться спать. - Ты один?.. Проходи!

Он пропустил Виктора и запер за ним дверь.

- У тебя есть кто-нибудь? - спросил Виктор.

- Никого нет. Сидел, ужинал.

В комнате Денни Уилкинса на столе еще стояла неубранная посуда.

- А меня ты покормишь?

- Я человек не любопытный, но все-таки... - Денни Уилкинс выжидающе
смотрел на Виктора.

- А-а! Я ушел из дому, - беспечно ответил тот.

- Совсем?

- Не знаю. Может быть, и совсем.

Денни Уилкинс вполне удовлетворился объяснением и даже как будто
повеселел.

- Что же, накормлю. И ночевать у меня будешь?

- У тебя.

Денни Уилкинс достал из холодильника вареную говядину, колбасу, салат
оливье, купленный в магазине, и плоскую бутылку.

- Выпьем?.. "Советское виски".

- Можно. А ты виски пьешь?

- Да. Это хорошая штука - виски... - Денни Уилкинс ловко открыл
бутылку. - Видимо, у всех людей существует потребность в опьянении,
потребность забыть себя таким, каков ты есть, и почувствовать себя другим
- свободным, веселым, сильным, - таким, чтобы без предрассудков и
условностей, чтобы море по колено!.. Жизнь такая милая штучка, что
человеку, где бы он ни жил, всегда хочется убежать от самого себя! Мрачно?

- Мрачно.

- Но верно.

- Может быть, и верно. Сегодня мне тоже хочется убежать от самого себя.

Денни Уилкинс разлил виски по стаканам, и они выпили. Виктор поспешил
отправить в рот кружок колбасы; а Денни Уилкинс пил не закусывая.

- Почему ты ушел из дому?

Виктор рассказал.

- Н-да, пожалуй, ты поступил правильно. Нельзя уклоняться с избранного
пути. Такие вещи даром не проходят.

- О чем ты?

- О себе. А может быть, и не только о себе. Я сделал неприятное
открытие - узнал, что такое любовь.

Виктор смотрел на него, ничего не понимая.

- Пей еще.

- Что ж...

- Да, неприятное открытие. Ты знаешь, как избавиться от любви?

- Нет...

- Эх ты... Я тоже не знаю. Два голубых глаза, золотистые волосы и очень
теплые руки... Вот и все. А не избавишься.

- Значит, и не надо избавляться.

- Нет, надо!

- Зачем?

- А затем, что это мешает. Понимаешь? Это лишнее, это мешает, с этим за
душой не на всякое пойдешь. Я думал - умереть! Что такое - умереть?..
Плевое дело! Каждый день вокруг умирают. А вот с этим за душой на смерть
трудно идти. Выпьем!

- Что ж... А кто тебя заставляет идти на смерть?

- Жизнь. Или хотя бы та же астрогеография. Поди-ка, улети на Марс,
когда на Земле остаются два таких покорных голубых глаза!

- Полететь можно.

- Можно. Но труднее.

- А я сегодня разговаривал о тебе.

- С кем? - живо спросил Денни Уилкинс.

- С одной девушкой. Она говорила мне, что ты слишком просто смотришь на
жизнь и Надю уговариваешь так же смотреть.

- Слишком просто? - Денни Уилкинс облокотился на стол. - Последнее
время я часто думаю над всякими такими вещами. С Тувы еще... о жизни, о
любви, о дружбе... Вот что такое любовь - я знаю, и откуда она берется мне
понятно. А что такое дружба - этого я не понимаю. И откуда она берется -
тоже не понимаю... Выпьем?

- Что ж...

- Никогда ни с кем не дружил. И кто такие друзья?.. Те, что вместе
играли в жмурки?.. Или те, что живут одними интересами и поверяют друг
другу сокровенные мысли?.. По-моему, в дружбе не бывает равенства -
кто-нибудь верховодит. А в настоящей любви люди равны... Нет, непонятное
это чувство - дружба... А насчет того, чтобы просто смотреть на вещи, а
если говорить конкретнее - на женщин, так можешь сказать Светлане...

- Откуда ты взял, что Светлане? - Виктор покраснел.

- Можешь сказать Светлане, что Крестовин ошибался...

- Скажу, - обрадовался Виктор. - Обязательно скажу. Знаешь, ты
почему-то ей не нравишься.

- Вот как?..

Если бы Виктор был трезв, он, пожалуй, подметил бы настороженность во
взгляде приятеля, беспокойство, вызванное случайно брошенной фразой. Но
ничего этого Виктор не заметил.

- Ты не огорчайся, - успокаивал он. - Знаешь, эти девушки...

- Давай-ка спать, - предложил Денни Уилкинс.

- Давай, - согласился Виктор.

Виктор рассказал Батыгину о семейных неладах. Батыгин выслушал его