по принуждению, вяло, касалась его лишь краешком мысли. Он не привлекал
ничем, хотя и не отталкивал. Просто оставлял равнодушной. Да, собственно,
она и задерживалась тут не из-за Карналя и не из-за этого шепота Яши
Лебензона, а только потому, что внезапно вспомнила, какой сегодня день.
Пятница. Последний рабочий день недели. Проситься снова на дежурство в
субботу? Но над нею и так уже смеются! А редактор, этот невыносимо
откровенный в высказываниях человек, непременно скажет ей: "Вы хотите играть
жертву, но мы не пойдем вам навстречу, ибо чувство справедливости ставим
выше всего; каждый должен воспользоваться положенным ему отдыхом". Редактор,
когда хотел быть ехидным, всегда пускался в такое громоздкое и неуклюжее
многословие.
одиночества. Никто не знает, что для одиноких наиболее тяжелыми оказываются
именно праздничные дни. В самой плотной толпе, в самом большом людском
столпотворении не спрячешься, не затеряешься, не спасешься. Заметят,
изобличат, распнут на скрещениях взглядов, создадут вокруг пустоту...
Взгляните: одна, одна, как былиночка в поле! Такая молодая и симпатичная, а
вишь... Мужчина от одиночества может хоть напиться. Женщина - разве что
кусать себе локти. Другие, может, и не ощущают одиночества так остро,
Анастасия же боялась его отчаянно.
знакомил с таким множеством офицеров и молоденьких солдат, что ей стало
казаться, будто весь окружающий мир - это молодые, красивые люди в форме,
сбитые плечом к плечу в неразрывность, в монолит. Мир молодой, бодрый,
неисчерпаемый. Когда заканчивала девятый класс, погиб отец. "При испытании
новой техники..." С матерью ничто не соединяло Анастасию, она привыкла к
мужскому деятельному миру, не хотела погружаться в неизбежную печаль и
понурую повседневность. Несколько лет метаний, разочарований, упорства,
мучительного опыта, вплоть до неудачного кратковременного замужества, - и
вот страх перед одиночеством в праздничные дни, когда торжествует то, что в
рабочие дни словно бы неприметно, ибо - о чем не очень охотно пишут в
газетах, чего не показывают по телевизору - наступает царство так называемой
"личной жизни".
становилось прямо-таки нестерпимо. Потому самый будничный день недели -
понедельник - был для Анастасии всегда праздником. Сегодня же, к сожалению,
не понедельник - пятница, вот и приходилось торчать на этой неинтересной
встрече, неинтересной не по сути, а по тому, что из нее сделает их редактор,
который загонит ее под рубрику "Ученые - пятилетке", даст тридцать строк
мертвого текста и не выберет ни одной из фотографий, сделанных Анастасией,
ссылаясь на необходимость "экономить газетную площадь", и даже не испугается
издевательского вопроса своей дерзкой сотрудницы: "А зачем экономить?"
"Жигулям" и тут заметила Карналя. Он шел пешком. Не имел машины или не
захотел задерживать шофера? Неожиданно мелькнуло озорное: а ну как предложу
подвезти? Так, нечто неуловимое, шаловливое - прихоть, каприз.
как еще два человека последовали за Карналем. Тоже академики? Но они,
кажется, не выступали. Не догоняют Карналя. Может, оберегают его от таких,
как она?
мыслях. И пока доехала, напрочь забыла о Карнале. Сдала пленку в
фотолабораторию, через час забрала еще чуть влажные снимки, стряхивая, пошла
к редактору.
редакции, ежедневно напоминая, призывая, требуя: "Думайте! Давайте новые
идеи!" Сам тоже часто любил показывать, как думает, сидел расслабленно за
широким своим столом, убрав с него все бумаги, затуманенный взгляд направлен
в никуда, на лице страдание, как от чего-то кислого, полная беззащитность во
всей фигуре: смилуйтесь, не мешайте человеку сосредоточиться! Редакционные
острословы это редакторское состояние определили довольно ехидно: "Сон на
посту!" Все равно никаких оригинальных идей их редактору никогда в голову не
приходило - ни в часы обычной суеты, ни в эти минуты "думания". Наверное,
когда думают, не показывают этого, потому что еще никому не удалось доказать
невидимое.
Материал в номер: "Ученые - пятилетке". Какое тут может быть думание?
возмущение и жалобы, веером расстелила перед ним целый иконостас академиков:
вот люди, которые действительно умеют думать. Редактор застонал от
профессиональной зависти. С этими людьми он не мог бы выдержать конкуренции,
хотя, по правде говоря, истинный журналист всегда чувствует себя выше всех
академий на свете, ибо не они пишут о нем, а он о них, не они оценивают его
работу, а он - их, не они делают его имя известным народу, а он прославляет
(или же замалчивает) их.
Пятьдесят строк.
Делал это умело - ничего не скажешь, всегда отбирал самые худшие, самые
невыразительные. Его девизом было: ничего оригинального. Только обычное.
Нельзя дразнить читателя. Газета - не цирк и не аттракцион с мотогонками по
стене.
было на наших страницах. Где Глушков?
повнимательнее к своей работе: невыразительный человек в сером костюме одной
рукой зачем-то выдергивал из-под пиджака дорогой галстук, а другой держался
за кончик носа, словно хотел извлечь оттуда какие-то истины.
записано.
вы знаете?
тогда, когда будете все знать об академике Карнале". Традиционное наказание
для всех, кто осмеливался проявить какое-либо незнание перед грозным
редактором. Но на этот раз редактор был добрым, даже, можно сказать,
угрожающе добрым.
академика Карналя, которого у нас знает каждый ребенок, а вот работники
нашего органа... - Он сдержался от потоков своих традиционных обвинений и
укоров, немного подумал, демонстрируя перед Анастасией весь неисчерпаемый
арсенал внешних проявлений этого скрыто-загадочного процесса, затем
милостиво кивнул: - Садитись.
насилу сдерживая улыбку.
попроситься дежурить завтра в типографии.
чтобы...
хотели сказать что-то о Карнале.
рубрику. Воспоминания ветеранов войны. Называться будет: "Один день войны".
Тысяча четыреста восемнадцать дней - и из них выбрать один, который
запомнился более всего. Как вам эта идея?
первое задание.
организовать его воспоминания об одном дне войны.
таким, как ветеран... Ну, я не знаю... Война закончилась тридцать лет назад,
если ему теперь сорок, то что же - он десятилетним принимал участие в войне?
исполнилось пятьдесят лет, и наша газета, как и другие, печатала Указ о
награждении академика орденом. Это у него уже пятый орден. Теперь вы
поняли?..
никто никогда еще не пытался истолковать, что такое "яркая жизнь", но пишут
все.
рубрике "Ученые - пятилетке" дать фотографию президента, а с Карналем - как
Корнев Павел
Каргалов Вадим
Контровский Владимир
Курылев Олег
Ковальчук Вера
Володихин Дмитрий