Иваном, и перед всеми.
человек. А что требования у него превышают способности, так виноват не он, а
те, кто ему потакал всю жизнь. Я тоже немало виноват. Он один Кучмиенко, ты
совсем иной. В твоих силах прославить или опозорить то, что досталось в
наследство. Сама по себе фамилия ничего еще не значит. Хотя некоторые
названия, фамилии я бы взял под охрану государства, так же, как Кремль,
Эрмитаж, Софию киевскую, Самарканд и - Ленин, Пушкин, Шевченко, Руставели...
А мы просто люди с простыми фамилиями, но не имеем оснований стыдиться их.
зятя, велел:
свидетелями вашей великой радости. Не возражаешь, Иван?
одного этого мне стоило приехать...
Разве не ради этого ты здесь?.. Или искать женщину? Всегда и во всем -
женщина! Но ведь не признается, кто она! Петр Андреевич, вы поторопились с
резолюцией! Пусть бы сказал. Не та ли это Анастасия с прекрасными ногами, на
которых держится все прогрессивное человечество?
себе удивился. Спокойно остановил Юрия:
Петр Андреевич. А уж на такой!..
неупорядоченности, слепых стихий и страстей. Но часто их утомляет это
извечное предназначение, и тогда они жаждут покоя, который могут найти
только в точности, строгой ограниченности истинных мыслителей и созидателей
жизни. Счастливы те из них, которые поймут это своевременно, всем остальным
суждено искать, не находя, желать, не ведая чего. Между разумом и природой
всегда маячат призраки, которые скрывают от человека истину, и многие люди
блуждают среди теней случайностей, неспособные пробиться к истинному свету.
Анастасию на край бездны отчаяния, она еще не осознавала до конца чувства,
которое давно уже гнездилось в ее сердце и только выжидало своего часа,
чтобы вырваться наружу вулканическим огнем. Теперь ей казалось, будто с тех
пор, как она впервые увидела Карналя, она думала о нем чуть ли не каждый
день и безмерно удивлялась, что до сих пор не замечала этого в себе. Не
замечала, пока... Ну и что? Чем все это кончилось? Кто знает о ее истинном
чувстве, если и сама она еще две недели тому назад ничего не знала? А
теперь, после позора и грязи в Кривом Роге... Уже никогда не будет она
невинной и чистой. Когда услышала вчера по телефону его далекий усталый
голос, чуть не крикнула отчаянно и безнадежно. Жизнь бы всю отдала за один
лишь миг понимания того, что у него на душе. Исповедалась бы перед ним во
всем и готова была ждать слова сочувствия, хоть месяц, хоть год, десять лет
даже, ведь от такого человека было чего ждать. Но что она ему и кто? Связь
ничего с ничем. Хотела слепых пожаров в надежде на обновление после них,
будто зеленых отав, какие вырастают после косца, идущего по сухой траве. И
что же получила?
слезах. Да и кто из женщин их знает? Со слезами как бы вытекала из нее
жизнь. Не вытекала! Утром встрепенулась, долго стояла под душем, меняя воду
с горячей на холодную, терла свое упругое тело до скрипа, хотела отбросить
тяжелые мысли о своем осквернении, хотела чистоты и спасения. Спаси меня,
выхвати из отчаяния, выхвати!
порядок в прическе, прятать следы слепой бури, налетевшей на нее, хотела
появиться на улицах Киева еще красивее, чем когда-либо, пройти по ним, как
их извечная принадлежность, неся в своей горячей крови даже сами названия
улиц - которые неведомо когда и как очутились там, кружа в крови вместе со
всеми дьяволами соблазна, желаний и ненасытности. Рогнединская,
Владимиро-Лыбедьская, Предславинская, Владимирская, Крещатик...
даже про кефир, пренебрежительно махнула рукой. Истинной женщине полезно
поголодать до обеда, а то и целый день. Главное - быть молодой и красивой. А
она молода и красива!
саму себя отозвать из отпуска? Что она - премьер или министр обороны? Всегда
была ненормальной, а теперь и вовсе рехнулась! Да и к редактору не
подступишься, пока он не вычитает полос завтрашнего номера. Лучше всего
заглянуть к концу рабочего дня... А пока... Куда идти, не знала. Убедилась в
этом, как только вышла из подъезда. Перепачканные "Жигули" стояли на
тротуаре как свидетельство ее позора и грязи, от которой не отмоешься
никакими водами.
бы топча всех мужчин с их вечно бесстыжими взглядами, а теперь - еще и свое
собственное бесстыдство. И, как всегда, притормозило возле нее такси.
Молодой таксист перегнулся через сиденье:
алчный. Хочет приятно начать день. Что ж! Взялась за ручку дверцы, водитель
помог открыть, она села, выпрямила ноги под модным шерстяным платьем. Платье
было слишком длинно, чтобы водитель полюбовался ногами. Хватит с него ее
глаз.
плохих романах и фильмах. Герои вечно стоят в очереди сдавать свою кожу.
читать, кстати. Это уж кому что нравится. Знаете, есть дураки по несчастью,
а есть убежденные.
никогда не сможет меня оскорбить. Вот возьму и прокачу вас бесплатно.
всегда собственная.
два рыбака в старых шляпах и старомодных осенних пальто цвета вареных
куриных пупков (шик пятидесятых годов), но водитель рванул с места, крикнув:
детский садик. Две молодые няни - одна впереди, другая - сзади. Анастасия
очутилась посредине, будто третья няня, дети окружили ее своим гомоном,
смехом, чистотой, на какое-то время шла с ними бездумно, несомая их потоком,
лишь где-то на самой середине моста внезапно ей вспомнилось снова все, что
было в гостиничном номере, и она ужаснулась: как смеет находиться среди
детей, окруженная невинностью детских голосов и невинностью днепровской
воды, которая течет под мостом? Закрыть уши, бежать, бежать! Когда-то, еще
маленькой, ходила по этому мосту с отцом. Зимой, в дикий мороз. А на той
стороне, на Трухановом острове, - чистые-пречистые снега, тишина, от которой
вздрагиваешь даже теперь...
Крещатик! Потолкаться среди командировочных с перепуганными глазами, среди
пенсионеров, жадно вдыхающих воздух и вбирающих глазами все прелести мира,
среди бездельников, их всегда полно на этой улице, которая должна была бы
быть лишь перекрестком озабоченности, деловитости и разумной,
целенаправленной спешки. Заглянуть в магазины, перекинуться словом с
девушками за прилавками, встретить знакомых, забыть все, забыть!
столкнулась со своей давнишней подругой еще по школе, Люсей, которую тогда в
шутку называли Люсиндой или просто - Лю. Впоследствии, пока Анастасия
работала в Доме моделей, Люся закончила консерваторию, но, убедившись, что
из нее не выйдет ни Марины Козолуповой, ни Александры Пахмутовой, пошла
учиться на романо-германский, в университет, как раз в то время, когда
Анастасия штурмовала журналистику.
противоположном направлении.
постоянная зарплата, хоть иди, хоть беги, хоть лежи - она идет без задержки.
где-нибудь присядем? Пойдем полакомимся мороженым в пассаже.
Афанасьев Роман
Контровский Владимир
Майер Стефани
Каменистый Артем
Емилина Ника
Мурич Виктор