став перед ним в позе новоявленной святой: растерянность, мольба,
покорность. - А как же мой снимок? Академик Карналь возле своих машин.
Металлургия и кибернетика.
излить свое раздражение.
плеча, словно бы ждал такого вопроса, мигом ответил:
объяснила Анастасия.
каждый не имея намерений уступить другому, директор, твердо помня истину,
что начальство нельзя отпускать разгневанным, уже догнал академика. Правда,
Карналь не принадлежал к прямому начальству директора, но ведь все равно:
светило, авторитет, величина.
убегаете? Разве не хотите выслушать наши объяснения? Они не лишены для вас
некоторого интереса, я полагаю. Так не годится, Петр Андреевич, у нас так не
принято.
самоуверенный технократ - хозяин жизни, скорее гуманитарий, филолог,
влюбленный в Блока или в Сосюру. Теперь прорезался в нем в полную силу
творец материального, властитель законов хозяйственной жизни.
заводскому району, не оставила никакого наследства. А была бы тут какая ни
на есть древность, то, может, и попытались бы приспособить ее под
вычислительный центр. Для новых богов - убежища старых. Вместо неказистого
барака... Впрочем, забыл - жизнь машин слишком непродолжительна. Неспособна
состязаться с вечностью. Ваши ЭВМ за двенадцать лет проскочили уже целых три
поколения. На очереди, говорят, четвертое. В дальнейшем они будут
изменяться, видимо, ежегодно, а то и приспосабливаться к каждому времени
года, как модная одежда.
Сговорились, что ли?
Кирилловича, пробормотал Карналь. - Это становится интересным. До сих нор
нападал я, теперь вижу - без достаточных оснований. Мое поведение,
оказывается, как положения из теоремы Геделя: когда они истинны, то не могут
быть выведены из предпосылок, а когда вытекают из предпосылок, то не могут
быть признаны истинными. Но я не имею намерения вмешиваться в споры. Мое
дело проектировать и изготовлять вычислительную технику, а ваше - надлежащим
образом ее использовать. Надлежащим образом! И на том техническом и
материальном уровне, какого ныне уже достигло наше общество. Директивы
партийного съезда обязательны для каждого из нас. Исключений нет ни для
кого. И не может быть. Вам нужна помощь Министерства? Обкома? ЦК? Для этого
меня позвали?
руки к груди.
спокойно пояснил директор. - Все остальное мы делаем капитально, подключаем
цехи, устанавливаем там аппаратуру, оборудовали специальные помещения для
машин по обработке первичной информации, а вычислительный центр разместили
тут, чтобы не терять времени, пока соорудим специальный корпус. Тогда машины
перенесем туда - это займет какую-нибудь неделю, пусть месяц, но ведь зато
мы выиграем целый год! Мы уже подсчитали, что это даст нам экономию...
теснота, наш Совинский...
его опередила Анастасия:
кто? Журналисты должны кое-что знать, как и ученые, кстати.
директор прекрасно проиллюстрировал эту истину. Я бежал отсюда, как
мальчишка, поддавшись эмоциям, а следовало бы отдать преимущество
информации. Так что вернемся к импровизированному вычислительному центру и
дадим возможность нашей милой корреспондентке сделать вымечтанный ею снимок?
Но с одним условием. Публиковать его только через год рядом с новым снимком
в новом вычислительном центре. Подпись: "Так начиналась НТР".
директорской перестраховки. Все же можно будет сослаться: тут был сам
Карналь, он сказал, он одобрил, он не возражал. Правду я говорю, директор?
директор, - иначе какой же из меня администратор? Указания и советы - вещь
ценная, но и авторитет... Живу министерствами, Госпланом, высокими
инстанциями и высокими людьми.
Совинского жизнь легкая. Захотел - бросил наши машины, сбежал к вам. И всем
говорит: Карналь выгнал.
ничего не скажет, знаю наверняка, так, может, вы поможете нам с Алексеем
Кирилловичем? Хотя бы в поезде, имея некоторое свободное время.
может, так не может. Но Анастасия, сама не зная почему, разозлилась на
тихого Алексея Кирилловича и неожиданно для самой себя сказала:
запретить?
десять миллионов учеников и студентов и сорок миллионов пенсионеров.
говорит всерьез. Всех выручил Алексей Кириллович. Выдвинувшись на привычную
для себя позицию, то есть на линию плеча академика, и склонив набок голову,
он словно бы небрежно, но в то же время виновато сообщил:
Андреевич.
Анастасия.
возвращалось хорошее настроение. Он еще и сам не мог объяснить, чем это
вызвано, но с радостью поддавался такому состоянию души, он как будто
молодел здесь среди этих молодых (даже директор был моложе него по меньшей
мере лет на десять!), в этом помещении, сама временность которого указывала
на будущие перемены к лучшему. - Вытаскиваете меня сюда, обрекаете в поезде
на одиночество, пугаете неустроенностью и временностью. Директор, как вы на
это смотрите? Надеюсь, вы не отказываетесь ездить в вагонах СВ, как эти
молодые люди? Очевидно, нам с вами вдвоем нужно сфотографироваться возле
моих машин в знак общности интересов и еще чего-то там. Где нам стать, милая
Анастасия, и как держаться?
мы должны пойти, директор? Я бы хотел посмотреть, как все выглядит в цехах.
А потом еще надо заскочить в обком. Вы еще не сообщили о моем приезде?
не отругать, то по крайней мере похвалить.
чествованием, которое Карналь выносил с трудом. Но неписаные правила
уважения и внимания к высокому гостю действовали так же постоянно и
неуклонно, как законы природы. Карналя встречали, возили, к его словам
прислушивались, при отъезде его непременно провожали либо те же, кто
встречал, либо более ответственные товарищи, чтобы опять-таки
засвидетельствовать свое почтение к его имени, положению и, если хотите, к
науке, ибо академик - как бы живое воплощение пауки, ее всемогущества и
непостижимости.
Совинского - секретарь обкома по промышленности, работники Министерства
черной металлургии, оказавшиеся здесь, - все люди солидные, сдержанные,
внимательные, все старались говорить о чем-то постороннем, необязательном,
было немного шуток, немного анекдотов, немного воспоминаний, академика
Акунин Борис
Юрьев Сергей
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Зыков Виталий
Афанасьев Роман