то весьма редко. Оказалось, что это прекрасно совпадает с состоянием
здоровья большинства членов ученого совета, которые не нуждаются в
разогревании своего организма жидкостью подозрительного химического состава,
отдавая преимущество собственному внутреннему огню (у кого он еще
сохранился).
имел никаких планов. Ежедневно двумя трамваями - в техникум, лекции, заботы
по дому, затем - в театр, встречать Айгюль.
он робко. - Рэм Иванович знает, что я еще студентом пробовал помозговать в
области дискретного анализа. Кажется мне, что булевые функции...
вы теперь в Киеве, а как раз в Киеве академик Лебедев создал первую на
европейском континенте вычислительную машину. Вы об этом, безусловно,
знаете, а вот о вас там не знает никто. Мы вынуждены были чуть ли не
объявлять всесоюзный розыск, чтобы вас найти. Теперь мы вам не позволим
спрятаться, не надейтесь!
должны теперь произойти в его жизни. В Ленинграде он задержался, вернулся
домой только через неделю, на удивленно-осуждающий взгляд Айгюль по нашелся
ответить ничего иного, как:
лице, что Айгюль прыгнула на него, охватила шею, подставила губы.
для него на свете ничего дороже этой тоненькой, сотканной из красоты
женщины. Наверное, она тоже не хотела ничего и никого, кроме него. Они долго
бродили в темноте по своей просторной квартире, пока ноги их не заплелись на
старом ковре, и тут кончился для них мир и начались они сами. Были только
они для себя, двое в бесконечности с безграничной чувственностью, нежностью
и восторгом.
навстречу. Алексей Кириллович принадлежал к третьим, но не чувствовал себя
обиженным, так как все равно положение помощника относится если и не к
приятным, то, по крайней мере, к привилегированным. Но это только тогда,
когда ты точно знаешь, чей ты помощник, кому должен помогать, кому хранить
верность. Неопределенность, половинчатость для этой должности угрожающе
опасны, поскольку ты тогда перестаешь себя уважать, а коли так, не жди
уважения и от других...
подозрения, что предыдущий помощник, которого Алексей Кириллович не знал и о
котором лишь слышал, что тот трагически погиб с женами Карналя и Кучмиенко,
кажется, тоже был в свое время найден Кучмиенко и рекомендован Карналю.
Посылая Алексея Кирилловича к академику, Кучмиенко добродушно похлопал его
по плечу и сказал:
совсем не понравилось, как и панибратское обращение Кучмиенко на "ты". Он
хотел даже сказать заместителю директора: "Я вам не мальчик", но передумал,
пожалел его, все-таки у человека трагедия, погибла жена, а человек уже
немолодой, за пятьдесят, жизнь покатилась под гору, если на него смотреть с
позиций тридцатилетних, к которым принадлежал Алексей Кириллович. Поначалу
он аккуратно докладывал Кучмиенко о своей работе, но потом все чаще стал
замалчивать, поймав себя на нежелании исповедоваться. Зачем тому знать, что
делает Карналь?
Кучмиенко, казалось, не очень беспокоился. Но через неделю неожиданно
позвонил Алексею Кирилловичу, улучив момент, когда Карналь уединился для
своих ежедневных обдумываний.
вокзала и звякнуть. Или из обкома. Были же вы в обкоме?
удивляясь, откуда Кучмиенко могло быть известно об Анастасии.
международные организации, если хочешь. А женщин к Карналю не допускай, это
тебе завет на все случаи. Женщин он терпеть не может после своей Айгюль. Ты
не знал Айгюль, а я знал.
не любит женщин, то зачем же его так опекать, однако смолчал из врожденной
своей деликатности. Но Кучмиенко деликатности не признавал и снова
привязался:
знать. Я отказываюсь...
пойти к Карналю и рассказать о надоедливых расспросах Кучмиенко, но
сдержался, вспомнив ироничность академика. Тот скажет: "Кучмиенко знает,
кого спрашивать". И уже ты убит навеки.
людьми. Слишком резкая, иногда даже нескрываемая насмешливость. Казалось,
академик держит всех на иронической дистанции для придачи соответственного
значения собственной персоне, а не для утверждения истины, которой,
собственно, должен служить. До сих пор Алексей Кириллович не имел случая
постоянно и вплотную наблюдать такую небудничную индивидуальность, поэтому
выводы свои касательно академика менял едва ли не каждый день, медленно
доходя до истинной сути, особенно же поскольку должность помощника
содействовала раздумьям, давала время для вдумчивого анализа не только
поступков, но даже отдельных замечаний Карналя. Со временем Алексей
Кириллович понял, что для академика его ирония - как бы синоним свободы,
нечто вроде расставления локтей, очерчивания вокруг себя своеобразного
мелового круга. Только таким способом Карналь мог отстаивать свою
индивидуальность, не подчиняться автоматизму жизни, не давать засасывать
себя мелочам и суете, каким легко поддаются люди ленивые, неорганизованные,
посредственные или просто бездарные - для них главное спрятаться за других,
выставить впереди себя кого-то другого, а самому потирать руки. Даже людей
Карналь подбирал, подсознательно (а может, и сознательно) исходя из своего,
так сказать, иронического принципа. Это были работники с точным мышлением,
откровенные, часто безжалостные, когда дело касалось бездарности, неумения
работать, единомышленники с академиком в том, что наука иронична по своей
сущности, что все законы (и законы природы, и законы человеческого общества)
холодны, как ведро воды, не содержат в себе никаких эмоций, значит, и
относиться к ним следует соответственно. Но на этом все сходство между
ближайшими сотрудниками Карналя кончались. И его первый заместитель, и
заместитель по темам, и заместитель по серии, и главный инженер, все, кроме
Кучмиенко, отличались такой неодинаковостью характеров, были такие разные по
привычкам, по манере поведения, даже в быту, что просто невозможно было
представить себе, как умудрялся Карналь держать вместе таких неодинаковых
людей. Они держались возле него лишь благодаря одаренности, и чем
оригинальнее каждый из них был в своем образе жизни, тем талантливее и умнее
оказывался как работник.
даже внешне. Все они были учтивы, воспитанны, добродушны, сдержанны, никому
и в голову не пришло бы поднять голос против старшего, против самого
Кучмиенко или (не приведи господь) против самого Карналя. У них был циничный
девиз, повторяемый ими вслед за Кучмиенко: "Не выпендриваться". Тому, кто
выскакивает, оторвем голову, сиди и молчи. Не рвись выполнять указания.
Хорошо выполнишь - будешь выполнять всю жизнь, а другие будут спать. Кроме
того, тебя тогда не за что будет ругать, а кого же начальству и ругать, если
не тебя? Они страшно любили создавать для разрешения любой проблемы
комиссии. Комиссия - самый верный способ избежать ответственности.
Персонально никто не отвечает, зато можно вынести общее решение о
нецелесообразности, об ошибках, о том о сем. Кто будет исполнять, это уже
дело десятое.
тяжело, болезненно. Его поначалу очаровал Кучмиенко своим показным
демократизмом, своим умением всем обещать, никому не отказывать. Его
сотрудники нравились Алексею Кирилловичу, человеку от природы аккуратному и
учтивому, своею воспитанностью, умением одеваться с каким-то особенным
шиком, который они выдавали за "кибернетический", тогда как "команда
Карналя" была порой шумлива, часто попросту грубиянская, одеты все эти
доктора и "золотые головы" как попало, даже техники на заводе к Карналю,
Андреев Николай
Акунин Борис
Прозоров Александр
Лукин Евгений
Максимов Альберт
Самойлова Елена