Теперь встает вопрос, где те работники сегодня? Удержались они на своих
высоких должностях или государственная мудрость распорядилась переставить их
несколько ниже? Кто захочет, тот убедится. Как сказал поэт: "Иных уж нет, а
те далече". Истина неопровержимая. Однако поставленные теми снятыми
продолжают возглавлять, остаются на своих должностях безосновательно,
незаконно, противоестественно. Какой вывод? Заменить их людьми более
достойными, по-настоящему идейными, преданными делу, проверенными на деле.
примитивно-логичному треугольнику: Пронченко - Карналь - Кучмиенко.
Пронченко поставил Карналя, теперь Пронченко снят, следовательно, надо снять
и Карналя, а вместо него - третий угол - Кучмиенко. Довольно с него
неизвестности и возмутительной недооценки! Он готов наконец возглавить! Что?
Карналь академик, а есть еще немало докторов наук? Ну и что? Он охотно
возглавит и докторов, и академиков! Разве важны образования и звания?
Главное - идейность! Однажды Кучмиенко получил записку. Спрашивали, бывают
ли идейные дураки. Кучмиенко неосторожно прочитал записку и, потрясая
листочком, сказал: "Счастье, что этот человек не подписался под таким
провокационным вопросом!" Зал загремел от хохота, похоронив Кучмиенко под
его могучими обвалами.
не так, как это водится между друзьями, не за столом, не в мирной беседе,
исполненной воспоминаний, вздохов, сожалений и подбадриваний. Снова был
звонок, снова неожиданный, снова Карналь узнал, что Пронченко уже несколько
дней в столице, хотя семья еще в Приднепровске, живет пока в гостинице, но
уже есть рабочее место, кабинет, телефоны, обычная обстановка и, что всего
главнее, масса нерешенных проблем, которых с каждым мгновением становится
все больше и больше. Но и не ради этого позвонил Карналю Пронченко.
тут у меня сидит.
пяти миллионов жителей Украины, либо кто-то из двухсот пятидесяти миллионов
советских граждан, либо, если брать глобальные масштабы, один из трех с
половиной миллиардов жителей земного шара. Этих вариантов не сможет
рассчитать никакая электронная машина.
приехать ко мне. По телефону больше ничего не скажу.
сколько самого Пронченко. Сожалел, что не обладает умением бурно высказывать
свою радость. А как он действительно счастлив, что снова обретает высокую
радость общения с этим человеком, рядом с которым нельзя мыслить мелочно,
неинтересно, приземленно, который сам горел и зажигал тебя, который светился
такой чистотой и честностью, что как бы просвечивал и тебя самого, сам умел
увлекаться и поддерживал это умение и способность к увлечениям и в тебе. А
что за человек без увлечений?
внимательными глазами, с приветливой, несколько несмелой улыбкой, он сразу
узнал Карналя, хотя вряд ли видел его когда-нибудь, не стал по обычаю
помощников пугать и предупреждать, чтобы не задерживался и не отнимал много
времени, а как бы даже обрадованно сказал: "Прекрасно, что вы так скоро
приехали, Петр Андреевич!"
скромного, со столом для заседаний, портретом Ленина над столом, еще были
там кресла для посетителей, селектор и телефоны на специальном столике,
ковровая дорожка на полу - больше ничего.
которую Карналю не надо было и узнавать, так как видел ее каждый год,
приезжая в гости к отцу. Зинька. Председатель колхоза "Днипро". Ничего в ней
от бывшей Зиньки, так же, как ничего не осталось в нем от бывшего чувства к
ней. Разве что глубоко теплилась искорка чего-то горестного, затерянного под
напластованием лет. Зинька изменилась почти до неузнаваемости. Когда-то она
носила с собой запах школы, тот вечный запах кислородного голодания, точно у
подводников. А теперь несла с собой ароматы степи, молодой озими, густых
ветров, крупных дождевых капель, щедрот земных и небесных и сама была точно
воплощение щедрости - пышная, полногубая, большеглазая, голосистая. На
импортном темно-синем костюме красиво выделялись ордена, и Карналь успел
подумать, что Зиньке, или, как ее теперь зовут, Зинаиде Федоровне, ордена
идут, они как бы созданы для такой вот украинской красоты.
это Петру меня забыть.
обиделся Карналь, который никак не мог понять, как и почему очутилась Зинька
у секретаря ЦК по промышленности.
лукаво повела она глазами на Пронченко, мол, видите, еще и до сих пор
ревнует. А может, Карналю это только показалось. Да и не мог Пронченко знать
об их прошлом.
как бы натянуто. Зинька смотрела на него вполглаза, улыбаясь, она знала
Карналеву несмелость еще вон с каких лет, но что он и поныне, уже став
академиком, не избавился от своего мальчишеского недуга, этого никогда бы не
могла подумать.
хорошо знал Пронченко, чтобы поверить, будто тот вот так просто решил свести
у себя в кабинете земляков. Поэтому вел себя сдержанно, настороженно
усаживался рядом с Зинькой за стол напротив Пронченко, неохотно потягивал
чай, отводя ложечкой кружочек лимона, который все время лез в рот, а лимонов
Карналь не терпел, считая этот фрукт несвойственным для жителей умеренного
пояса, привыкших к яблокам и хрену, этому универсальному витамину, открытому
каким-то мудрым предком.
утаила поле черного пара и этим летом пшеница у нее вышла - на весь район. А
чернозем у нее - полтора метра толщиной, к нему лишь по-хозяйски подойти, на
нем черти рогатые вырастут, не то что пшеница или кукуруза.
неинтересно, у него голова забита другим.
заставляли считать размеры земного шара, будто мы должны шить на него одежду
или что-то в этом роде. Думаю, не грех нам знать и какой толщины бывают на
Украине черноземы.
я могу тебе сообщить: Зинаиду Федоровну привел ко мне секретарь по сельскому
хозяйству. Она обратилась к нему. Но он ей помочь не в силах. И вот просят
моей помощи. А я в свою очередь - твоей.
мы там знаем, что ты и как. Академик - и все тут. А в остальном - Петько как
был, так и остался. Как вот я - Зинька. Да еще у тебя тот черт из-за
воротника выглядывает.
его уговаривал не ездить за мной, а он заупрямился: это мой долг - и все
тут. Да еще имел неосторожность назваться референтом. У нас же в селе еще до
войны ругательство было такое: "Ах, ты ж, референт паршивый!" Никто не знал,
что это за слово, но где-то услышали - и сразу заверстали его в бранные
слова.
кабинету Пронченко, - ни помощников, ни референтов. А меня считайте
посредником. Расскажите Петру Андреевичу обо всех своих планах, требованиях,
претензиях и мечтах.
от него может понадобиться Зиньке. - Мое дело - вычислительные машины, а не
колхоз...
давнишнее, пионервожатовское, дерзкое, - интересно, а откуда ты такой
взялся, если не из этого колхоза и не от этой земли?
мы попросим и нам эти твои вычислительные?
Привыкшие к озерянским просторам, к беспредельным берегам, широким левадам,
ничьим холмам, клинцам, озеряне не могли представить себе, как они
поместятся в том удлиненном, но страшно тесном четырехугольнике степи, где
должно было разместиться их новое село. Вместо огородов на гектар каждому
теперь полагался участок в двадцать пять соток - только и разницы, что
одному мог выпасть квадратный, а другому - прямоугольный. Но эта проблема
отступила перед более важной: какие брать участки? Каждый боялся прогадать,
пошли в ход заслуги, знакомства, хитрости, плутовство, словно бы
мобилизовалось невольно все дурное перед тем, как оставить его навеки на
старом месте, но новое место все-таки заполучить при помощи старых,
проверенных на протяжении столетий способов. Соответственно тому, как некто
Корнев Павел
Василенко Иван
Флинт Эрик
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Куликов Роман