Кизлева острова, привалим. Если вода спокойная, пускаем какой-нибудь
предмет - кошелку или кусок дерева. Куда поплывет, туда в пороги идти,
потому что так показывает течение воды.
не дойдут, навеки зацепятся на этих каменных щетках, преграждавших Днепр,
будто наваждение нечистой силы.
Ржевский, увидев неприступные скалы Хортицы, пожелал остановиться там и
начать закладку крепости для царя московскокого, потому как лучшего места
не найдешь во всей земле. Гасан несколько раз напоминал дьяку, что они
должны идти дальше, ибо о крепости речи не было, недвусмысленно напоминали
о дальнейшем походе и казацкие атаманы Млинский и Еськович, которые повели
своих казаков самовольно, подбодренные и силой Ржевского, и главное же -
его смелыми намерениями.
настаивал Мина-Млинский.
будто подпирал его слова силой и молчанием. Наконец дьяк велел плыть
дальше.
крепости на левый берег и ускакали к своему хану с отчаянной вестью о
невиданной силе на Днепре.
верхом вместе с казаками, тем временем струги почти не приставали к
берегу, быстро плыли на низ. А казаки с берега напевали:
же неожиданно, как и под Ислам-Кермен. Турецкий ага успел бежать,
защитники заперлись в остроге, но Гасан так расставил казаков и
московитов, что крепость была взята одним приступом. Взяв много <языков> и
<доскочив>* изрядное количество имущества, поплыли в обратный путь. Не
бежали, плыли как победители, потому что овладели всей рекой до самых ее
истоков, и вот здесь их догнали с большим, свыше десяти тысяч войском
санджаки из Очакова и Бендер.
было здесь будто море, и когда враги подошли, дружно ударили по ним из
ружей и пищалей. Стрельба была страшная. Горели камыши, шум, крики,
молитвы и проклятья - все это продолжалось целый день, полегло трупом чуть
ли не половина турок, остальные начали отступать. И вот тогда Гасана
ударило в грудь. Он и не понял, что в него попали, еще смог выстрелить сам
и был в силах откликнуться на призыв дьяка Ржевского: <Догоняй, Гасан!> И
только после этого опустился на землю и теперь лежал боком у самой
днепровской воды, глядя на красное солнце над камышами.
расходились в разные стороны, одна с победой, другая разбитая, а он
остался посредине, на ничейной земле, сам ничей, не пристав ни к какому
берегу. Кровь сочилась из него широкой струей, жизнь отлетала, оставались
грусть и сожаление обо всем, чего не сделал или не сумел сделать; особенно
жаль было ему ту далекую женщину, которая отчаянно бьется в каменных
стенах султанского дворца, стремясь что-то сделать для родной земли, и
заламывает руки от бессилия. Никто никогда не узнает ни о ее намерениях,
ни о ее душе. Должен был бы он рассказать этим людям о Роксолане, да не
успел, не подвернулся случай, все ждал подходящего времени, а это время и
не наступило - пришла смерть.
верхушками камышей, тишина окутывала умирающего, будто на том свете, и из
этой тишины внезапно родились для Гасана запахи и краски Турции, ее
многоголосье, гомон базаров, крики муэдзинов, стройные черноволосые
девушки, красная черепица крыш, сады, такие зеленые, что невозможно
передать словами, солнечная четкость пейзажей, запах лавра и водянистый
дух клевера, табуны коней и заря над ними, золоторогий месяц в высоком
небе и белая пыль на дорогах, белая пыль, будто высеялись на землю все
небесные звезды.
вместе с тем родной земли, но знал также, что и возвратиться туда не
сможет никогда, потому что умирает.
пятнадцать лет жила Роксолана, а потом словно бы умерла, и время
остановилось для нее. Точка отсчета времени заточена в гареме вместе с
нею, времена года, недели, месяцы, годы отмечаются только в зависимости от
мелких гаремных событий да перемены погоды. Как будто стрела времени, не
имея ни направления, ни силы, повисла в пространстве, и для тебя наступила
какая-то неподвижная пора, свободная от последовательности движения и от
любых перемен. Время остановилось для тебя, оно не дает ни надежд, ни
обещаний, оно разветвляется, будто ветвистая молния, над другими и для
других, но не для тебя, потому что о тебе оно забыло, пренебрегло твоим
существованием и исчезла в нем даже тревожная опасность возвращения всего
самого худшего, когда называться оно будет уже не временем, а мистическим
персидским словом <црван>.
Топкапы, каким бы ограничениям ни подвергались ее тело и дух, как ни
пытались невидимые силы остановить для нее время, отгородить ее от него,
каждое прожитое мгновение приносило осознание неразрывного слияния со всем
сущим, ощущение своего начала и своего неизбежного конца, и это придавало
сил и отнимало силы. Движение звездных тел, вращение земли, течение рек,
шум лесов, клокотание толп, рождение и умирание, гений и ничтожество,
благородство и коварство - разве это не время и не сама жизнь?
Венгрии. Германия, Швеция, Дания, Швейцария, Англия, Нидерланды поменяли
веру. Московский царь завоевал Казанское царство, Бабур захватил
прославленный бриллиант Кох-и-Нур и вывез его из Агры. Парацельс начал
по-новому лечить людей. Жан Никот привез во Францию зелье, которое люди
называли табаком, положив начало медленному своему отравлению. Меркатор
сконструировал первый глобус. Леонардо да Винчи изобрел маховик для
прядения и мотания шелка. Писарро бесчинствовал в Новом Свете. Одно
землетрясение уничтожило Лиссабон, другое - самое ужасное в истории
человечества - в китайской провинции Шеньси вызвало гибель 830 тысяч
людей. Микеланджело написал фреску <Страшный суд>. Коперник опубликовал
труд о гелиоцентрической системе. Нострадамус начал свои пророчества о
конце света. Мусульмане ждали тысячного года хиджры. Христиане, не
дождавшись конца света, который должен был наступить в семитысячном году
от сотворения мира, начали изображать своего бога в восьмигранном нимбе,
надеясь просуществовать еще тысячу лет. В Италии звучала музыка
Палестрины. Маргарита Наваррская написала <Гептамерон>, Елизавета, дочь
Генриха от казненной им Анны Болейн, стала английской королевой, в Дании
королевой стала Христина, несчастные Нидерланды тоже были отданы под
регентство женщины - Маргариты Пармской. Брейгель и Босх пугали своими
химерическими видениями, и их картины нравились даже испанскому королю
Филиппу. Московский царь Иван обвинил своих бояр в смерти любимой жены
Анастасии.
день празднуется 12 сентября, да только кто же его будет праздновать?
смену беспутному Вийону, который издевался над всеми святынями, пришли
суровые поэты <Плеяды> - Жоакен Дю Белле и Пьер де Ронсар, и Ронсар писал:
Англии Шекспир. Какие матери рождали их? Неужели и для их нарядов
награблены драгоценности со всего мира ценой сотен тысяч человеческих
смертей?
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Глуховский Дмитрий
Бажанов Олег
Володихин Дмитрий
Круз Андрей