Чтение 18–й страницы книги ~Пригорошня праха~

- Мама говорит, что нет.

- А... а еще кто?

- Леди Кокперс.

- Обезьянья тетка. Знаешь, она вовсе не похожа на обезьяну, разве что
лицом, и потом у нее, по-моему, нет хвоста, я подошел к ней близко-близко и
посмотрел... Правда, она могла его спрятать между ног. Как ты думаешь, а,
пап?

- Я бы ничуть не удивился.

- Очень уж неудобно.

Тони и Джон снова стали друзьями, но эта неделя далась им нелегко.

По плану, выработанному Полли Кокперс, они должны были приехать в
Хеттон попозже. "Пусть Дженни как следует за него возьмется", - сказала она.

Поэтому они с Брендой тронулись из Лондона, только когда Дженни
проехала уже полдороги от станции. Пронзительно холодный день то и дело
прорывался дождем. Решительная дамочка сидела, закутавшись в полость, пока
машина не подъехала к воротам, - тут она открыла сумку, подоткнула вуалетку,
встряхнула пуховку и привела лицо в надлежащий вид. Острым красным языком
она слизнула с пальца помаду.

Тони доложили о гостье, когда он сидел в курительной; в библиотеке днем
было слишком шумно, потому что рядом в утренней комнате рабочие, не щадя
сил, сдирали гипсовые узоры со стен.

- Княгиня Абдул Акбар.

Он поднялся ей навстречу. Дженни опережало тяжелое облако мускуса.

- О мистер Ласт, - сказала она, - какой у вас миленький домик, и такой
старинный.

- Видите ли, он был сильно реставрирован, - сказал Тони.

- Да, конечно, но сама атмосфера! Для меня это главное в любом доме.
Какое благородство, какой покой. Но вы, разумеется, уже привыкли и не
замечаете. Только когда переживешь настоящее горе, как я, начинаешь ценить
такие вещи.

Тони сказал:

- К сожалению, Бренды еще нет. Она приедет на машине с леди Кокперс.

- Бренда мне такой друг, такой друг, - княгиня скинула меха,
расположилась на стуле перед камином и уставилась на Тони.

- Вы не будете возражать, если я сниму шляпу?

- Нет, нет... что вы.

Дженни швырнула шляпку на диван и тряхнула тусклочерной, крутозавитой
шевелюрой.

- Знаете, мистер Ласт, я вас сразу без церемоний стану звать Тедди. Вы
не сочтете это за дерзость с моей стороны? А вы называйте меня Дженни.
Княгиня слишком церемонно, правда? И наводит на мысль о шальварах и золотых
галунах... Конечно, - продолжала она, протягивая руки к огню и перегибаясь
так, что волосы упали ей на лицо, - моего мужа в Марокко не называли князем,
он носил титул муллы, но для жены муллы нет соответствующего титула, так что
в Европе я называю себя княгиней... На самом деле мулла, конечно, гораздо
более высокий титул... Мой муж потомок пророка по прямой линии. Вы
интересуетесь Востоком?

- Нет, то есть да. Я хотел сказать, я очень мало знаю о Востоке.

- А для меня Восток полон неизъяснимого очарования. Вы должны туда
поехать, Тедди. Я уверена, вам понравится Восток. Я и Бренде то же самое
говорила.

- Вы, наверное, хотите посмотреть вашу комнату, - сказал Тони. - Скоро
подадут чай.

- Нет, я останусь здесь. Меня так и манит свернуться, как Кошка,
клубочком у огня, и если вы будете со мною ласковы, я замурлычу, а если
жестоки - не замечу, совсем как кошка... Ну так как, мне мурлыкать, Тедди?

- Кхм... да... то есть, пожалуйста, если вам так хочется.

- Англичане такие мягкие и деликатные. Ах, как чудесно - снова
оказаться здесь среди них... среди моих дорогих соотечественников. Иногда, в
такие вот, как сейчас, минуты, когда вокруг меня очаровательные предметы
нашей английской старины и милые люди, я оглядываюсь на мою жизнь, и она
кажется мне кошмаром... Но тут я вспоминаю о моих шрамах...

- Бренда говорит, вы сняли квартиру в одном с ней доме. Они, должно
быть, очень удобные?

- Вы англичанин до мозга костей, Тедди, вы стыдитесь говорить о личном,
сокровенном.. Знаете, именно этим вы мне и нравитесь. Я так стремлюсь ко
всему надежному, безыскусному и доброму после... после всего, что я
пережила.

- Вы тоже занимаетесь экономикой, как Бренда, или нет?

- Нет, а разве Бренда занимается экономикой? Она мне никогда не
говорила. Поразительная женщина, где только она находит время?

- Вот наконец и чай, - сказал Тони. - Надеюсь, вы не откажетесь от
пышек? Почти все наши гости сидят на диете. А по-моему, пышки из тех
немногих вещей, что делают английскую зиму сносной.

- Да, Англия немыслима без пышек, - сказала Дженни. Она ела с аппетитом
и часто облизывала губы, подбирая прилипшие крошки и подтаявшее масло. Капля
масла упала ей на подбородок и сверкала и переливалась там, замеченная
только Тони. Он вздохнул с облегчением, когда привели Джона Эндрю.

- Поди сюда, я тебя представлю княгине Абдул Акбар.

Джон никогда не видел настоящей княгини; он уставился нее как
зачарованный.

- А ты меня не поцелуешь?

Он подошел, и она поцеловала его в рот.

- Ой, - сказал он, отстраняясь, стер с губ помаду и тут - Какой
чудесный запах.

- Это последняя нить, связывающая меня с Востоком.

- А у вас на подбородке масло.

Дженни со смехом потянулась за сумочкой.

- Так оно и есть. Тедди, ну отчего вы мне не сказадя?

- А почему вы папу называете Тедди?

- Потому что я надеюсь, что мы с ним станем большими друзьями.

- Вот чудная причина.

Джон пробыл с ними около часу и все это время зачарованно следил за
Дженни.

- А у вас есть корона? - спрашивал он. - А как вы научились говорить
по-английски? А из чего это большое кольцо? А оно дорогое? А почему у вас
ногти такого странного цвета? А вы умеете ездить верхом?

Она отвечала на все вопросы - иногда довольно загадочно и с явной
оглядкой на Тони. Потом достала крошечный, сильно надушенный платок и
показала Джону монограмму.

- Вот моя корона единственная... сейчас, - ответила она. Она рассказала
ему, какие у нее были лошади - лоснящиеся, вороные, с изогнутыми шеями, с
серебряных мундштуков падает пена, налобники украшены перьями, сбруя в
серебряных бляшках, алые чепраки. - А в день рождения муллы...

- Кто такой мулла?

- Очень красивый и очень жестокий человек, - сказала она
многозначительно, - в его день рождения все всадники собирались на большой
площади, на лошадях были самые красивые попоны, люди надевали лучшие одежды
и украшения, а в руках держали длинные сабли. Мулла обычно сидел на троне
под огромным алым балдахином.

- А что такое балдахин?

- Вроде навеса, - сказала она уже недовольно и продолжала медовым
голосом: - Всадники мчались во весь опор по равнине, вздымая тучи пыли и
рассекая воздух саблями, прямо к мулле. У всех перехватывало дыхание,
казалось, что всадники наедут на муллу, но уже за несколько шагов, ну вот
так, как ты от меня, - они удерживали лошадей поводьями, поднимали их в знак
приветствия на дыбы...

- Но так же не положено, - сказал Джон. - Это очень плохая выездка, Бен
так говорит.

- Они лучшие всадники в мире. Это всем известно.

- Нет, нет, не может быть, если они так ездят. Это самое последнее
дело. А они туземцы?

- Да, конечно.

- А Бен говорит, что туземцы нелюди.

- Ну, он, наверное, имел в виду негров. А эти чисто семитского типа.

- А это что такое?

- То же самое, что евреи.

- А Бен говорит, евреи еще хуже туземцев.

- О господи, мальчик, какой ты строгий. Я тоже когда-то была такая.
Жизнь учит терпимости.

- Бена жизнь не научила, - сказал Джон. - А когда мама приезжает? Я
думал, она здесь, а то я б лучше картину закончил.

Однако, когда за ним пришла няня, Джон сам, без приглашения, подошел к
Дженни и поцеловал ее на прощанье.

- Спокойной ночи, Джонни-лапочка, - сказала она.

- Как вы меня назвали?

- Джонни-лапочка.

- Как чудно вы всех обзываете.

Наверху, мечтательно помешивая ложкой хлеб с молоком, Джон говорил:

- Нянь, а княгиня очень красивая, правда? Няня фыркнула.

- На вкус, на цвет товарищей нет, - сказала она.

- Она красивей мисс Тендрил, правда. По-моему, она красивей всех, кого
я видел... Она придет посмотреть, как я купаюсь, как ты думаешь?

Внизу Дженни говорила:

- Какой дивный ребенок. Я обожаю детей. Для меня это была такая
трагедия. Мулла впервые показал свое Истинное Лицо, когда узнал, что у меня
не может быть детей. Не моя тут вина... дело в том, что у меня смещена
матка... Не знаю, почему я вам все это рассказываю, но я чувствую, что вы
меня поймете. К чему понапрасну терять время и таиться, если наперед знаешь,