мушкетоны, мушкеты всех видов и размеров, одни без штыков, другие без замков
или без стволов, а многие и без замка, и без ствола. Повсюду сумки для
зарядов, лядунки, пороховницы, сабли, секиры, кинжалы, ломы и метловища,
перемешанные как попало, - словно в одной из наших континентальных армий
перед началом революции.
видом, с каким человек смотрел бы на дьявола; но будучи умным человеком и
зная, что ему ничего не остается, как примириться с существующим положением,
он решил приучить своих героев к военным тяготам. Поэтому, заставив их много
раз проделать ружейные приемы, он приказал дудкам заиграть быстрый марш и
зашагал в своих грубых башмаках взад и вперед по улицам Нового Амстердама и
соседним полям, пока у гвардейцев - я за это ручаюсь - не заболели их
короткие ноги и снова не вспотели жирные бока. Но это было еще не все;
воинственный дух старого губернатора взыграл от бодрой музыки дудок, и он
решил испытать стойкость своей армии и дать ей почувствовать суровые лишения
войны. Для этого с наступлением сумерек он расположил ополченцев лагерем на
холме, прежде носившем название Бэнкерс-Хилл {2} и находившемся на некотором
расстоянии от города; там он намеревался ознакомить их с лагерной
дисциплиной, а на следующий день возобновить утомительные и опасные полевые
учения. Но случилось так, что в ту ночь пошел проливной дождь, потоки
которого залили лагерь, и могучая армия странным образом растаяла. И когда
златокудрый Феб явился и осветил утренними лучами холм, на нем, кроме Питера
Стайвесанта и его трубача Ван-Корлеара, не оказалось ни одного человека из
всего многочисленного войска, нашедшего себе там приют накануне вечером.
духом, чем Питер Стайвесант; тот, однако, счел это событие маловажным, хотя
с тех пор стал относиться к гражданской гвардии с бесконечно большим
презрением, чем прежде, и обзавелся надежным гарнизоном из отборных солдат,
которых держал на жалованье и в отношении которых хвалился, что они, по
крайней мере, обладают свойством _непромокаемости_, совершенно необходимым
для воинов.
новоамстердамских укреплений. С этой целью он воздвиг прочный защитный вал
от одной реки до другой на протяжении целой полумили! - изумительнейшее
сооружение, с которым, по мнению старожилов, едва ли могли сравниться
Великая китайская стена или римская стена {3}, возведенная в Великобритании
для защиты от вторжений шотландцев, или же та медная стена, что доктор Фауст
задумал построить с помощью сатаны вокруг Германии.
сведения расходятся, но на основании большинства свидетельств я склонен
думать, что она представляла собой частокол из особо крепких сосновых
кольев, предназначенный для защиты города не только от внезапных нашествий
внешних врагов, но также и от набегов окрестных индейцев.
времени, но они очень далеки от истины, так как запись в стайвесантской
рукописи, сделанная примерно в середине правления Питера Твердоголового,
особо упоминает об этой стене, как о весьма прочном и забавном сооружении,
вызывавшем восхищение всех живших по соседству дикарей. В записи говорится
также о тревожном событии, происшедшем одной темной ночью: заблудившееся
стадо коров прорвалось сквозь высокую стену, из-за чего все население Нового
Амстердама пришло в такой панический ужас, в какой впали жители Рима, узнав
о неожиданном вторжении галлов {4}, или доблестные граждане Филадельфии во
времена нашей революции, когда флотилия пустых бочек {5} появилась на
Делавэре и поплыла вниз по течению {* На старинной гравюре, где показан
общий вид Нового Амстердама спустя несколько лет после описываемой эпохи,
точно изображена эта стена, тянущаяся в направлении теперешней Уолл-стрит,
названной так в воспоминание о построенном Стайвесантом огромном вале. Одни
ворота, именуемые Land-poort [Сухопутные ворота (голл.)] выходили на Бродвей
близ того места, где теперь стоит церковь Тринити, а другие, называемые
Water-poort [Водяные ворота (голл.)], находились примерно там, где теперь
кофейня Тонтине, и выходили на Smits-Vleye, обычно именуемый Смит-Флай,
тогда представлявший болотистую долину, пересеченную ручьем или узким
проливом и тянувшийся до улочки, которую мы называем Меден-Лейн.}.
дополнительного внешнего укрепления перед фортом Амстердам для защиты
морского берега. После утомительных тщательных изысканий я убедился, что
береговая полоса была укреплена не по способу Эврара де Бар-ле-Дюка {6},
первого изобретателя законченной системы, не по голландской системе Мароллуа
{7}, не по французскому способу, изобретенному Антуаном Девилем {8}, не по
фламандскому Стевина из Брюгге {9}, не по польскому Адама из Трейтаха и не
по итальянскому способу Сарди {10}.
Вобана {12}, ни трем Шейтера {13}, ни трем Кохорна {14}, знаменитого
голландца, который все свои проекты приспосабливал к защите низкой,
болотистой местности, ни ста шестидесяти способам, изложенным Франческо
Марки из Болоньи {15}.
советует Ален Манессон Малле {16}, не из четырех длинных батарей, согласно
дорогостоящей системе Блонделя {17}, не из fortification a rebour
{Укрепления навыворот (франц.).} Дона Росетти, не из caponiere couverte
{Закрытого капонира {18} (франц.).} изобретательного Сен-Жюлъена {19}, не из
углообразных полигонов и многочисленных казематов, которые советует Антуан
д'Эрбер {20}, служивший под началом герцога Вюртембергского, дедушки второй
жены (и первой королевы) Жерома Бонапарта {21}, иначе называвшегося
Жери-подлец.
чехом Жижкой {22}, ни тех, какие применил Ахмет-паша {23} при Отранто в 1480
году, ни тех, что советует Сан-Микели {24} из Вероны, ни бастионов
треугольной формы, о которых говорит Спекле {25}, германский инженер из
Страсбурга, ни знаменитых деревянных бастионов, впоследствии воздвигнутых в
нашем прославленном городе, и о разрушении которых сообщалось в предыдущей
главе. В сущности, губернатор Стайвесант, как славный Монталамбер {26},
относился к бастионам с полным презрением; не любил он, однако, и заменяющую
их tenaille angulaire des poligons a ailerons {Углообразную теналь {27}
полигонов с крыльями (франц.).}.
в Квебеке; не сооружал он также флагштоков и ветряных мельниц, как делал его
знаменитый предшественник из Саардама; не применял он и круглых зубчатых
башен, равно как и батарей с двумя ярусами тяжелых пушек и третьим ярусом
колумбиад {28} наверху, какие строятся ныне для защиты нашего беззащитного
города.
систем губернатор Стайвесант не нашел ни одной, которого удовлетворила бы;
это можно легко объяснить следующим простым обстоятельством: многие из них
были, к сожалению, изобретены значительно позже, а что касается остальных,
то он знал о них не больше, чем дитя, которое еще не родилось и никогда не
родится. По правде сказать, вполне вероятно, что если бы даже чертежи всех
перечисленных сооружений - и множества других в придачу - были разложены
перед ним, все равно то самое свойство его ума, из-за которого он получил
прозвище Твердоголовый Пит, побудило бы его предпочесть всем им свои
собственные измышления. Одним словом, он не пожелал следовать ни одной
системе - прежней, нынешней или будущей; равным образом он считал ниже
своего достоинства подражать предшественникам, о которых никогда не слышал,
современникам, которых не знал, и еще не родившимся преемникам, о которых,
по правде говоря, никогда в жизни и не помышлял. Обладая обширным умом, он
был убежден, что простейший способ часто бывает самым действенным и,
конечно, легче всего осуществимым, а потому укрепил прибрежную полосу
грозным земляным бруствером, прочно облицованным ракушками наподобие
распространенных в те дни голландских печей.
ковром из травы и клевера, а их высокие насыпи оказались под сенью широко
раскинувшихся платанов, в листве которых резвились пташки, оглашавшие воздух
веселым щебетанием. Старые бюргеры отправлялись туда под вечер, чтобы
выкурить трубку в тени деревьев и созерцать, как золотистый диск солнца
постепенно опускается на западе, служа эмблемой того спокойного конца, к
какому они все спешат; а городские парни и девушки прогуливались при луне в
этом любимом уголке, наблюдая, как серебристые лучи целомудренной Артемиды
трепещут на спокойной глади бухты или освещают белый парус тихо скользящей
по воде лодки, и обмениваясь искренними обетами вечной любви. Таково
происхождение знаменитого места прогулок - _Батареи_, явно предназначенной
для военных целей, но на самом деле всегда служившей сладким мирным утехам:
любимой прогулкой для пожилых людей, здоровым пристанищем для слабого
инвалида, воскресным отдыхом для пропылившихся ремесленников, местом многих
мальчишеских шалостей и нежных свиданий влюбленных, усладой всех жителей,
украшением Нью-Йорка и гордостью восхитительного острова Манна-хата.
ГЛАВА VI
козням, и о тех здравых мерах, которые они приняли для их искоренения.
предохранив его от всякой неожиданности, отважный Питер заложил в нос добрую
щепотку нюхательного табаку и, щелкнув пальцами, послал вызов великому
совету Амфиктионов и их могучему богатырю, удалому Альександру Партриду.
Трудно сказать, однако, чем кончилось бы дело, если бы великий совет сразу
же не пришел в большое замешательство и между его членами не возникли столь
же ужасные раздоры, как во время оно в лагере бранчливых греческих воинов.
уже объявил о своих враждебных намерениях, и могучая колония Нью-Хейвен,
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Перумов Ник
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей