происходит так: находишь центр симметрии и ходишь по кругу, укорачивая луч
кабель-сигнала. Но в темноте, среди камней, кружить опасно. Поэтому пошел
наугад, приставив компас вплотную к рефлектору лампы. Он помнил количество
шагов от парохода до скалы, но часто ошибался: вырывая ногу из клейкой
массы, продолжал счет, принимая его за шаг. Когда совсем сбился, уперся во
что-то: какая-то плита. Без отколотостей, со сглаженными углами. Непохоже,
чтоб это был камень. Таких больших камней здесь, кажется, не было. Но если
это "Шторм", то он мог себя подтвердить, так как имел собственный свет.
Mогла ли светить газовая сфера в такой воде? Этого старшина не знал. А свет
не просигналил, что есть. Давая отдохнуть глазам, вернул то, что видел
наверху: утро, летящую гагару. И потом, словно с зеркальцами на глазах,
посмотрел вокруг. Если б хоть слабая искра дала о себе знать, он бы ее не
пропусгил... Оболочка не светила!
спуску, тоже не подтвердилось. Стоял на чем-то ровном, похожем на плиту.
Держась за край, начал ее обходить, чтоб провести в пространстве замкнутую
линию. Обходил осторожно, диктуя Грише по размахам рук. Плита не качалась,
но могла "уплыть". Вначале шел по часовой стрелке, потом не заметил, как
повернул. Ковшеваров поправил, проводя линию наверху. В этом месте, где
замкнулась линия, было сужение плиты. Ощупывая ее руками, почувствовал
неустойчивость. Теперь как будто качалось само дно. Внезапно из-под ног,
расплескав грязь, вырвалось целое облако газа. Если б море не отклонило,
облако перевернуло бы водолаза. Или законопатило в себе и унесло. Оно
пролетело, как реактивный снаряд, и разорвалось наверху с таким громом, что
на "Кристалле" возник переполох. Он еле убедил ребят, чтоб его не поднимали.
Oн никогда не видел подводные землетрясения, не представлял, что они
выбрасывают и как. Но если этот кратер начнет стрелять не газом, а камнями,
тут уж не усидишь.
размер к "Шторму" не подходил. Оконечности тоже не укладывались. Одна была
сильно заужена, вторая выходила из всяких границ. По наклонению
диаметральной линии глыба лежит с сильным дифферентом на зауженную
оконечность.
она не светит?
всплывают в пузырях, то откуда эти пузыри берутся? Пузыри - части сферы,
изменяющие ее объем. Отпало течение, которое придерживало воду. По-видимому,
изменился центр тяжести корабля. Итак, вывод: под тобой "Шторм" с
деформированной оболочкой.
такую возможность, понадеялись на что-то. К тому же "Волна" сильно упрощала
подъем, так как не находилась на вертикали всплытия. Не говоря уже о том,
что и "Кристалл" оказывается в стороне. Отличная мысль! Несомненное
достижение Вани Ветра.
светит "Шторм"? Вернее, так: почему кажется так? Без света нельзя или можно?
Пароход - вот он. В него вы войдете. Что надо еще? Надо понять, какой он. Ты
должен быть уверен абсолютно.
сфера? Просто газ, питательная среда для электричества. Прошлый раз
генератор работал. А сегодня течения нет! Допустим, так. Значит, вылет буйка
ничего не разрушил. Просто в пароходе темно, нет освещения.
волны... По всем статьям свет наверху нереален. Даже как отражение. Но что
такое реальность в глубине? Это совсем другая реальность, чем отбивать борт
в доке. Там - бей кувалдой, держи щиток. Зазевался - влепит ржавчиной в
глаз, пойдешь домой с одним глазом. Вот и вся фантазия. А глубина мыслит
образами, и то, что поначалу кажется искажением, на самом деле - ее новое
лицо.
скорости, когда спит, а когда нет. Чуть не упустил главное! Как только вошел
в раскачивание волн, свет стал такой, что он открыл глаза - словно выкатил
руками из тела... Вокруг него плавало несколько брызг, отсвечивавших, как
ртуть. Продолговатые, в форме капель. Перекатывались со всех сторон, тяжелые
и блестящие. Выбрав одну, взобрался и лег, перевесясь. Упругая, легко
выдерживает вес. Приставил иллюминатор. Что-то проступило: стол, дощатый, с
желтизной, с цветной кляксой. Память подсказала тотчас: доски настила, с
дерюжкой... Видел палубу корабля! Только кусочек - на большее капельки не
хватило. Пришла мысль: собрать их, несколько, вместе. Удалось притащить еще
две. Они тут же слились в ртутный шар. Он улегся на нем, прибавил вес, но
шар не опустился. Выскочил из-под него, чуть не загремел вниз. Вполз опять,
поплыл по-собачьи, помогая руками-ногами... Вот так, как лежит, где голова,
где ноги, где одежонка потоньше. А может, прохудилась, выперло что-нибудь?
неправильно смотрел, безжалостно как-то. Нельзя так смотреть, такими
глазами.
размыва солью, по загнутому носу с литым украшением и до верхушки толстой
мачты. До чего странно видеть этот дом на морском дне, без капли воды, с
раскрытыми дверями...
сяк, больше всего боясь потерять свой волшебный фонарь, он просветил
рулевую, установив прицельный угол... Никого нет! Переменил угол, почти
отвесный... Глянул на колесо из черного дерева, с медными рогами и онемел:
оно крутилось! Платье на проволоке висело не шевелясь, а колесо крутилось...
Отчего?
5
ступил на косу, прямо подломились ноги: и от усталости, и от того, что долго
не ощущали земли. Оглянулся на мрак, из которого вылез. Темень так и
осталась там, ниже косы, а вокруг ощущался день, хотя и превращенный в
сумерки. Даже удивительно было знать, что наверху, так близко,- воздух,
бесконечность жизни.
оконечностях "Волны", которую Ветер с Ильиным раскрыли полностью. Для
отсиживания Ветер выбрал рулевую. Железная дверь, некогда прочная, скисла от
воды. Входя туда, Суденко проломил ее ногой, как фанеру. Уселся в кресло,
зацепившись шлемом за крюк, который Ветер вбил специально. На отвесе можно
было отдыхать, не чувствуя тяжести костюма. Даже без опаски дремать: если не
разбудит по телефону Гриша, то растолкает Ветер.
добирался до "Волны" за несколько минут. Привез гидроцемент, паклю и доски
для обшивки больших пробоин. Ветер никогда не искал работу. Она его находила
сама. Поэтому Суденко воспринял все как должное. Даже от нечего делать стал
им помогать.
наверху одному не поднять, они перебрасывали как игрушечные. Весила только
краска, она и в воде тяжелая. Волнение моря почти не докатывалось сюда, но
мешало течение, которое развивается в утонувших пароходах. Струи висели, как
бельевые веревки, все время надо было наклонять голову, чтоб пройти.
Несмотря на то что из баржи выпустили остаточный воздух, он еще сохранился в
закупоренной посуде, выскакивавшей из разных мест. Банки пролетали с такой
скоростью, что могли оглушить. Сейчас струи уносили их, показывая
направление от пробоины к пробоине. Порой струи начинали крутить водовороты,
когда в пробоинах что-либо застревало. В основном застревали окуни, самые
крупные. Одного из них, величиной с руку, Ветер, балуясь, протянул Юрке,
сделав вид, что держит кое-как. Юрка попался, взяв окуня расслабленно, без
напряжения: тот, встрепенувшись, вырвался на волю. Удивительно, что струи,
вытягивавшие окуней, ничего не могли поделать с сайкой. Даже казалось, что
ее становилось больше. Она клубилась в отблесках ламп, как мошкара.
По-видимому, тут была рыбья гавань, окуневый дом.
большую комнату. Выдавленные иллюминаторы заколотили деревянными чопами.
Пока Ветер заканчивал герметизацию, Суденко с Ильиным разметили места для
продувки компрессором. Обнаружилось, что на "Волне" оставался закрытым
моторный отсек. Переборка, на которую давил нефтяной пар, прямо вибрировала
от напряжения. Этот отсек взрывоопасен, надо было его откачать. Но газ
создавал подъемную силу, поэтому Ветер его не тронул. Один штуцер можно было
приварить к люку провизионки. Второй решили поставить на подшкиперскую,
которая представляла отдельный объем. Как только распахнули крышку, из
Махров Алексей
Контровский Владимир
Жюль Верн
Шекли Роберт
Шилова Юлия
Контровский Владимир