Чтение 66–й страницы книги ~Полынья~

решил обежать улицу через домики. Вскакивая в неокрашенный домик, столкнулся
с женщиной. Это оказалась Александра Александровна. Она обрадованно
всплеснула руками, словно увидела неизвестно кого.

- Как я вас хотела видеть! Так боялась, что не встречу... Уезжаю в
отпуск! - И показала, как Маша, какую-то бумажку в руке. - Вы простите, не
обижайтесь, ради бога! Я вам скажу откровенно: я немного побаивалась вас...
А вы так благородно поступили с ребенком! Это так понятно, по-человечески, -
говорила она, глядя восторженными глазами. - Вы мне немножко напоминаете...
знаете кого? Капитана Просекова... Какая глубокая, одаренная натура! Какое
великолепное постижение гидрографии! Его курсы - настоящая поэзия! Мы все
так за него переживаем...

Суденко еле схватывал, что она говорит. Он вообще не помнил ее
разговаривающей. А видел вечно ссутуленной за столом, без конца исправляющей
карты. Понимая, что ее не остановишь, просто поддерживал, чтоб не упала.
Было ясно, что девушку с "Северянки" он все равно упустил. Надо искать
кого-то другого.

Александра Александровна вспомнила о Маше сама.

- Кстати! Хотите увидеть девушку со "Шторма"? - Она всплеснула руками.
- Господи! Сейчас я познакомлю вас...

- Минуточку! Это правда, что она улетает?

- Мы летим вместе.

- Неужели? Александра Александровна! Ведь она... как бы вам сказать...
Ну, как вам объяснить!..

- Любит вас?

- Примерно так.

- Очень милая девушка! Очень способная к гидрографии... Поздравляю вас!

- Так вы поможете мне?

- О чем вы? Опять туда, в этот Бермудский треугольник? Не беспокойтесь!
Я сделаю для вас все. Я могу улететь и завтра.

Бог на него посмотрел глазами этой женщины... Навстречу им бежала
секретарша.

- Где вы пропали? Я вас разыскиваю полдня.

- Да вот... гуляю здесь.

- Да что вы гуляете, черт подери! Идите скорей...

5

Чернобров что-то писал за столом.

Торопливость секретарши, проводившей к двери кабинета, восклицания
Александры Александровны невольно настроили Суденко на особый прием.
Чернобров встретил его со своей обычной сдержанной деловитостью. Покосившись
на Суденко за струей сигареты и не прерывая своего льющегося почерка, вдруг
спросил:

- Ваше мнение о капитане Просекове? Откровенно!

- По-моему, отличный капитан.

- Хотелось бы сохранить его для науки... Вы как себя чувствуете?

- Нормально.

- Мы готовы подписать договор с отрядом, войдя в долевое соучастие по
затратам с Арктическим институтом и ААМУ*, - сказал он, аккуратно складывая
написанное, промазывая конверт клеем. - Речь идет о долговременной работе,
связанной с изучением Полыньи. Как вы к этому относитесь?

* Арктическое и Антарктическое морское управление.

Суденко, не очень понимая, какая связь между его здоровьем, капитаном
Просековым и изучением Полыньи, ответил:

- Место ничего.

- А главное, ценное! Огромное окно, распахнутое течениями! И оно дает
лучи чистой воды по всей географической долготе! Видели эти пароходы с
нефтью? - Он пробежался к окну. - Атомники их не могут взять. Вести обратно
- оставить без горючего, без взрывчатки целый район Дальнего Севера. А
теперь они пойдут и, думается, придут по назначению...

Немного насторожило, что он начал с этого похвального слова "Агату".
Это был плохой сигнал. Почему? Потому что рейс спасателя мог заслонить
"Шторм". Потому что Маслов здесь. Обмен мнениями, безусловно, был. Об этом
говорило хотя бы то, что "Кристалл" едва не повернули домой. Какое уж тут
перспективное сотрудничество!..

- Вы ознакомились с отчетом?

- Я отдал его вашему начальству. - Он не скрыл какого-то разочарования.
- Вы могли бы написать для нас новый отчет?

- Отчет плохой?

- Он годится как официальный документ. Но многое осталось невыясненным.
В частности, гибель радиста Сергуна и начальника научной группы Чечени. А за
этим видится пример настоящего героизма. Как и во всей трагедии "Шторма".

- Я изложил рабочие детали.

- Надо смотреть пошире... - Чернобров, делая пометки в блокноте,
извинился перед ним. - А теперь говорите, зачем пришли?

- Я пришел выяснить насчет рейса.

- Вы не возражаете, - сказал он, кладя руки на стол, - если я задам вам
несколько вопросов? Предупреждаю: их будет четыре.

Суденко невольно усмехнулся такой точности.

- Я имею в виду основные вопросы, - поправился Чернобров. - Начнем с
того, что я хочу выяснить в первую очередь. Так сказать, для себя... - И,
глядя на водолаза с холодноватой пристальностью, спросил: - Вы ребенка не
подняли из-за парохода? Или по другой причине?

- Потому что не поднялся "Шторм".

- А если б поднялся? Цель была бы достигнута?

Кажется, он все не мог избавиться от своего подозрения: что Суденко
больше думал о пароходе, чем о спасении людей. А скорее всего, с подсказки
Маслова, хотел подвести к выводу, что подъем парохода не решает все. Могло
быть еще одно толкование: поднимая пароход, старшина хотел создать о себе
благоприятное мнение. Впрочем, все эти оттенки он учел в отчете.

- Абсолютной уверенности никогда нет, - ответил Суденко осторожно. -
Даже при простом погружении не знаешь, что произойдет.

- Поймите меня правильно: рейс, на который вы дали согласие,
чрезвычайно труден для "Кристалла". С завтрашнего дня всем территориальным
судам вход в Полынью запрещен. Поэтому меня интересует вот что: вы изменили
свое решение из-за того, что пароход не поднялся? Или открыли для себя
что-то новое?

- Ничего нового я не открыл. Вернулось течение, и я передумал.

- То есть пришли к своему прежнему мнению?

- Да.

- Вот это для меня очень ценно, и это я в вас почувствовал, - сказал
он, останавливаясь перед Суденко и кладя неожиданно ему руку на плечо. - А
рабочие детали, о которых вы говорите, вызвали критические замечания у
водолазного специалиста. Признаюсь вам: мнение Маслова показалось мне
достаточно убедительным.

- Критиковать всегда лучше, - ответил Суденко, задетый. - А что он
предлагает сам? Или об этом разговора не было?

- У него есть конкретное предложение.

- Интересно?

- Проделать на "Агате" работу, от которой вы отказались на "Кристалле".

Суденко поднялся:

- Вы это считаете выходом из положения?

- Существует безвыходная ситуация. Отсюда вопрос второй: с чем вы
пришли?

- Еще не сделана конструкция.

- Даже есть конструкция?

- Крылья.

- Наверное, какая-то штука с течением?

- Смысл в том, что пароход выходит из моря с остановками. Это
предохраняет его от разрушения.

- Водолазный специалист об этом знает?

- Нет.

- Надо бы вам прийти ко мне попозже.

- Вы мне не доверяете?

Чернобров тоже поднялся.

- Самое странное, - сказал он, - что я верю вам.

Разговор как будто был окончен. Но Суденко не знал, все ли кончились
основные вопросы, и не решился поблагодарить.

Чернобров смотрел выжидающе, постукивая карандашом:

- На какое же время ставить готовность? - спросил Чернобров.

- Время прежнее.

- А время работы в Полынье?

- Примерно то же.

- Время максимальное, как я понимаю?

- Да.

Возникла пауза.

- Вы не успеваете! Вас опережает лед.

- Опережает! Это точно?

- Движение вычислено до метра. По аэросъемке.

Суденко сел, Чернобров тоже.

Допустим, так: сейчас он разузнает про удар. Разметка крыльев, сварка,
клепка, герметизация... Крепление! Раньше ночи не управишься. На рейсе тоже
не сэкономишь. Работы: подготовка "Волны", крепеж крыльев, отсидки в
течениях, три человека... Меньше нельзя: ребята не всплывут!

Время абсолютное, исключительное.

Что же делать?

- Вывод такой, - сказал Чернобров, останавливаясь перед ним. - Или вы
опоздали со своей идеей, или она недостаточно проработана. Поэтому вернемся