слышались одобрительные крики. По инерции они легко заходили в первый круг,
успевая в считанные секунды пересечь полосу и возвратиться, хотя парни
делали все, чтоб их задержать: деформировали карусель, ужесточали вращение,
сокращая просветы для перехода. Только девушки успевали проскакивать,
несмотря на все старания, и такое их поведение можно было расценить как
вызов всей "Лотерее". Просекову показалось, что одна из девушек каким-то
образом отрезвляет вторую, и постепенно, не без усилий, девушка в зеленых
штанах оказалась с ним. Они начали уходить от кругов, и это скольжение,
происходившее при полном забытьи, было таким плавным и рассчитанным, что
Просеков как моряк не мог не оценить умелости своего рулевого. В порыве
восторга, благодаря за счастье, он поцеловал ее, глядя с умилением, как она
от смущения зарозовела. Девушка, помедлив, ответила робким поцелуем... Боже,
она откликнулась! Еще никого он не любил так преданно, с таким ликованием
всей души.
13
разговор о путешествии. Осталось решить последний вопрос, о составе команды.
Тут неожиданно возникло осложнение. Поскольку путешествие было определено
как свадебное, то обе стали немедленно претендовать на место капитанской
невесты. Как же быть? Они решили так: кого-то из них капитан должен
исключить из судовой роли.
перевел на нее свои круглые глаза и, поторапливая хозяина, ударил куцым
хвостом, как молотком на аукционе. Дик не понимал, отчего капитан медлит:
ведь преимущество первой очевидно! Был прекрасен ее голос, зарождавшийся как
бы в самих объемах маленькой груди, и пылкие движения воздушных рук,
просвечивавших голубоватым ручейком жилок на запястье, и то особое умение,
казавшееся приоритетом самой молодости: непринужденно переступать грань
запрещенности, как бы начисто отбрасывая смысл, который там заключен. Все в
ней было одухотворено юностью, озаряющей мир своим торжеством. Другого
мнения не могло быть: выбор останавливался на ней.
притяжения полов, несравненно выше простого влечения... Он мечтал о родстве
душ, о более глубоком! Он мог бы ей открыть глаза на мир, помочь
прикоснуться к красоте. Этот узор печали (голубой цветок, ищущий уединения в
человеческой душе) был бы ей к лицу... Разве кровь не одинакова по цвету, и
что в ней, кроме группы, удалось разглядеть? Не его вина, что из всех
дочерей, которые у него могли быть, ему назвали только одну. Не будет
преступлением и то, если он выберет другую. Жизнь, отрицая смерть, отрицала
и это преступление.
Просеков, наклонившись к девушке в зеленых штанах, сказал:
подруга. А ты будешь моей дочерью.
нравится больше?
себе, и, как недавно в лодке, ощутив под собой глубину и не приученная
плавать, она взмолилась о помощи:
мне "ты", что я ваша дочь... как ей.
Только одна, вот такая.
только скажите, хоть как! Я буду вам благодарна, я у вас ничего не
попрошу... Только скажите!..
любит одну?
лифте.
Воспрянув духом, он снова подумал о цели, которой не достиг с первой
попытки. Быть может, он все объяснит, сблизившись с ней этим ритмом,
полусветом, разрядами электричества? Всей обстановкой движения, которую он
принимал, чтоб разговаривать с ней на одном языке... Да и само это движение,
его приливы и отливы, то бросавшие девушку к нему, то уводившие в
неизвестность, из которой она возникала опять, было полно значения, давая
понять какое-то новое измерение разлуки. Она танцевала с ним, он не замечал
попыток ее отнять, и теперь мог просто на нее смотреть, не опасаясь быть
выбитым каруселью. Наблюдая за ней, помимо своей воли, сделал открытие.
Сейчас он, Просеков, для нее не существовал. Она воспринимала его как некую
фигуру, обусловленную ритмом. И этот ритм, нарастая, вел к черте, через
которую надо было переступить, иначе она уходила одна. Будет ли она его там
ждать? Неужели ничего, ничего не осталось? Загадка на жизнь, разгадка
счастья...
столу.
фамильярностью сочувствие, капитан решил поделиться с ним... Разве он
предлагал что-то дурное? Лишь изредка видеть ее, получать письма... Ничего
бы для нее не пожалел! Куда хочешь, что хочешь - все тебе, тебе... Он просил
разрешения любить, разве это нельзя понять?
захотелось стать вашей дочерью?
нее проще.
сошлась фотокарточкой? А если б такая была? Что ж ей тогда: пропадать без
отца?
пришли на "Кристалл"... Зачем? - Глаза моториста наполнились слезами. - Чтоб
и нас... продать?
мальчишка все равно не поймет. Потому что они видят только мираж вроде белой
шхуны. Они все готовы за сон отдать! А никакого сна нет, никакого не
осталось чуда. Только огромная скука воды и огромная скука суши... Но потом
возникло что-то, какое-то видение расплылось в глазах: колышущееся поле
красных маков... Боже, как красиво! Сейчас он умрет... Посмотрел на счет:
цветы, шампанское, шоколад...
официант не поверил ни одному слову из того, что он говорил ранее. Капитан
показал ему заявление в отряд: перевести отпускные в Дом ребенка. Это было
одно из многих заявлений, писанных под настроение, которые никогда не
доходили до бухгалтерии. Или Просеков их не отсылал, или они застревали в
отделе кадров, где их аккуратно подшивали к личному делу.
Отступив от освещенных окон, Просеков свернул в переулок. Прошел по
тротуару, раскачивая доски. Какая-то фигура, гудящая, как орган, преградила
путь. Он постоял в раздумье, оглаживая дрожавшего Дика, не понимая, кто это
может стоять. Напротив открылась дверь, изнутри грянул яркий свет. Целая
толпа, доглядев киносеанс, направилась куда-то по грязи. Фигура, исчезнувшая
со светом, возникла опять. Нет, миражей с него достаточно! Повернув назад,
Афанасьев Роман
Орлов Алекс
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Круз Андрей
Шилова Юлия