Чтение 2–й страницы книги ~Будьте готовы, Ваше величество!~

- Цаца какая - принц, что с того? - поддержал его партнер.

- А он, что ли, виноват, если принцем родился? - упрямился Тараска.

- Мог бы отречься, в конце концов, если он сам против монархизма.

Тут уж Тараска, который почему-то решил заранее взять принца под свою
защиту, возмутился:

- Откуда ты знаешь?! Дай срок, может быть, он отречется, когда ему
заступать надо будет на этот... как его... трон, что ли. Ну, в общем, на
престол.

Мальчик, читавший на пороге палатки книжку, поглядел на всех внимательно:

- Ребята, а где эта самая Джунгахора, между прочим, - в Африке или в
Австралии?

- Заехал, ау! - осадил его Несметнов. - На обратном пути не заблудись.

Но тот встал, потянулся:

- Я все-таки в библиотеку сгоняю - там справочник есть по всем странам, с
фестиваля еще остался. Так и называется: "Коротко о странах".

- Правильно, - сказал Ярослав Несметнов, не отрываясь от доски. - Коротко
и ясно. Между прочим, - проговорил он, обращаясь уже к своему партнеру, - не
знаю, как принц, а королеву твою я ем.

- Из-за тебя зевнул, Транзистор! - Проигравший сердито обернулся к
Тараске. - Кажется, ясно видишь, трудная позиция на доске, а балабонишь тут!
- И он обеими ладонями сгреб в кучу шахматы. Ярослав поднялся. - Значит,
принц, говоришь. Так. А разговаривать с ним как будем?

- Можешь не беспокоиться, - заторопился Тараска. - Порядок будет.
Договоримся.

- Это ты договоришься?

- А что? Могу! Мир и дружба! Фройндшафт! Или это... Хинди руси,
бхай-бхай!..

- Он тебе покажет бай-бай!..

- А я, в случае чего, знаю по-английски, - заверил неудачливый шахматист,
снова расставлявший фигуры на доске. - Гуд монинг - доброе утро! Потом гуд
дей - добрый день. Гуд ивнинг - добрый вечер.

- А потом - покойной ночи? Гуд найт? Глядишь, и день прошел, вот и
поговорили. - Ярослав сел и сделал ход пешкой.

- Слава, - осторожно начал Тараска, - на крайний случай я еще
по-французски могу: месье и адь".

- Я тебе дам: "адь""! - пригрозил Слава. - Тут встречать надо, а он адь".

- Я все-таки для порядка спрошу: "Парле ву франсе?"

- А если он - парле? Что ты дальше делать будешь?

- Я тогда ему вмажу по-кубински: "Патриа о муэрте!". Отечество или
смерть! Пусть видит, что мы не какие-нибудь отсталые, темные. Могу, если
надо, и по-итальянски: "Бона сера!"

- Уйди ты отсюда, бона-балабона!

Не слишком восторженно отнеслись к сообщению Тараски и девочки.

Они сидели на крылечке большой белой дачи. Кто вязал, кто читал, кто
раскладывал на ступеньках коллекцию камешков, собранных на пляже.

- Девочки, - сказал Тараска вкрадчиво и многозначительно, - должен вас
проинформировать. Только тихо, без визга, пожалуйста. - Он заранее зажал уши
ладонями и только потом сообщил новость о предстоящем приезде принца.

Но никакого визга не последовало. Тарарама не получилось и тут.

Тараска даже отнял ладони от ушей и с удивлением поглядел на девочек.

- Ври! - сказала самая рослая из них. Все звали ее Тонидой, хотя на самом
деле имя ее было Антонида.

Тоня Пашухина приехала из детского дома, расположенного неподалеку от
волжского города Горького. Ее премировали поездкой в "Спартак" за очень
хорошую общественную работу. Она придумала в детдоме и школе "пункт
неотложной товарищеской помощи". Туда поступали немедленные сообщения о
всяческих обидах, неприятностях и разных трудных делах, без которых, как
известно, не обходится жизнь ребят. И комитет скорой помощи сейчас же брался
за работу, чтобы не дать человека в обиду, чтобы поправить поскорей его
дела. Стройненькая, точная и ловкая в каждом движении, строгобровая, с
несколько медлительным взглядом из-под длинных ресниц, говорившая негромко и
веско, с упором по-волжски на "о", Тонида сразу же завоевала авторитет среди
лагерных девчонок. Они считали ее самой справедливой, но чуточку
побаивались, так как она не любила девчачьих нежностей, и если кто из
подружек с визгом бросался к ней на шею, после того как она показывала
какой-нибудь физкультурный фокус в море, сразу слышалось: "Отлипни. Не
мусолься..." И Тонида сурово высвобождалась из объятий подруг.

Мальчишки предпочитали уважать Тониду издали, так как после первой же
попытки подразнить ее почувствовали на себе крепость ее характера и кулаков.
А она, на зависть всем, плавала, как дельфин, лучше всех умела "печь блины"
брошенным вскользь по поверхности моря камешком. А однажды на спор с
мальчишками прыгнула в Лягушачьей бухте с высокой скалы прямо в воду под
визг подруг и восхищенный свист палаточников. После этого у нее был, правда,
не очень приятный разговор с начальником.

- Так у нас, дева прекрасная, не пойдет, - сказал ей тогда Михаил
Борисович. - Если тебе своей жизни не жалко, то моей посочувствуй. Я за тебя
в ответе. И у меня тут не альпинистский лагерь, и эти самые скалозубы да
скалолазы тут мне ни к чему. Свернешь шею, разобьешься, что тогда?

- Ну и что с того? - отвечала ему на это Тонида. Она говорила низким
грудным голосом, упрямо окая. - Ну и что с того, - сказала начальнику
Тонида, - кого это больно-то касается? Кому я уж очень надобна?

И тогда начальник вышел из-за своего стола, посадил Тониду, взяв ее за
плечи, в большое кресло, сам сел перед ней, принял осторожно ее руки в свои
сильные, большие ладони, сложенные вместе.

- Нехорошо... Нехорошо говоришь. Не то. И рассуждаешь неумно. Знаю я твою
историю, знаю, что выросла ты без родительской ласки. Не одной тебе
досталось это. Через трудное время народ у нас прошел. Много отцов, матерей
война отняла...

- У меня не война, - сказала Тонида.

- Знаю. Знаю, дорогая ты моя, что у тебя отца с матерью отняло. Но
разыскали их след, и фамилию разузнали. Имя доброе их восстановили законно.
Их фамилию ты носишь, и с честью носишь, сколько мне известно. И разве нет у
тебя подруг, товарищей? Что это за разговор такой, Пашухина: "Не очень
надобна"? Как тебе не совестно! От тебя это все зависит - будешь ты нужна
людям или только так, для себя жить станешь. А я ведь про все хорошие затеи
у вас там под Горьким слышал и в "Пионерке" про тебя читал и запомнил.
Фамилию твою в списке смены прочел, когда ты приехала, обрадовался. Вот,
думаю, сама Антонида Пашухина к нам пожаловала. А ты дуришь... Что же ты
сама себя так мало уважаешь, лезешь куда не надо, на глупый риск? Честное
слово, не дело это, Тоня. Не надо так...

Ее звали еще в лагере Тонидой Торпедой или Боеголовкой, потому что
девчонки послушно следовали за ней, ощущая в своей атаманше какую-то
справедливую, хотя иной раз грубоватую властность. Сейчас она глядела на
Тараску из-под своих густых, почти сросшихся на переносице бровей, всегда
придававших ей непреклонный вид.

- Подумаешь, принц! - проговорила она и, сняв с макушки полукруглую
гребенку, провела ею по волосам со лба назад, словно забрало шлема откинула.
Большие серые глаза с вызовом и неудовольствием оглядели Тараску, который
даже поежился от этого взгляда и пожалел, что явился к девочкам. - Мне-то
что до того? - продолжала Тонида. - Можешь передать твоему принцу, когда он
приедет, что мы к нему в подданные покуда записываться не собираемся.

- Докатились, в общем, - сказала одна из самых ехидных девчонок лагеря,
Зюзя Махлакова, - скоро уже царей в пионерлагеря принимать начнут.

- А я думала, - сказала другая девочка, - что вообще уже принцев нигде
нет. Ну, короли еще кое-где остались, доживают свое. Но уж принцы на что
надеются? Смешно прямо.

- Да, нашел чем порадовать, действительно... - хихикнула Зюзя Махлакова.
- Вот если бы Баталов приехал! - Она мечтательно зажмурилась. - Я бы с ним
снялась и подписать его попросила автограф. У меня уже три Баталова есть, но
все без подписи, и Стриженовых четыре. А Рыбникова только половинка, мы с
Сонькой Пушкаревой пополам поделили.

- Но вообще-то, девочки, все-таки интересно, что принц, - робко подала
голос маленькая пионерка, разбиравшая камешки у себя на коленях.

- Подумаешь, не видали мы!

- А между прочим, где это ты принцев навидалась?

- О, сколько раз... Например, в "Золушке", как он с модельной туфелькой
носился. Хорошенькая такая, лодочкой, без задника, на золотой шпилечке, ну
не больше чем тридцать первый номер! Всем примерял на ногу.

- Дурында ты! Это же не в театре будет, а на самом деле!

- Ну и что ж такого?

Тонида грозно оглядела своих подружек.

- Я лично считаю, девочки, - сказала она, - что мы должны ему сразу
показать, словом, дать почувствовать, что мы не какие-нибудь, как он привык
у себя там, подобострастные, раболепные. Он, наверное, приучен к тому, что
все перед ним кланяются и пресмыкаются, а я лично, например, не собираюсь
всякие эти: "Извольте-позвольте, ах-ох, мерси, не могу..."

- Вон у Машки Серебровской отец - главный маршал самых важных войск, и то
она не важничает, - сказала Зюзя. Тараска не выдержал:

- Знаю я вашего брата девчонок. Это вы сейчас так на идейность жмете, а
как увидите, так сразу: "Ах, какая душечка!.. Ах, какой симпатичненький!..
Распишитесь на память... Разрешите сняться с вами вместе..."

Тонида неспешно поднялась со ступеньки крыльца, на которой она сидела.

- А ну-кась, - медленно проговорила она, - окоротись, пока не поздно.
Послушали тебя, и спасибо скажи. Стартуй отсюда живо, а то получишь еще для
придания дополнительной скорости. Слышишь, мотай отсюда полным ходом!

Но, вернувшись к себе в палатку, Тараска застал там ребят, сгрудившихся
над фестивальным справочником "Коротко о странах". Слава Несметнов читал
вслух:

- "Джунгахора... Площадь 194 тысячи квадратных километров. Население
свыше 5 миллионов. Столица - город Хайраджамба, славящийся знаменитым