плетеных кабинок для переодевания. У них давно уже было задумано забраться
как-нибудь в эти кабинки, соединиться проводами через маленький транзистор
принца и попробовать вести разговор так, словно они в космосе, как
разговаривали там, под звездами, "Ястреб" и "Чайка". Ведь похожи же были эти
маленькие, вертикально торчавшие конусообразные кабинки на космические
ракеты. Во всяком случае, и Дэлихьяру и Тониде казалось, что очень похожи.
заполнившийся розоватым сиянием. Там должна была вскоре взойти луна. Принц
влез в свою кабинку, а Тонида, взяв подключенный к его транзистору провод,
вошла в соседнюю. Оба занавесились в своих кабинках. Принц стал налаживать
аппарат. В нем что-то тихонько попискивало. Потом Дэлихьяр переключил
транзистор на телефонную связь и сказал тихо в капсулу наушника:
там, на горизонте, вдруг проступили огнисто-сверкающие плесы. Накалилось
докрасна море и словно вздулось, огнеполосое. Вспучиваясь, прорвалось
наконец, и огромная, полная, багрово-рыжая луна вылупилась из моря, гладкая,
как скафандр космонавта. И пошла забирать вверх. Видно было почти на глаз,
как она быстро поднимается все выше над морем.
меня? Прием, прием...
только... А все далеко-далеко. Спроси меня что-нибудь, Ту-ось-я. Прием,
прием...
никто не звал. Ну, скажи. Прием, прием...
Ту-ось-я. Я плохо говорю?
спроси. Прием, прием...
будто летела к ним навстречу, и где-то в просветах между тучами уже
виднелись звезды, словно тучи расступились, освобождая дорогу им двум,
летящим рядом в мировом пространстве и тихо переговаривающимся между собой.
прием...
вид далеко... Прямо будто всю жизнь вперед видишь до самого края света. А
ты? Прием, прием...
никто еще не видит. Я уже днем, а все еще ночью. Я понятно сказал?.. Прием,
прием...
так представила себе, как ты сказал... Можно тебя еще спросить? Прием,
прием...
и повторила: "Прием, прием..."
счастливый.
прорвались какие-то посторонние голоса. Мир толкался к ним в уши, пел,
подвывал и бормотал что-то. Принц довернул пальцем маленький винтик на
транзисторе и совсем перестал слышать Тоню. Путано загомонило, оборвалось,
снова, уже тоненько, затукало в самое ухо.
ясно слышал, как чей-то низкий голос произнес:
речь. Он неплохо понимал по-английски. Какая-то далекая станция сообщала:
своего младшего брата, наследного принца Дэлихьяра Сурамбука. В настоящее
время принц находится за пределами Джунгахоры. В самые ближайшие дни, как
нам сообщили из Хайраджамбы, принц вернется в столицу и займет престол
Джунгахоры как король Дэлихьяр Пятый".
потом послышались свист и завывание. Тщетно в своей кабинке Тоня повторяла:
"Прием, прием..."
транзистора. Несколько раз он слышал свое имя со словами на разных языках:
"Клейне фюрст Дэлихьяр...", "Пти прэнс Дэлихьяр...", "Принц Дэлихьяр..." -
звали его на всех языках. Мир словно взывал к нему, мир звал его к власти.
Он сперва растерялся, не зная, что должен сейчас делать. Он выскочил из
кабинки, подбежал к соседней, схватил за руку Тоню, потянул за собой.
слушай, - он прижимал к уху ничего не понимавшей Тони транзистор, - слышишь?
Я - король! Понимаешь? У-это, брат больше не король, сейчас сказали. Король
- я. Теперь я буду делать, у-это, так, как хорошо.
курлыкало и булькало, отдала аппарат Дэлихьяру.
домой, в Джунгахору, и что-то делать там, чтобы было людям лучше, чтобы было
не так, как раньше. Чтобы никого не бросали в ямы. Чтобы Тонгаор мог
вернуться к сыну, и, возможно, он, Дэлихьяр, подружится тоже с этим
мальчиком, сыном поэта. И чтобы на слонах катались теперь те худенькие голые
ребятишки, которых полицейские отгоняли бамбуковыми палками от дворца
Джайгаданга. И чтобы мерихьянго не очень-то распоряжались в Джунгахоре. И,
может быть, Тоня тоже теперь поедет в Джунгахору?
тобой будем, как брат, у-это, и сестра. Я скажу, чтобы ты жила у нас в
Джайгаданг.
Тони, но Дэлихьяр знал, что она смотрит на него.
Пашухиной, Тонидой, Торпедой, Тонькой-Боеголовкой, иногда - Тоней. Но вот
Тосей назвали в первый раз.
мальчишки, и не старые обиды, а их было немало, и не те трудные дни, когда
они переезжали в новое помещение детдома и два дня было холодно в сырых
стенах, да и с едой тоже было плохо: так как кухня еще не работала,
приходилось есть все холодное, и был скандал в роно. И не то вспоминала она,
что ей выдали однажды платье, которое было мало с самого начала, и все
смеялись, дразня ее гуской. Раньше она все это помнила, а сейчас думала
совсем не про то. Волга текла большая, спокойная. Звезды и бакены отражались
в ее глади. И где-то далеко за песками, почти ушедшими в воду, гудел и гудел
пароход, зовя ее: "То-то-то-то-ня!.." Или еще вот как шла она с ребятами под
музыку. Им махали с трибун, и знамя трепало шелком по щеке и щелкало,
заигрывая, по носу. И то вдруг вскидывалось парусом и несло вперед. И как
писали письмо космонавтке Вале, а она ответила, что они будут, может быть,
такими же... И вспомнилось, как она ездила с экскурсией на автозавод и
старая работница в синем комбинезоне сказала:
ходу, конечно, а помалу, полегоньку. Ты, видать, сноровистая и главное
ухватываешь, доверить можно".
говорить, когда казалось, что трудно:
обманулись в ней? Все это и было и оставалось самым дорогим на свете. Нигде
и никогда не могло бы стать что-нибудь важнее и дороже. Разве можно было
отрешиться от этого, не доказать, что верили не зря? Она почувствовала себя
большой, уже совсем взрослой, куда более старшей, чем маленький Дэлихьяр,
хотя тот и стал теперь королем.
и король ты, а еще вовсе дурная твоя головушка. Ну куда ты меня зовешь?
ведь нельзя. Тебе вышло заступать. Он подошел к ней совсем близко, виновато
заглядывая в глаза. Луна снова выбралась из-за туч. Строго и печально
смотрели на маленького короля из-под сросшихся бровей немигающие глаза Тони.
дорогой друг, надо делать, - сказал Дэлихьяр и, осторожно взяв руку ее,
подставил под нее свой левый бок. - А другую, у-это, ты себе сама... тоже
так... Вот. А я себе на лоб и тебе. - Он осторожно коснулся своей ладонью ее
прохладного лба. - Вот так. Мы теперь, у-это, все знаем друга друга. Да?
что на сердце.
говорю?..
Панов Вадим
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Суворов Виктор
Акунин Борис