мостках.
проклят, шляпа несчастная!" - ругал себя Карасик.
механик Бухвостов с завода Гидраэр смотрел на него ненавидящими и
презрительными глазами. Нахлобучив на голову шлем с очками, Карасик в отчаянии
влез на свое место.
стартера. - От вин-та! Командующий стартом поднял флаг:
сверху:
лицом, с подбритыми под бокс висками. - Вы зря большой-то чемодан не берете!
Куда голы складывать будете? Тут наступила очередь смущаться всем
глиссерщикам. Все они делали вид, что не слышат насмешливого голоса, что все
это вообще не к ним относится.
гидраэровцев недавно отчаянно проиграла магнетовцам, вбившим глиссерщикам три
сухих, то есть совершенно неотыгранных мяча.
в пену и брызги, ушла пристань в мельканье рук, платков, шляп. Там остался
позор Карасика, все там осталось. Начался поход. Началась новая, настоящая
жизнь. Баграш повернул рычаг:
и кормой. Все остальное в воздухе. Баграш наклоняется над бортом, опускает
руку, подводит ее под днище. Потом он показывает руку Карасику - рука сухая.
Машина вышла на редан.
- Как сказал Шеридан, сам я вышел на редан.
Красота!..
по водоотводному каналу и через шлюз у островка снова вылетели на реку. После
тесной канавы река показалась просторной и светлой.
гладка, как студень. Карасику мнится, будто он ощущает упругое натяжение этой
сверкающей плевы. Рой маленьких радуг сопровождает их. Сзади бежит хрустальный
столбик взвинченной воды.
крыла. У борта, где сидит Карасик, солнце подсвечивает струю снизу, и
хрустальное крыло становится лазоревым, как у сизоворонка.
всех ног улепетывает по песку. Чайка тяжело пытается уйти от настигающего
глиссера. Она висит в воздухе на неподвижных крыльях, ветер сносит ее, и она
сползает, скользит по невидимому откосу,
сидящих сзади Фому и Бухвостова.
наши не отстанут, расшибутся, но не отстанут! И гначки не будет, а то бы
непременно гоняться стали. Я их как облупленных знаю.
плотно законопатил уши и заложил все щели вокруг.
Культуры бы им набраться только. Не хватает иногда. Вот вы с нами свяжитесь
крепче... Люди нам нужны до смерти, да и вам полезно будет! Верно? Карасик что
есть силы мотает утверждающе головой. - Конечно, - слышит он сквозь
неистовство мотора,- а то вы немножко, заметно, небоевитый какой-то...
Карасик бы ничего не заметил, но у Баграша приподнимается с одной стороны
клапан шлема, как ухо у умного пса. Водитель вслушивается в путаницу ревов и
тресков. Карасик смотрит на него. Водитель очень худ и мускулист. Типичный
человек машинных скоростей, человек точной жизни, где части плотно пригнаны
одна к другой. Лицо грубоватое, расплющенный нос уродует его. Но глаза хороши
- зоркие, развеселые глаза лоцмана и хорошего товарища. У него цепкие длинные
руки. И по тому, как ведет он машину, как, не глядя, тянется к нужной
рукоятке, видно, что человек любит свое дело и знает его до конца.
Баграш вслепую спокойно берется за рычажок. Грохот сразу резко спадает, машина
делает кивок и, козырнув, как змей, зарывается носом в воду.
сразу стали неподвижными. Мотор смолк. И Карасику сперва кажется, что он
оглох. Мир невероятно тих. Потом возникает звон в усталых ушах, и до слуха
Карасика начинают пробиваться шумы оседлой жизни, лай собак и скрип телеги. Он
разбирает уже голоса переругивающихся между собой гидраэровцев.
мотор - и снова грохот, скольжение, воздух, рвущий ноздри. Карасика смущает
нос Багра-ша. Он старается не смотреть на этот изъян в физиономии командора,
но глаза, как нарочно, так и косят сами куда не надо. Баграш, очевидно,
заметил в конце концов это.
нос.
насторожился: - Слышите, барахлит?
стороной руки и сгибом локтя пот со лба - руки в масле. И каждый раз Карасик
боится, что мотор вдруг возьмет да и не заведется. Они так и не пойдут дальше.
В нем еще живет смутное неверие. Ему кажется, что должно что-нибудь случиться:
один раз завелся, а другой раз возьмет да и нет. Его поражает спокойствие
гидраэровцев, их ангельское терпение.
мотор - будьте покойны.
в порядке, мотор должен работать. Надо найти, в чем дело. Безропотный Фома в
десятый раз сегодня лезет в мотор, копается там, отвинчивает, продувает.
Карасику неловко сидеть без дела. Он предлагает помощь. В его голосе слышится
такая мольба, что ему дают промыть свечу. Карасик счастлив. Чумазый,
заляпанный - рукава засучены до локтя, - он утирает взмокший лоб великолепным
жестом, подняв локоть.
первого очерка, - она сплачивает. Прошли первый километр нашего намеченного
пути, и все мы четверо уже одно целое, люди одной машины и единого движения".
от наседающих на машину осклизлых берегов. При этом приходится стоять на борту
не держась, а это, конечно, дело нелегкое. Но Карасик готов снести что угодно.
К вечеру Карасик знает уже решительно все. Со смаком, надо и не надо,
произносит он новые, узнанные за этот день слова и беспрестанно уснащает свою
речь столь приятными на слух выражениями, как редан, обводы, жеклер, топливо.
Бухвостов и Фома Рус"лкин не только глиссерщики, но и первоклассные
футболисты, центровая тройка нападения команды Гидраэра. Карасику
втолковывают, что это команда классная и только происки врагов задвигают ее в
группу "Б". А по игре ей давно место в группе "А". Правда, тут недавно
пришлось проиграть магнетовцам.
ему не поверить. - Два гола неправильные, а один так, дуриком.
проиграли магнетовцам? Было бы лучше, если бы они выиграли. Он чувствует
Панов Вадим
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Орлов Алекс
Каргалов Вадим
Флинт Эрик