делаю короткую паузу перед "гениальной находкой",- выходит силовой жонглер.
фонтанирует! Эк его понесло-то! Наконец Лена догадывается и начинает
хохотать: "Да он дурака валяет, ты что, не видишь?"
участвую, пою, естественно, нашу с Леней песню "Пушкин". Подхожу к
помощнице режиссера посмотреть программу. В ней шестым номером значится:
продолжаются бомбардировки Югославии. НАТО как раз и бомбит. Потом,
правда, выясняется, что аббревиатура расшифровывается вполне мирно:
Нижегородский Академический театр оперы и балета. Но никто из нижегородцев
этого забавного совпадения не замечает.
гений Пушкина родился именно здесь, неподалеку. А в этом "неподалеку", в
самом Болдине, в магазине, где продают спиртное, я наблюдаю апофеоз всего
происходящего. Что там уже есть водка "Болдино", водка и вино "Болдинская
осень" - это понятно, странно даже, если бы не было. Но продается еще одна
водка. На этикетке молоденький такой Пушкин с кукольным личиком. Он за
столом с женщиной в платке, завязанном по-деревенски, она к нам спиной. На
столе опять же бутылка. А название у новой водки такое: "Арина Родионовна
рекомендует". Не хотите - не пейте, конечно, но она рекомендует. Как бы
вам не пожалеть потом! В общем, Пушкина двести... и пива.
даже просто серьезно, то можно сойти с ума. Надо принять как должное и
неизбежное: мы живем в Лукоморье, а там чудеса, там леший бродит, русалка
на ветвях... стриптиз... там ведь лукоморы живут, так что всякое там может
случиться...
острое желание попробовать самому что-то этакое сделать, ну попытаться
хотя бы, чтобы потом воскликнуть, как Пушкин над "Борисом Годуновым": "Ай
да Пушкин! Ай да сукин сын!" - только про себя. Хочется, чтобы вот так,
как у него: "И руки тянутся к перу, перо - к бумаге, минута - и стихи
свободно потекут". И действительно, в такие моменты у Филатова руки
тянутся к перу, у меня - к гитаре, и рождаются песни. Над ними нельзя,
конечно, воскликнуть:
дружны еще задолго до Москвы. Он учился в ГИТИСе на режиссерском
факультете и жил в нашем же общежитии. Александр Грин, мужская жесткость,
замешанная на все том же романтизме, ветер, парус и дыхание свободы - все
это вкладывал в нас Ренат на наших посиделках до полвторого. Ночи,
разумеется.
слушаем, стараясь не шевелиться и не дышать громко, каждое его слово
драгоценно, потому что полезно. В маленьком, худом, высохшем, обуглившемся
от туркменского солнцепека теле - огромный концентрат энергии, никогда
внешне не проявляющийся; и талант говорить, воздействовать и покорять -
проявляющийся всегда. В нем кровь Батыя и Чингисхана, он по призванию -
полководец, а его армия - мы, пять - семь человек, которые слушают его
открыв рот, готовые возненавидеть всякого, кто усомнится в его авторитете.
под широкие скулы щеки, высокий лоб, глаза японского самурая и тонкогубый
рот, который он только приоткрывает. И из него медленно выцеживаются
слова, затягивающие петлю восторга на наших тонких, неокрепших шеях. Он
ведь обладает всем, что мы так любим: его метафоры необычны и точны,
сравнения - убийственны, его мат - неповторим. Он для нас - образец
образного мышления - против безобразности и бездарности (опять игра слов,
вы заметили?), а проще - против любой серости и скуки.
дурацкое повторение "б...ь" через каждые два слова, а художественное
словотворчество, свежий подход, вопреки рутинному использованию нашего
матерного фольклора. Я не рискну продемонстрировать вам хоть один пример
этого пиршества русского языка, потому что бумага не выдержит такой
красоты, и к тому же я еще надеюсь увидеть мой труд напечатанным. И хотя
другие не стесняются - я стесняюсь. Я преодолевал тут стеснение только
тогда, когда без этого невозможно было обойтись. Но поверьте мне те, кто
понимает, конечно, кто сам пробовал ругаться нетривиально, что это была
сказка. Там каждое слово было на своем месте, ни убавить, ни прибавить;
слова усиливали мысль и обогащали образ, выстраивая поразительную матерную
архитектуру, совершенную семиэтажную готику. Способность так материться -
конечно же, продукт ренатовского юмора, который не похож ни на какой
другой. Юмор Рената базируется на неприличной для окружающих эрудиции и
начитанности, поэтому не всякий его понимает.
женой пришли, Ренат уже был нетрезв. Сильно нетрезв. Но он все говорил,
говорил, пытаясь действовать на нас, сильно повзрослевших, так же, как
тогда, "до полвторого". Мат тоже проскакивал, но не так эффектно, как
прежде, - ну не в форме был Ренат. Моя жена уже знала, кем он был для нас
в ту пору, поэтому сидела молча, внимала, вовремя улыбалась, а мат будто
не слышала.
спальню. У порога Ренат обернулся, покачиваясь; вгвоздил в жену вдруг
ставший трезвым взгляд и медленно, но четко вытянул сквозь едва
приоткрытые тонкие губы следующую фразу: "Людочка! Вы были терпеливы, как,
- тут он выговорил слово, которое и написать-то трудно, - разграбливаемая
гробница Тутанхамона.
нашей любви к Ренату, получила - хоть и в конце - доказательство.
Филатов, Галкин и я не решили уехать из общежития и снять квартиру на
улице Герцена.
гостей, выпивки и недосыпания. Ничего не вышло. Квартира наша была на
первом этаже, и к нам продолжали приходить даже через окно. С Ренатом
виделись все реже.
были на порядок взрослее наших однокурсников. И Л"нино умение собирать
всего себя в кулак каратиста - оттуда, из "полвторого", и от него, от
Рената...
менее заметным, а точнее - заметным только для нас - уходом Сережи
Вараксина. И мы сочинили песню "Високосный год". "И что же нам осталось от
него - с полдюжины случайных фотографий",- поется в этой песне. Но эти
фотографии здесь, в нашем фотоальбоме, который я листаю перед вами.
бурлить и превращаться не в пар, а в стихи и звуки. Настоящей любви не
было, но каждую нужно было принимать за настоящую и придавать ей
необходимый для творчества накал. Да простят меня все наши подруги тех
лет, но быть поводом для песни тоже может не всякая. Даже если только
поводом для песни - это все равно здорово, правда, девушки, женщины,
бабушки? Ведь правда?..
жизни. Прошу прощения и у вас, господа наркологи, за последний компонент
под названием "вино", но... из песни слов не выкинешь, что было, то было...
бывает, а бывает мало водки, то вычерчивается простая, но все-таки менее
грубая, чем анекдот, схема: вино разогревало чувства до состояния любовной
плазмы, а любовь, в свою очередь, переплавлялась в конечный продукт -
стихи и музыку.
"Провинциалка", заканчивается словами: "И были так нужны стихи и водка,
стихи и водка, водка и стихи". Тут нет третьей подруги - любви, она в
песне раньше. Вообще иногда самым чудесным образом все шло в обратном
порядке:
девушку с именем и фамилией и идеализировали ее настолько, что приходилось
в нее влюбиться; то есть стихи рождали любовь, а не наоборот, понимаете?
Потом такая любовь, естественно, рушилась, и только тогда хотелось выпить.
С горя...
девушке адресованные, приобретет у нас, студентов (за деньги!) для своего
оркестра К. Г. Певзнер. Он тогда руководил государственным оркестром
Грузии "Рэро". А еще позднее Певзнера в качестве музыкального руководителя
пригласит к себе Л. О. Утесов. Певзнер меня Утесову покажет, и я стану
петь наши с Леней песни в его оркестре.
льстило до тех пор, пока я не понял, что Леонида Осиповича в те его
последние годы могло расстрогать до слез что угодно. Но когда я прочел то,
что он написал на моей афише: "Володя, я успел вас полюбить..." - я от
этого "успел"
Адамов Григорий
Корнев Павел
Доставалов Александр
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей
Чернецов Андрей