жизнь хоть одной " народной " песне, то уже не зря топтал землю и коптил
небо, и пусть она там летает себе без фамилий. А ты будешь знать - но
спокойно, скромно, дома! - что ничего " народного " не бывает, что народ
персонифицирован и за каждой частушкой стоят конкретный Иванов, который ее
придумал, и Сидоров, который дополнил.
полагая, что если она " народная ", то этот абстрактный народ с него
никогда не спросит.
певец пел нашего с Леней "Полицая"; пел в ряду своих песен, слова и музыку
к которым сам написал; авторов " Полицая" он и не упоминал, потому что: а
зачем? Поэтому песня эта, как бы автоматически, сама собой воспринималась
как его новое произведение. Это было тем более удивительно, что к этому
времени я ее уже вовсю исполнял в оркестре Утесова. Но на вопрос, зачем,
мол, он это делает (ведь мог бы в конце концов объявлять хотя бы автора
стихов), он посмотрел этак наивно, чуть наивнее, чем следовало для правды,
и так стереотипно и ответил: "А я думал, эта песня народная".
родителей, но даже обросли своими легендами, что, конечно, для родителей и
почетно, и приятно, и... опять-таки смешно. "Смешно ", впрочем, - слово
неточное (по крайней мере для одной из легенд), и полного представления о
сути легенды не передает. А суть ее настолько трагикомична, что просится
на бумагу, и даже не просится, а прямо-таки требует, чтобы ее изложили.
Быть может, она и не покажется вам такой уж особенной трагикомедией, но
автор, питающий к этому жанру безграничное уважение, до сих пор убежден,
что самое смешное происходит иногда на похоронах, а самое трагичное - на
свадьбах. Автор вообще (иногда вовсе не к месту) бывал неприлично смешлив.
На одних похоронах ему пришлось даже поскорее отойти от гроба, чтобы люди
не заметили, что навернувшиеся слезы - отнюдь не попытка оплакать
покойника, а совсем наоборот. У директора театра тогда умер отец, и
директор попросил секретаря комсомольской организации помочь ему в
ритуальных мероприятиях. Парень помогал так, что его старания были заметны
не только директору, но и всем прочим, хотя покойного никогда не знал и
увидел его только на кладбище. Однако он очень старался, потому что был не
только комсоргом, но и артистом, а в театре как раз в то время не было
главного режиссера и все вопросы - вплоть до распределения ролей - решал
директор. Ну и парень подумал, что в этом деле лучше перестараться, чем
недостараться. И только в самом конце чувство меры изменило ему настолько,
что он свел на нет все свои предыдущие усилия. Стоя у гроба рядом с
директором, он вдруг зарыдал так, что любая профессиональная плакальщица с
предгорий Кавказа на его фоне почувствовала бы жуткую неловкость от того,
что даром ест свой хлеб. Директор долго косился на горюющего изо всех сил
комсорга, но чего-чего, а чувства юмора у него всегда было предостаточно,
и в конце концов он не выдержал и сказал тому вполголоса, будто утешая : "
Ну-у, ну-у, перестаньте так убиваться, ведь это все-таки мой папа умер, а
не ваш ",- и встретился глазами с автором. И автор, тихо скуля от
подступающего смеха, удалился от гроба подальше.
последний путь своего товарища. Он бросил в могилу традиционную горсть,
пошлепал ладонями, стряхивая с них землю, затем обвел всех присутствующих
тяжелым взглядом и сказал: " Та-а-ак "! И что означало это " та-а-ак "? То
ли он обвинил кого, то ли хотел намекнуть, что, мол, с этим мужиком уже
разобрались и кто теперь будет следующим?.. Или же: " Та-а-ак! Это дело я
сделал, что там у меня еще на сегодня ?.." Словом, этот тип внес в
традиционное течение обряда нотку комичной глупости, какой-то нелепый
диссонанс. Так что я настаиваю на трагикомедии как на самой острой,
экстремальной форме искусства и постараюсь наделить именно ее чертами
нижеследующую новеллу, легенду номер один, которая будет называться...
четко понимая, где будет его настоящее призвание, есть ли оно и вообще -
стоит ли об этом думать. Но... чего-то хотелось... Очень хотелось
чего-то... Хотелось как-то самовыразиться. Как поется в одной эстрадной
песне: "Иду я куда-то, о чем-то мечтаю ". Ах, это дивное время, это
смутное брожение души, когда чего-то хочешь, но не знаешь толком - чего;
что-то любишь, но его пока нет; о ком-то вздыхаешь, но вы еще не знакомы;
о чем-то мечтаешь, но оно где-то вдалеке, и что это такое - совсем неясно.
Есть только одно - томление. Томление есть, и оно гонит тебя на улицу,
тебе непременно надо где-то шляться, идти в незнакомую сторону, искать
место - например, вот это пустое кафе, уютное, как детектив Агаты Кристи.
Обязательно пустое, чтобы никто не помешал твоему медленному наслаждению
тоской и одиночеством; чтобы ты сел за дальний столик, в самый угол,
заказал первую дозу и после ее приема пришла бы привычно она - вот эта
самая загадочно-сладкая тоска; чтобы она разлилась в груди и растопила бы
в себе сердце. Такое, знаете, типично русское занятие - грустить...
кивнешь, и тебе еще нальют и даже принесут, и сок апельсиновый будет рядом
стоять, и еды пока - никакой; и уборщица пройдет мимо, елозя тряпкой и
тихо ворча:
продуктом такого брожения может оказаться... да что там " может "! -
должно оказаться вино творчества (пардон за пафос).
нашло...
виду неспортивный, застенчивый, даже смурной молодой человек в очках и с
гитарой.
Какая-то тайна стояла за ним, и на мрачном, сосредоточенном лице должно
было угадываться трагическое тавро гения. А кто не угадает, тот просто
слеп и глуп. И недостоин общения.
это скромности или робости, скованности в общении или того хуже -
стеснительности.
беззастенчивость, обаятельная детская фамильярность и так далее и так
далее, ряд можно продолжить...
тенью любопытства, означавшей, что ему дается секунд десять, чтобы
заинтересовать.
представившись, он прошел сразу в угол с таким видом, будто не они ему, а,
наоборот, он им позарез нужен. Мол, они его уже давно достали, оборвали
ему телефон, и все время только мешают тому " волшебному ", что творится у
него внутри. Словом, с видом " ну так уж и быть, только отстаньте "
молодой человек молча сел на свободный стул, не спеша расчехлил гитару и
великодушно пробормотал заинтригованной группе, что он для них тут кое-что
набросал.
подарка не ждала, но, повторяю, была заинтригована: странный, необычный
тип, нетипично себя ведет...
желтый воск свечи... " ), опус номер - уж и не помню какой - Леонида
Филатова и Владимира Качана. Выдал, разумеется, как собственное озарение
(ведь для того и пришел) и в манере, скажу без ложной скромности, автора
читаемых вами строк.
склишировать его манеру пения было просто. Так или иначе паренек и на
группу, и на режиссера впечатление произвел. И вот как спел - так оно в
конечном итоге на экран и попало. Автор увидел это кино по случаю, лишь
через несколько лет, но не сильно опечалился тем, что еще одну " народную
" песню кто-то присвоил.
Ну и черт с ним, сочиним чего-нибудь еще ". И, правда, сочинили...
исполнение песни "Пушкин " он решил добавить слезливости, и это ее не
улучшило.
виду определенную цель - выбить слезу. Хоть оголтелым сантиментом с дрожью
в голосе, хоть доской - неважно, но - выколотить. Как спела одна эстрадная
девушка: "Скатилась в шляпу мелкая монета, а следом по щеке - огромная
слеза!
сказал по этому поводу фразу исчерпывающую: "Творчество многих наших
бардов - это ностальгия по неосознанному ".
продолжим.
город, кажется, в Казахстане. Индивидуальные были гастроли, так сказать -
соло. По линии Бюро пропаганды киноискусства (представьте, было такое
бюро). И это "
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Березин Федор
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Пехов Алексей