Ветки уже совсем оголились, и землю покрывал слой опавших листьев. Он
почувствовал, что он здесь не один, что кто-то там следит за ним,
враждебный, злобный. Он больше не доверял дробовику - с той минуты, когда
он выстрелил в чудовище в ту ночь в лесу и услышал, как оно продиралось
сквозь кусты целое и невредимое. Здесь действовали иные правила. Вот еще
одна причина искать Котт. Ему необходимо было узнать то, чего он не
находил в книгах. Например, как сражаться с волками-оборотнями. Как
отражать нападения зла.
покачивалась унизанная росой паутина, и в утреннем свете вспыхивала и
переливалась, как драгоценное ожерелье. Тянулся сентябрь, в воздухе
кружились листья, и наступали первые холода. Воздух по утрам кусался,
белая от инея трава хрустела под ногами, когда Майкл шел в школу. А в
классе дыхание учеников завивалось облачками, пока тепло их тел и труды
печки не поднимали температуру спертого воздуха.
одеяло, и леденя воду в кранах. В доме Феев начали топить, сначала
осторожно, будто проверяя руку, только что сросшуюся после перелома, а
потом вовсю, когда холод установился. Майкл любил эти утра - спускаться к
каше в большой кухне, где за столом теснились люди и звучали разговоры, а
в открытой плите плясал красный дружелюбный огонь. А потом морозный воздух
снаружи и запахи, которые висели в воздухе, словно оледенев. Патока и
деготь, навоз и сено, овес и трубочный дым. Они окутывали утро, будто
какие-то сложные духи, а под ними чувствовался острый запах холодных
опавших листьев. Осень. А следом за ней уже подбирается зима.
хуже. Он ежился, ерзал, менял позу, беззвучно ругался и чувствовал, как
его сознание словно захлопывается на замок. По меньшей мере раз в неделю
он получал дополнительные задания за то, что не слушал объяснений, но это
было лучше, чем возвращаться домой с запиской. А потом Рейчел, не спуская
с него глаз, как раскормленный ястреб, держала его за столом, пока
дурацкие буквы, которые считались цифрами, не приходили в порядок. А к
тому времени, естественно, уже темнело, и день кончался. Конечно, можно
было стоять на заднем дворе в луже света, льющегося из двери у него за
спиной, и слушать, как река бормочет в темноте, как ухает сова, как пищат
летучие мыши, кружась в последних полетах перед зимней спячкой. Вот где
ему следовало быть, где он чувствовал себя своим... И чтобы рядом была
Котт. Она снилась ему по ночам: ее пальцы впивались ему в плечи, ее тело
сливалось с его телом в лесном мусоре под качающимися деревьями.
всегда казался красивым месяцем, цветной каруселью теплых дней, к которым
примешивался бодрящий холод в конце долгих вечеров. Предвестник того, что
наступало, но благой предвестник.
Майклу он казался концом года, безвременьем, которое завершится только на
Рождество, - или глубокой зимой, в зависимости от точки зрения. Ноябрь
возвещал начало настоящих холодов, дней, когда ходить в школу было пыткой.
Как-то ночью, завершившей один из этих дней, Майкл лежал в постели и
слушал, как ветер гремит на крыше. Буря разразилась днем, и он с трудом
добрался домой из школы, исхлестанный дождем, промокший до костей. Щеки у
него горели, учебники отсырели.
и следил за клубящимися тучами над черными силуэтами конюшен. В одной
светящиеся щели очерчивали прямоугольник двери - Муллан вошел взглянуть на
Мечту и, может быть, растирает ее пучком соломы. В бурные ночи она всегда
потела. Все остальные службы стояли темными. Вверху ревел ветер, с воем
огибал крышу, заставлял скрипеть балки. Он бился в его окно, стараясь
забраться внутрь, и стлался сквозняками по полу, потому что это был старый
дом, привыкший ко всем временам года. Казалось, он договорился с ветром:
впускал в себя легкие порывы и сквознячки, но, как утес, противостоял
бешеным ударам. Майкл закрыл глаза, и ему показалось, что он на корабле,
гонимом штормом: корпус скрепит, но не поддается, ветер гнет мачты. С
подветренной стороны - неведомый берег, где с грохотом разбивается белый
прибой.
содрогающейся оконной рамы.
взошла - еще полумесяц, и тучи мчались между его рогами, но в окне
рисовался силуэт, скорчившийся на подоконнике. Одна ладонь была прижата к
окну, и два зеленых огня горели в путанице волос, падавших на лицо, как
капюшон.
двор. И он увидел профиль, такой знакомый. Ее глаза словно бы поймали
луну, как глаза кошки, отражающие свет лампы.
прыжку зверь. И от жуткого сияния ее глаза казались глазами дьявола.
Лунный свет вылепил из ее лица свирепый череп, светло-темный с
разметанными вокруг волосами.
стал дергать задвижку. В лице по ту сторону стекла, всего в дюйме от него,
был страх, было нетерпение... но и еще что-то. Торжество?
стены. Глаза Котт были устремлены на него, как две немигающие свечи.
скорчилась на подоконнике, словно готовая прыгнуть на него?
пригласишь. Попроси меня войти. Быстрее!
буря отступила, превратилась в отдаленный рев над крышей. Майкл тихонько
отступал к кровати, пока не уперся в изголовье. Глаза у нее все еще были
зелеными и светились. Черная грива падала ей на лицо, и она казалась
каким-то гладким хищником. От нее исходил сильный мускусный запах,
опьянявший, как вино. Где-то в дальнем уголке сознания Майкла тихий
спокойный голос спросил, какое существо он пригласил войти в дом своего
деда и бабушки.
позади нее, глаза горели, но по мере того, как она удалялась от окна,
огонь в них угас. Она улыбалась ему, блестя белыми зубами. Она прильнула к
нему, щекоча волосами его лицо, нагнула голову, лизнула его шею, впилась
губами в его рот, так что он почувствовал твердость ее зубов. Его окружал
ее запах, пьянил.
Но это неважно. Тут я в безопасности. Переступить порог им не дано. Я
должна остаться здесь до утра, Майкл.
восхитительное напряжение накапливалось, точно заряд статического
электричества.
напрягся, но Котт успокоила его тихим шепотом. Быстрым движением она
стянула балахон с плеч, и он увидел темные кружки сосков на бледной коже,
пупок - мазок в темной ложбинке мышц ее живота. Она похудела - кости таза
торчали, и можно было пересчитать все ребра. Он провел по ним ладонью,
ощущая жесткость костей.
его носа указательным пальцем.
неспокойно.
туда.
холодила его ладонь.
его охватило ощущение, что он в клетке.
придвинулась к нему, и черные волосы легли ему на шею и плечо.
вернулся в дом. Ветер превратился в воющего баньши, метался между
зданиями, бился в его окно.
Скальци Джон
Андреев Николай
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Браун Дэн