захотел. А на нее посмотреть стоит, верно? - Пат поглядел на него с
досадой, но и с улыбкой, и тот ощерил в ухмылке безобразный рот, понимая,
что рассчитал правильно.
будто внимательно слушала. Мышцы на ее боках подрагивали.
глаза.
Муллан удержал его. Они вскинули руки, указывая на ее рост. Это же лошадь,
а не пони. Есть больше. Требует больше ухода. Не совсем то, что им нужно.
безутешна. Тяжелые времена, ничего не поделаешь. Пат попытался еще раз
добиться снижения цены, но наткнулся на каменную стену. Хозяин уперся. Он
и дедушка испытующе посмотрели друг на друга; наконец Пат плюнул на ладонь
и протянул руку. Они обменялись рукопожатием, и каждый мысленно поздравил
себя с выгодной сделкой.
лезь в повозку.
сберечь ноги кобылки, привязанной к задку. Воздух слабо зазолотился,
возвещая приближение вечера. Перед ними из живых изгородей выпархивали
вспугнутые дрозды. Дороги были пустынны. Пат и Муллан обсуждали пастбища,
зимние корма, сено - хороший добротный лошадиный разговор, сочный и
вкусный, как яблоки. Майкл оглянулся на морду кобылки, украшенную белой
звездой. Лошадь широко раскрытыми глазами уставилась налево, на лес.
предвечерней тишине они слышали, как она шумит на камнях. Лес тут,
примерно в полумиле выше моста, был очень густым, вдаваясь клином в луга и
ячменные поля.
силуэты, серые, как дым.
вдоль луга. Подбираются к овцам?
повисли гирлянды листьев, а раздутые ноздри были внутри красны, как кровь.
Он хрипло дышал, спотыкался, его шерсть потемнела от пота, в ней
запутались колючки. Те, другие, дружно завыли и бросились в погоню. Это
были волки.
сторону. Олень остановился и наклонил рога. Они подбросили волка, и Майкл
увидел, что из его брюха выпало что-то вроде темных лент. Его товарищ
прыгнул и вонзил зубы в ляжку оленя, который издал рев и завертелся,
пытаясь достать врага задней ногой, а с трясущихся рогов посыпались
дубовые листья...
гнедая кобылка успокоились. Пат и Муллан все еще толковали о лошадях.
Майкл откинулся, глаза у него сияли. Волки! В лесу водятся волки!
попали в засаду - волки выскользнули из-за валунов, из-за поваленных
стволов. Земля была очень неровной, тяжелой для лошадей, и они не проехали
и двухсот ярдов, как серый с визгом упал, и Майкл увидел, что Котт слетела
с него, как тряпичная кукла. Он натянул поводья и остановил гнедую на
скаку. Свободной рукой он выхватил меч из притороченных к седлу ножен. У
него за спиной слышалось рычание и лязг зубов, и искалеченной рукой он
лишь с невероятным трудом заставил лошадь повернуться.
ногами в труп и выдирая трепещущие куски мяса боковым рывком головы. Котт
стояла на четвереньках, оглушенная падением. Волки пока не обращали на нее
внимания.
внушал ей смертельный ужас: прижав уши, она пятилась. Он ударил ее мечом
плашмя сначала по голове, потом по боку. Котт оглядывалась, начиная
понимать, что происходит. Секунда-другая - и волки ее заметят. Беззвучно
зарычав, Майкл скользнул лезвием по гнедому крупу, и кобыла рванулась
вперед в тот миг, когда первые волки подняли окровавленные морды, почуяв
женщину, притаившуюся рядом. Кобыла раскидала их, а Майкл, взмахнув мечом,
почувствовал, как лезвие рассекло мех и мышцы, а потом ударил волка,
который пытался вцепиться лошади в брюхо, и раскроил ему череп. Котт
вскочила на круп позади него, ее тонкие руки сомкнулись на его талии. Он
вонзил конец меча в желтоглазую морду и зашатался в седле - что-то тяжелое
ударилось о его левую руку и повисло на ней. Кобыла описывала панические
круги, а Майкл чувствовал, как волчьи клыки все глубже погружаются в его
руку у локтя, злобные глаза жгли его над окровавленной шерстью. Вес волка
начинал стягивать его с седла, и он вскрикнул от боли и страха. Руки Котт
еще удерживали его, но правая нога выскользнула из стремени и скользнула к
шее лошади. Хребет кобылы изогнулся - она лягалась, а он невыносимо
медленно, как ему казалось, приподнял меч для удара с близкого расстояния,
сознательно выбрав горящий бешенством глаз, и вонзил в него острие. Оно
заскрежетало по кости, застряло, но тут же высвободилось, когда челюсти
разомкнулись, и волк беззвучно упал. Майкл ударил кобылу каблуками, и она
помчалась галопом. Его левая рука онемела, он увидел капающую кровь. Как
это доброе вино, подумал он смутно. И Котт спасла меч, когда он
выскользнул из его пальцев, Котт выхватила поводья из его парализованной
руки, Котт удерживала его в седле, пока они неслись бешеным карьером, а по
сторонам бежали и рычали волки.
мыльную пену с носа и пронзить внука взглядом. Он тревожно заерзал,
вспомнив, как тело подвело его тогда в реке с Розой. Больше такого не
случалось, но вдруг остался какой-то след?
пряди. Майкл заметил, что белки ее глаз пронизаны крохотными красными
прожилками, а серые радужки помутнели.
одинаково мокрыми, дружно хохотали, а пол ванной был весь в мозаике пенных
пузырей, и воздух становился непрозрачным из-за пара. Это было одним из
самых больших удовольствий его недели. Но Роза сидела у себя в комнате и,
наверное, снова плакала. Он боялся зайти к ней, но не мог не сделать
этого. Он знал, что постучит к ней в дверь, когда пойдет наверх ложиться
спать. К тому же день был пасмурный, черные тучи громоздились, как
небесные наковальни, а дедушка понюхал воздух и предсказал грозу еще до
утра. И она была уже в доме, выжидая минуту, чтобы разразиться. Воздух был
жарким, и закат не принес прохлады. Западные горы затянула густая дымка, а
тучи все громоздились и громоздились. Дядя Шон тревожился за ячмень. Гроза
прибьет не меньше половины, а ведь столько еще не сжато, сказал он.
новое, и он сразу виновато насторожился, обхватив колени в мыльной воде.
Бабушка рассеянно потерла ему спину губкой.
тревожился.
потом вернется.
Слезы обожгли горло.
заметишь.
на Рождество не будет дома? И Пасха. А потом снова лето. Огромное время.
Сотни дней. Он прижал лоб к коленкам, и бабушка поцеловала его в макушку.
мальчик, - она поднялась с поскрипывающих колен и вышла за дверь. По дрожи
в ее голосе Майкл догадался, что и она сдерживает слезы.
и дядя Шон бредут через двор с раскачивающимся фонарем проверить лошадей,
которых днем привели с пастбища. А в конюшне так хорошо сидеть в дождь,
зарывшись в солому, освещенную фонарем, согретую теплом спящих животных, а
за дверью ревет и плещет синяя ночь. Майкл протер стекло. Дождь еще только
накрапывал, и воздух был спертым и душным. Затем небо расколол зигзаг
раздвоенной молнии и осветил его полное ужаса лицо. Он отпрянул от окна,
неосознанно отсчитывая секунды. На шесте над крышей дома грянул гром и
раскатился по ней. Ему показалось, что стекло затряслось. К горлу подкатил
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Сертаков Виталий