выискивая добычу. Один волк царапнул заднюю дверь. А потом они заструились
к лесу, как призраки на бестелесных ногах, бегущие в страхе перед зарей.
после ее торопливого отъезда. Ее украли ночью священник и две суровые
монахини, и Майкл разрыдался, увидев ее белое лицо в глубине большой
машины - лицо почти такое же юное, как его собственное. Для него она
умерла, когда дверцы захлопнулись и машина выехала с переднего двора. Она
покинула его мир и очутилась в другом. Смерть тут была ни при чем, да он
толком и не знал, что это такое. Смерть для него была вроде письма,
утерянного на почте. Кто-то уехал куда-то, он не мог зрительно вообразить,
куда. Смерть для него начиналась в десяти милях от дома.
заметенный под ковер, скелет, для которого надо было подыскать шкаф. Он
молился за нее, за ребенка, которого она собиралась где-то взять, но он
думал, а вдруг она шутила и сейчас шутит. Роза всегда была большой
выдумщицей.
она отодвинулась в глубину его сознания. Кур взяла на себя Рейчел, но у
нее дело шло плохо, потому что они ей не доверяли, и она не могла отыскать
половины гнезд. А потому яйца на завтрак бывали реже. А дедушка выгнал
одного из работников, Томаса Маккэнделса, совсем молодого, почти мальчика.
Майкл так и не узнал, за что. Он старался побольше времени проводить в
одиночестве или с Мулланом. Так было безопаснее. Однако ему смутно
верилось, что когда-нибудь Роза вернется, что вот он спустится к заводи у
моста однажды утром и увидит, что она сидит там, болтает ногой в воде и
ждет его.
коротка за одну ночь, и пугающие завитки начали появляться там, где прежде
никаких волос не было. Хотя у Розы были. В этой мысли было что-то
утешительное.
его раздавшимся вширь плечам и пожевала губами. - А волосы! Будто у тебя
на голове лохматый пес. Ну, что мне с тобой делать?
обществе старика Муллана. Он был гибким, высоким и тощим, но потом
удлинившиеся кости стали покрываться плотью. От работы на ферме его мышцы
перекатывались под кожей, как упругие шары. Солнце выжгло веснушки на его
переносице и покрыло лицо таким загаром, что светло-серые глаза странно с
ним контрастировали. Рейчел пеняла ему за "дикарское поведение", нагибала
его голову над кухонной раковиной и отскребала его шею, пока он извивался
и охал в ее сильных плотных руках. И это - хотя уже четыре с лишним года
ему было положено самому мыться.
с шеей чернее торфа, - говорила она.
принося и унося всякие обломки. Демон издох, и Пат втайне его оплакивал.
Он уже не присутствовал невидимым под обеденным столом. Его закопали
неподалеку от реки без всяких церемоний, только дедушка коснулся могилы
кепкой странным жестом, который был и прощанием и отдачей чести. После
положенного времени его место заняли два визгливых щенка, и вскоре они уже
бежали за Патом, точно миниатюрные двойники своего седомордого
предшественника.
пугать лошадей, и кое-где выросли новые дома. Две-три рощи были сведены
фермерами, которые хотели добавить полакра к пахотным землям и положить
себе в карман немножко больше денег; ну и, конечно, шли обычные разговоры
о волнениях в городе, о том, что вызваны английские войска, и на несколько
дней между Патом и Мулланом возникла некоторая натянутость. Но все это
было слишком далеко, чтобы принимать близко к сердцу.
рычащий маккормиковский "Кропмастер", который совсем затмил их маленький
серенький "масси-фергюсон". Майклу он больше всего напоминал багряного
пучеглазого дракона, который пердел дымом. Пата смущало и появление этого
изрыгающего дым чудища у него во дворе, и количество денег, которое ушло
на то, чтобы он появился там, но Шон сиял и излучал уверенность. Кларк
Гейбл на тракторе.
чистить гнедую кобылку.
Пять раз в неделю он проходил две мили до деревни с учебниками и завтраком
в сумке, а зимой и со связкой торфяных брикетов на спине для школьной
печки. Он ненавидел математику, другие точные науки (ту малость, какую им
преподавали), географию, грамматику и все остальные, за исключением
некоторых разделов истории (кельты, викинги, норманны - былое его острова)
и чтения, когда попадались интересные книги. Он проглотил сказки леди
Грегори и братьев Гримм, Жюль Верна, Роберта Льюиса Стивенсона и даже
кое-что Конрада. В своем классе он был аномалией (и не только потому, что
был на голову выше всех остальных). Он любил читать - пусть выборочно, но
он любил читать. Учительница, мисс Главер, побывала _за морем_. Приятная
круглолицая старая дева, говорившая с акцентом, который, по убеждению
учеников (да и почти всей округи), она приобрела в Англии. Забываясь, она
могла быть гневной, но чаще избегала этого, потому что детей это втайне
забавляло, о чем она догадывалась. Майкл много раз видел ее раздраженной и
даже сердитой, но никогда она не приходила в такую ярость, чтобы ударить
ученика, что было очень странно.
бы отдаленно так хорошо, как с Розой. Многие в классе состояли с ним в той
или иной степени родства - Феи были многочисленным племенем. Но он почти
не соприкасался с ними. Он слыл "чудным", и, если бы не его рост и сила не
по возрасту, ему приходилось бы нелегко. Состоявшая из двух комнат школа
находилась у нижнего края Антримского плато, и за мощеной площадкой для
игр поросшая дроком пустошь тянулась до усыпанных валунами холмов. Деревня
эта представляла собой одну длинную извилистую улицу, протянувшуюся от
моста через Банн в долине до нижних склонов холмов на востоке. Школа
стояла в восточном конце деревни чуть в стороне от дороги. Полвека назад в
ней учился дед Майкла, и в некоторых учебниках, которыми пользовались
дети, еще говорилось о Британской империи и Индии - ее жемчужине. Майклу
это напоминало рассказы Муллана о войне - о том, как он видел
солдат-индийцев, которые тряслись от холода в грязи окопов, и о ветеранах,
которые пытались объясняться с бельгийцами на урду или хинди, не
сомневаясь, что на всех иностранцев хватит одного языка. Покрытые темным
загаром, выдубленные солнцем Африки, Индии или Афганистана, они находили
смерть под изморосью Фландрии. Конец Империи, печально говорил Муллан, но
ведь Муллан был протестантом.
еще. Казалось странным, что Майкл начал забывать лицо Розы, но помнил все
нюансы того мгновения, когда она в реке прижала к себе его голого.
Мгновение это повторялось и повторялось в его снах, наполняя его жгучим
желанием. Воспоминание о лисьих людях (как он начал их называть), вызывало
в нем смесь страха и любопытства. В лесах и полях, в лугах и холмах
таились странные существа, и только он знал о них. Его литературная диета
подготовила его для восприятия их, а бесконечные блуждания приучили к
внезапным сценам, возникавшим среди теней в самые разные минуты и тут же
исчезавшим - никто не причинял ему вреда, какими бы жуткими они не
выглядели. Тревожили его лишь волки. Однажды он озабоченно спросил Муллана
- ближе старика к земле мог быть только погребенный в ней, - не видел ли
тот чего-нибудь странного среди деревьев. Каких-нибудь следов, костей,
меток? А старик бросил на него настороженный взгляд и спросил, уж не фей
ли он снова увидел.
в лесу всю ночь, подстерегая фазанов, и гадал, что случится, если старик
наткнется на пирующую стаю волков. Но этого не случилось, и Муллан, как ни
близок он был к земле, ничего необычного не замечал.
маска, а под ней темно-грязное лицо, дышащее на него смрадом. Он пытается
привстать, но его опрокидывают, злой басистый голос чеканит незнакомые
слова. Лесной язык. Рингбон. Его голова перекатилась набок, и он увидел,
что на его руку наложена повязка из бересты, и из-под нее сочится черная
грязь. Грязь пахла мочой. Он закрыл глаза. Он слышал вокруг себя людей,
потрескивание костра, ветер в вершинах деревьев. Под ним, когда он
пошевелился, зашуршала его подстилка. На его горячий лоб легла прохладная
ладонь.
волков. Твоя рука скоро заживет. Все будет хорошо.
веки. Лесные маки. Подлецы его опоили. Но он хорошо знал Рингбона. Почти
Русанов Владислав
Корнев Павел
Махров Алексей
Ковальчук Вера
Лукин Евгений
Куликов Роман