Чтение 9–й страницы книги ~Полицейский из библиотеки~

нахмурился. Это был женский голос, и он знал его. Чей? -- "Я слышала, ваша
речь имела большой успех. Я так рада за вас".

Он понял, это была женщина -- Лортц.

"Но как она узнала мой номер?" Ну конечно, для этого есть телефонная
книга... И разве он не написал его на карточке библиотечного абонемента?
Написал. Нечего спрашивать, сам знаешь как, и у него по спине прошли
мурашки.

-- Не забудьте вернуть книги к шестому апреля, -- продолжала она и
затем лукаво добавила. -- Не забудьте про полицейского из библиотеки.

В трубке послышался щелчок, повесили трубку. На автоответчике
загорелась лампочка "Все записи прослушаны".

"Ну и сука же вы, леди" -- сказал Сэм сам себе и отправился на кухню
делать завтрак.

4

Когда в следующую пятницу неделю спустя после триумфального дебюта Сэма
в качестве оратора Нейоми пришла в контору в 10 часов утра, Сэм протянул ей
длинный белый конверт, на котором было написано ее имя.

-- Что это? -- спросила Нейоми недоверчиво, снимая плащ. На улице шел
сильный дождь, гнетущий весенний дождь.

-- Откройте и поглядите.

Она открыла. В конверте была благодарственная открытка, к которой
ленточкой был прикреплен портрет Эндрю Джексона.

-- Двадцать долларов! -- Она посмотрела на него с еще большим
подозрением. -- За что?

-- Потому что вы спасли мне шкуру, когда послали меня в библиотеку, --
сказал Сэм. -- Выступление прошло очень хорошо, Нейоми. Можно сказать, что у
меня был большой успех. Я бы положил в конверт и пятьдесят долларов, если бы
был уверен, что вы их возьмете.

Теперь она все поняла и была явно довольна, но все равно пыталась
вернуть деньги. "Я очень рада, Сэм, что это помогло, но я не могу взять..."

-- Можете, -- сказал он, -- и возьмете. Да еще взяли бы комиссионные,
если бы работали у меня торговым агентом.

-- Едва ли. Я никогда не смогла бы продать ничего. Когда я состояла в
скаутской организации, только моя мама покупала мои кулинарные изделия.

-- Нейоми, моя дорогая девочка. Нет, не смотрите на меня так
беспокойно. Я ничего не замышляю против вас. Мы через все прошли два года
тому назад.

-- Это правда, -- согласилась Нейоми, но она все еще нервничала и
посматривала на дверь, легко ли будет пройти к ней в случае необходимости.

-- Понимаете ли вы, что я продал два дома и выписал страховые
обязательства на сумму двести тысяч долларов после этой дурацкой речи? В
основном это групповые обязательства под очень высокие проценты и с малым
комиссионным сбором, сумма немалая, потянет на новый автомобиль. Если вы не
возьмете эти двадцать долларов, я буду считать себя такой дрянью!

-- Сэм, умоляю вас! -- сказала она в некотором потрясении. Нейоми была
убежденная баптистка. Она и ее мать ходили в церковь в Провербии, которая
была такой же старенькой, как и их дом. Он знал, он побывал там один раз. Но
ему было приятно увидеть, что она тоже довольна и... чуточку успокоилась.

Летом 1988 года Сэм дважды назначал Нейоми свидания. Во второе свидание
он начал приставать к ней. Это было прекрасно обставлено, но вес же это было
приставание. И научило оно его многому. Нейоми, как оказалось, прекрасно
могла отличить ухаживание от приставания и не собиралась оборониться. Не то
что он ей не нравился, объяснила она, просто она решила, что они вдвоем
никогда не смогут быть вместе "так". Сэм, сильно удивившись, спросил, почему
нет. Нейоми только покачала головой. "Некоторые вещи так трудно объяснить,
Сэм, но от этого они не кажутся мне менее справедливыми. Это никогда не
сработало бы. Поверь мне, никогда". Вот и все, что он сумел услышать от нее.

-- Извините, Нейоми. но я сделал свою речь, -- сказал он ей. Он говорил
застенчиво, хотя он и наполовину не верил в принципиальность Нейоми. -- Я
хочу сказать, что если вы не возьмете эти двадцать долларов, я буду
чувствовать себя дерьмом.

Она сунула банкноту себе в кошелек и затем осмелилась посмотреть на
него с достоинством и жеманством. Ничто бы не выдало ее.... лишь кончики губ
дрогнули.

-- Ну что? Доволен?

-- Недоволен, жаль, не дал тебе пятьдесят, -- сказал он. -- А ты взяла
бы пятьдесят, Омиз?

-- Нет, -- сказала она. -- И пожалуйста, не называй меня Омиз. Ты
знаешь, что мне это не нравится.

-- Приношу извинения.

-- Извинения приняты. А теперь почему бы нам не перестать говорить на
эту тему?

-- 0'кей, -- с удовольствием согласился Сэм.

-- Я слышала от нескольких людей, что у тебя было хорошее выступление.
Крейг просто восторгался им. Ты правда думаешь, что к тебе пришло больше
людей в контору из-за этого?

Сэм начал было распространяться про биржу, но вовремя остановился. "Да.
Иногда срабатывают подобные вещи. Смешно, но правда. График продаж резко
поднялся на этой неделе. Конечно, он опустится, но едва ли значительно. Если
тем, кто вошел со мной в контакт, нравится, как я делаю бизнес, а мне
кажется, что им нравится, наступит репорт".

Сэм откинулся на спинку стула, обхватил шею руками и задумчиво
уставился в потолок.

-- Когда Джоунз Крейг позвонил и выложил мне все сразу, я был готов
застрелить его. Без шуток, Нейоми.

-- Да, -- сказала она. -- Ты был похож на человека, собирающегося
развесить ядовитый плющ.

-- Правда? -- засмеялся он. -- Да, пожалуй. Странно, как иногда все
срабатывает, чистейшее везение. Если на свете есть бог, то иногда возникает
вопрос, не он ли подкручивает все гайки в больших механизмах, прежде чем он
запускает их.

Он полагал, что Нейоми будет бранить его за богохульство (что случалось
и раньше), но сегодня она не стала заводиться. Зато она сказала: "Ты куда
более везучий, чем тебе кажется, если тебя спасли книги из библиотеки.
Обычно по пятницам библиотека открывается только в пять часов вечера. Я
собиралась сказать тебе, но забыла".

-- Да?

-- Должно быть, мистер Прайс занимался своими бумажками, когда ты
пришел?

-- Прайс? -- сказал Сэм. -- Ты хочешь сказать мистер Пекам? Привратник,
который читает газеты?

Нейоми покачала головой. -- Был только один Пекам в этой округе, старый
Эдди Пекам. но он давно умер. Я говорю о мистере Прайсе. Библиотекаре. --
Она смотрела на Сэма, будто он стал невыразимых размеров, по крайней мере,
по меркам Джанкшн Сити штата Айова. -- Высокий? Худой? Лет пятидесяти?

-- Нет. -- сказал Сэм. -- Мне попалась леди по имени Лортц. Невысокая,
пухлая, в том возрасте, когда женщина делает свой последний выбор: ткань
полиэстер ярко-зеленого цвета.

То, что почувствовала Нейоми, странным образом отразилась на ее лице:
за удивлением последовало недоверие, недоверие сменилось издевательским
смешком. Такая последовательность чувств обычно обозначает одно и то же:
начинаешь понимать, что кого-то сильно надули.

При других обстоятельствах Сэм мог бы задуматься над такой реакцией, но
он всю неделю занимался продажей недвижимости, и в результате у него
накопилось много канцелярской работы. И в мыслях он ее уже выполнял.

-- О, -- сказала Нейоми и засмеялась. -- Мисс Лортц. да? Смешно
получилось.

-- Она необычная, это точно, -- сказал Сэм.

-- Не говори. -- согласилась Нейоми. -- На самом деле, она абсолютно...

Если бы она закончила то. что она начала говорить, она, вероятно,
сильно растревожила бы Сэма Пиблза, но везение, как уже отметил он, играет
необъяснимо важную роль в мирских делах, и кому-то снова повезло. Зазвонил
телефон.

Это был Берт Айвершн, духовный наставник немногочисленных блюстителей
законности в Джанкшн Сити. Он хотел поговорить о действительно большой
страховке нового медицинского центра, находящегося, правда, в стадии
разработки, "но ты знаешь, Сэм. какой он будет большой", его освещение в
средствах массовой информации, и к тому времени, как Сэм возвратился к
разговору с Нейоми, он совсем забыл о мисс Лортц.

Он знал, сколько он сможет заработать на нем; совсем скоро можно было
бы оказаться за рулем новенького "мерседес-бенца". И ему совсем неинтересно
было знать, какую часть этого богатства можно было бы отнести за счет того
глупого выступленьица.

Нейоми, действительно, подумала, что ее разыгрывают; она очень хорошо
знала, кто такая Аделия Лортц, и думала, что Сэм тоже знает.

В конце концов, эта женщина была замешана в самом мерзком бизнесе,
который был известен в Джанкшн Сити в последние двадцать лет, может быть,
даже со времен второй мировой войны, когда сын Моггинзов вернулся домой не в
своем уме, отслужив на Тихоокеанском флоте, и перестрелял всех членов своей
семьи, а затем направил дуло своего армейского пистолета себе в ухо и
прикончил с собой.

Айэра Моггянз прославился до того, как сюда приехала Нейоми; и ей не
пришло в голову, что афера Аделии Лортц имела место задолго до того, как в
Джанкшн Сити появился Сэм.

Как бы то ни было, она забыла обо всем и, к тому времени как Сэм
положил телефонную трубку, старалась решить, что ей купить на ужин:
что-нибудь пожирнее или попостнее.

Он, не переставая, диктовал письма до двенадцати часов, потом спросил