Сергей Каледин

Стройбат

Повесть
Источник - Сергей Каледин, "Стройбат", Повести и рассказы, СП "Квадрат"
Москва, 1994
OCR и вычитка: Александр Белоусенко (eloueko@yahoo.com)

...Эмблема наша - кирка с лопатой:
Дороги строим сами.
Солдат не только человек с автоматом,
Надо - рабочим станет!

К. Карамычев (из "боевого листка" 4-й роты)

1

- Бабай!.. Кил мында!..
Бабай дернул башкой, оторвал ее, заспанную, от тумбочки, вскочил, чуть
не сбив со стены огнетушитель, и ломанулся не в ту сторону.
- Баба-ай!.. - Голос Женьки Богданова догнал его в чужой половине
казармы.
Дневальный пробуксовал на месте, сменил направление и помчался обратно.
- Опаздываешь, - недовольно пробурчал командир второго отделения,
забираясь к нему на спину. - Поехали!
Бабай привычным маршрутом вез Женьку на оправку. Если бы у Женьки под
рукой были сапоги, Бабай спал бы себе и дальше. Но дембельские хромачи
Богданова были намертво придавлены к полу вставленными в голенища ножками
койки, а на койке спит Коля Белошицкий, и будить его Женька не хотел. А
чужими сапогами он брезгует.
- Тпру-у! - Женька затормозил Бабая у тумбочки дневального, перегнулся,
как басмач с коня, прихватил с табуретки бушлат, накинул на плечи и выехал
на Бабае в холодную мартовскую восточносибирскую ночь.
У освещенных ворот КПП стоял "газик". Значит, подполковник Быков уже в
расположении части, значит, скоро шесть, подъем и ночному отдыху конец.
Так и есть, Быков топтался у штабного барака, сбивая следы мочи с
прилегающего к штабу сугроба.
Женька резво соскочил с Бабая.
Бабай побежал обратно в роту, а Женька, обжигаясь босыми ногами о
шершавую подмороженную бетонку, свернул за казарму. Возле развороченного
туалета в ослепительном свете пятисотваттной лампы колупался с лопатой в
руках его приятель Константин Карамычев. Костя нагружал тачку отдолбленным
дерьмом.
- Но пасаран! - Женька вскинул кулак к плечу. - Бог помощь!
- Ножкам не холодно? - отозвался Костя.
- Самое то. - Женька пританцовывал на снегу татуированными возле
пальцев ступнями: на правой - "они устали", на левой - "им надо отдохнуть".
- Когда Танюшку навестим? - поинтересовался он, заканчивая оправку. - Года
идут, а юность вянет.
- Обстучишься. У тебя Люсенька есть.
- Люсенька?! - возмутился Женька. - Люсенька - боевая подруга. А
Танюшка - барышня... И завязывай ты наконец с дерьмом! - Женька брезгливо
поморщился.
- Где эти-то? Фиша-а! Нуцо.!! Ком цу мир!
Женька завертел красивой головой, похожей на голову артиста Тихонова.
Только у Тихонова шея нормальная, а у Женьки кривая - скривили, когда
щипцами тащили его из пятнадцатилетней матери. За шею и в стройбат попал.
Из ямы за спиной Кости показались две взлохмаченные головы, обе черные.
Одна - красивая, но грустная - принадлежала закарпатскому еврею Фишелю
Ицковичу, глаза подслеповатые, - оттого и стройбат, а вторая, с золотыми
зубами, - цыгану Нуцо Впаду. Золотые зубы изготовлены были из бронзовой
детали водомера ротным умельцем Колей Белошицким. Сходство бронзы с золотом
спасло Нуцо от гнева родителей, приехавших по каким-то своим цыганским делам
в Восточную Сибирь и заглянувших в армию к сыну: мамаша в настоящих золотых
зубах, бусах и разноцветных юбках, отец - толстый, коротенький, в черном
костюме и шляпе. Деньги, которые они прислали сыну на золотые зубы, якобы
запросто вставляемые в Городе, сын пропил сразу, и если б не Копя
Белошицкий...
- Чего? - весело дернул башкой Нуцо. У него на все случаи было только
одно выражение лица - бесшабашное, ни к какому другому выражению физиономия
его не была приспособлена. - Чего орешь?
Фиша смотрел на Женьку строго и недовольно: зачем отрывает от работы?
- Проверка слуха! - Женька зевнул во всю пасть, как лев, и побежал к
роте, оборачиваясь на ходу: - Готовь Ганюшку, Констанц! Я сегодня кровь
пойду сдавать, бабки будут! Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы!..
- Гроба, - пробурчал Костя, принимаясь за прерванную работу. - В час к
общаге подъезжай!
Он поправил ударение в "гробах" на уральский лад, потому что с Женькой
Богдановым, Богданом, познакомился в прошлом году в эшелоне - их, погань,
вывозили из стройбатов Уральского округа.
Потом, уже по приезде в Город, оказалось, что от скверны освобождался
не только Урал, по многим стройбатам страны прокатилась очистительная волна.
Везли их исправляться в Забайкалье, куда-то на границу с Китаем или
Монголией. По слухам, житье там было будь здоров: летом плюс пятьдесят,
зимой минус пятьдесят, питьевая вода по норме, песок в морду и радиация все
половое атрофирует. Это - слухи, а что шоферня стройбатовская там по пятьсот
- шестьсот рэ в месяц заколачивает - факт. А полтыщи казна за так платить не
будет.
Короче, ехали в ад, а попали в рай. В Город, в Четвертый поселок. От
центра Города до ворот КПП двадцать минут ленивой дребезжащей трамвайной
езды. Вот ворота, а справа, метров двести, - танцверанда вот ворота, а
слева, метров двадцать, - магазин. А в магазине - рассыпуха молдавская,
семнадцать градусов, два двадцать питр. С десяти утра. Малинник! Дай Бог
здоровья отцам командирам, тормознувшим их по какой-то неведомой оплошке
здесь, а не за Читой.
Воинская служба рядового Константина Карамычева заканчивалась.
Последние восемь месяцев Костя пахал на хлебокомбинате грузчиком. Ясное
дело, не просыхал: маслица сливочного заныкать, сахарной пудры - бабам в
поселке почему-то очень нужна, - изюмчика килограмм-другой, и пожалуйста:
ханка в любом количестве, жри - не хочу.
Но месяц назад Костя, вконец оборзев, понес куда не надо лоток
кренделей глазированных, а так как у Кости со зрением напряженка да и
загазованный уже был, прямо на стражу и нарвался. Стража сообщила в часть.
Командир роты капитан Дощинин предложил Косте на выбор: или он дело
заводит, или Костя срочно, до активного потепления, чистит все четыре
отрядных сортира. Капитан Дощинин объяснил все это прямо, по-мужски, не
случайно он был похож на артиста Жженова (у Кости с детства была привычка
искать у всех сходство с артистами кино). Только Георгий Жженов при Сталине,
по слухам, сам сидел, а капитан Дощинин, на него очень похожий, сажал
других. Тем более сейчас, когда их военно-строительный отряд в результате
вышестоящего недомыслия стал официальной перевалочной базой в дисбат или
лагерь. Костя впал в тоску: ладно был бы салабон, по первому году, не грех и
в дерьме поковыряться, но ведь дед, дембель на носу, да и товарищи по оружию
что скажут? "За падло" скажут, ничего другого не скажут.
Костя поделился сомнением с Богданом.
Женька пожал плечищами:
- Тебе-то что? Чеши грудь и ковыряй дерьмо! А вякнет кто... Никто не
вякнет.
Костя перевел дух и сказал Дощинину: согласен.
В помощники Косте Женька выделил Фишу и Нуцо Влада.
Фиша - человек старательный и не брезгливый, потому что из деревни. Сам
он до армии плотничал, отец его был чуть не конюхом, и вообще Фиша
рассказывал, что там, в Карпатах, полно их, деревенских евреев.
В армии Фиша как скаженный вцепился в учебники, в поселковой вечерней
школе за год окончил два последних класса, аттестат у него уже был на руках,
а он все долбит и долбит уроки, как ворона мерзлый хрен. Питая к Фише особую
симпатию за прилежность, подполковник Быков выписал ему маршрутный лист в
местный филиал областного политехнического института на подготовительные
курсы, куда Фиша и выбывал два раза в неделю на зависть всему стройбату.
Фиша трудился на комбинате, вязал арматуру, в роте проку от него было
мало, чуть отвернись - учебник из-за пазухи тянет, вот Богдан и сбыл его
Косте в помощники. И Нуцо Влада сбыл, тоже проку мало - цыган. Впрочем, Нуцо
уверял, что он не совсем цыган, а частично молдаванин. Вернее, в основном
молдаванин, а частично цыган. Не поймешь, короче.
А начальник штаба майор Лысодор, чтоб подбодрить золотарей, от себя
пообещал Косте и Фише досрочный дембель, как закончат, а первогодку Нуцо -
отпуск на десять дней.
Таким образом, у Женьки в отделении за вычетом троих - Кости, Фиши и
Нуцо - осталось пять пахарей. Миша Попов из Ферганы - грузчик на мясoзаводе.
Одессит Коля Белошицкий, Эдик Штайц, немец из Алма-Аты, доски режет на
пилораме. Как он еще себя не распилил, непонятно. Про Эдика говорят, что он
в конопле и родился, в анаше то есть, вестибулярный аппарат не работает.
Команда "направо", а его налево несет "кругом" - на пол-оборота больше
заворачивает. А так парень ничего, спокойный такой, блондинистый. Проще
говоря, никакой. Ну, и пахарь никакой, сообразно. Какая там пилорама! За
таблетками на край света готов пешком бежать. За эти побежки Дощинин на него
тоже дознание крутит. На малой скорости, больше для острастки, но крутит.
И двое молодых у Женьки в отделении: Егорка и Максимка. Егорка и