нижегородцами, дала концерты в войсках. А 21 ноября наша разведка
перехватила сообщение чеченского радио о гибели группы моральной поддержки
из Нижнего Новгорода. Очевидно, противник, понимая ее значение для
федеральных войск, запустил эту дезинформацию.
земляков нетрудно. Достаточно спросить патрульного на вокзале и он покажет,
где стоят наши. Командир семитысячного сводного отряда МВД России в Чечне,
полковник милиции Сергей Кучерук - нижегородец, командир сводного мобильного
отряда транспортной милиции полковник Александр Юферов - тоже. В его
подчинении 550 человек из многих городов страны, отряд контролирует весь
участок железной дороги от Моздока до Шелковской, включая и станцию
Гудермес. Военный комендант Гудермеса, кстати, тоже нижегородец -
заместитель командующего 22-й гвардейской армии генерал-майор Александр
Столяров. Наконец, в Чечне служат и воюют сотни наших земляков -
милиционеров, солдат и офицеров.
Движение по железной дороге на Гудермес открыто, но желающих путешествовать
на поезде, впереди которого платформа с песком на случай подрыва пути,
немного. А сразу за вокзалом бурлит обычная южная жизнь, работают магазины и
киоски. Кстати, в Моздоке водка в киосках стоит дешевле пива - 10 рублей. На
улицах много военных и милиции, поэтому преступности, рассказывают местные
жители, они почти не чувствуют.
хотя Моздок - главный перевалочный пункт грузов для оперативной группы войск
"Запад". Стоит эшелон с трубами для строительства нефтепровода. По путям
ходят молодые люди в штатском, но с армейской выправкой и с торчащими из
карманов рациями. Когда туман рассеивается, на аэродроме неподалеку начинают
гудеть самолеты.
минут боя, - пожаловался майор из Ростовского транспортного ОМОНа, - И
склады пусты, ничего не обещают.
рассказал зам. командира сводного отряда транспортной милиции подполковник
Сергей Зубков, все привезли с собой - продовольствие, боеприпасы, даже
цемент, в расчете на долгое автономное существование.
рассказал он, - Разместились в тех же зданиях, где жили два года назад. Даже
наши надписи на стенах сохранились. Охраняем восемь станций, патрулируем
железную дорогу, постепенно восстанавливаем мирную жизнь. Здесь практически
вдоль всей ветки железной дороги чеченцы выкопали и продали кабель
энергоснабжения, поэтому для нас главное сейчас - его восстановление.
грузом для солдат 22-й армии и колонна, в сопровождении БМП из разведбата и
машины с зенитной установкой, двинулась в путь. Движение по дорогам Чечни
разрешено до 15 часов и только колоннами, обязательно в сопровождении
бронетехники, потому что опасность обстрелов остается.
километров - блокпосты. Против ожидания, движения по дороге почти нет, не
видно ни толп беженцев, ни возвращающихся домой. Омоновцы на блокпостах
откровенно скучают. Лишь на мосту через Терек, за которым уже Чечня,
некоторое оживление: проехал мальчик на ослике, да прошла в Чечню группа
женщин с сумками. Через несколько километров догнали еще одну женщину, она
брела по обочине на восток в туче пыли, но с российским флагом в руках.
западе Чечни, ни одного признака былых боев или тем более жарких сражений.
На шоссейной дороге и по обочинам - ни одной воронки от бомб, снарядов или
фугасов. Объясняется это просто: маневр российских войск, вышедших в начале
операции на Терский хребет с севера, а потом с запада двинувшихся с
территории Ингушетии в Чечню, был столь стремительным и неожиданным для
противника, что на этом направлении он сначала практически не оказывал
сопротивления.
запустения и хозяйственной разрухи оказалась не больше, чем, например,
весной в селах Лукояновского района. На улицах села - группы молодых мужчин,
вышли из домов погреться на солнышке. Нашу колонну провожают, явно считая в
ней глазами количество автомашин.
пожелавшего купить здесь жилье.
нефтяном баке. Выстрел сделан со стороны Грозного. Пошли за бак по малой
нужде, но остановил возникший как из-под земли омоновец:
но все поля, в отличие от многих российских, на удивление, вспаханы. Видны
стада коров и овец. На холме - памятник погибшим в Великую Отечественную,
изрешечен пулеметным огнем. У дороги стоит "Беларусь", крыша вмята в
сиденье, словно на трактор наступил Кинг-Конг. В небе над головой то и дело
проносятся пары изящных штурмовиков - на Грозный. Ветер сменил направление и
на сказочной красоты белоснежные горы Кавказа на горизонте летит черный дым
от горящих в нескольких местах нефтяных скважин. На проселочной дороге,
прямо в колее, лежит, вмерзшая в грязь, убитая телушка. Машины ее аккуратно
объезжают. Неподалеку еще две-три убитых коровы со вздувшимися животами.
из классов Керла-юртовской средней школы. В этот день здесь был последний
урок. Потом начались бомбежки российской авиации и детей увезли в Ингушетию.
стены и полы покрашены. Но сейчас парты сдвинуты в кучу, в выбитом окне
стволом на Грозный стоит станковый гранатомет "Пламя". В классах
расположился отряд спецназа. Рядом со школой стоит танк, трое солдат, один
из них явно азиат, копают окоп, что-то рассказывая друг другу. Вокруг школы
выкопана траншея, часть ее укрыта большим красным одеялом, наверняка
трофейным. У огневой точки, сложенной из мешков с песком, стоит принесенное
из учительской школы дорогое кресло, чтобы спецназовцу было удобнее вести
наблюдение.
"Советского права", классные журналы. Валяется книга "Живые и мертвые"
Константина Симонова. Кто-то из солдат нечаянно, хочется так думать,
пробегая по коридору, наступил на книгу "Где-то гремит война" Виктора
Астафьева. Интересно, о чем вздохнул бы писатель, если бы посмотрел из
сибирской дали на свою книжку с отпечатком сапога русского солдата на
обложке...
Дударовой в табеле - одни пятерки, в том числе и по русскому языку, у Хазам
Воздиевой в основном тройки. По музыке и физкультуре у девочки были
четверки. Где-то сейчас эти дети... Но им лучше не видеть, какой стала их
родная школа.
папахе и с десяток женщин. Все худые, похожи на цыганок. Пришли отмечаться к
коменданту, командиру отряда спецназа. Зачем надо отмечаться - сами еще не
понимают. В лучшие времена в Керла-Юрте проживало триста семей, сейчас,
вместе с вернувшимися беженцами, около 60 человек. Детей нет совсем. Женщины
неохотно вступают в разговор, тем более что рядом стояла группа солдат из
Кантемировской дивизии, а я был в военной форме: "Вы все равно напишете так,
как это надо русским!". Но постепенно лед взаимного недоверия подтаял и
женщины начали откровенно ругать армию и спецназ за поведение во время боев
и зачисток.
человека, а сколько скота побили ... Пятнадцать детей погибли, - плачет
молодая женщина.
самоходных установок выпустила по Керла-Юрту 190 снарядов.
старуха. - У меня убили свекра - ему восемьдесят лет, какой он боевик?
Деверя застрелили, мужа, сын умер от болезни. Умела бы я стрелять, клянусь,
пошла бы с боевиками. Вы пройдите по нашим домам, посмотрите, что после себя
оставили ваши солдаты.
каждом втором доме были русские, учителя были русские. Мы жили в дружбе,
вместе работали, как одна семья... До начала этой войны свет у нас был, газ
был, пенсии платили, я получала четыреста рублей. Школу обустроили своими
силами, учителей наняли. Мы на зиму всем запаслись, а пришли солдаты...
Танком в сарай заехали, всех индюков задавили. Внучка, два годика, только
разговаривать начала, никак не хотела выходить из подвала после обстрела,
так боится самолетов.
удается открыть, стрелял по ней из гранатомета...". Другой, задержанный
командирами за некорректное отношение к местному населению, повинился: "Я
нагрубил только один раз. Варенья захотелось, спросил у старика, а он на
меня начал кричать. Я снял автомат с предохранителя и дал очередь по низу
дома. Тут же бежит бабка с банкой варенья. "Ну вот, а говоришь, что нет
ничего. А ведь я мог бы и по окнам стрелять...".
Сертаков Виталий
Глуховский Дмитрий
Акунин Борис
Афанасьев Роман
Контровский Владимир
Флинт Эрик