Чтение 30–й страницы книги ~Детство в Соломбале~

пытаясь угнаться за шлюпкой. Крейсером "Непобедимым" он называл свой плотик.

Однако "Непобедимый" явно отставал. Гриша изо всех сил действовал своим
шестиком, но тщетно - плотик налетел на ограду садика и застрял.

- Полный. Полный вперед! - командовал Гриша.

Он уперся шестом в землю, пытаясь освободить свой "крейсер". Что-то
треснуло, плотик резко качнулся и рванулся в сторону. А его капитан,
потеряв равновесие, беспомощно взмахнул руками и со всего размаху шлепнулся
в воду под дружный хохот всех, кто видел эту неожиданную аварию.

Мы поспешили к Грише на помощь, но он успел вплавь добраться до ближайшего
крыльца. Разумеется, он мог и не плыть, а идти на ногах, потому что воды
было не более чем по пояс. Но все равно одежда уже намокла, а плыть было
куда интереснее, нежели идти.

- Ну как, поедешь на "Молнии"? - спросил насмешливо Костя.

- Сначала высушиться нужно, - ответил Гриша, скручивая рубаху в жгут и
ничуть не унывая. - Подождите, тогда поеду.

Но ждать мы не стали.

Не часто, даже не каждый год, удается иметь такое удовольствие - кататься
по улицам на лодке. Пока ждешь, вода уйдет.

- Ты иди к нам, - сказал я Грише. - Обсушишься, а мы потом приедем и
возьмем тебя.

Не спеша мы выехали на набережную речки Соломбалки. Впрочем, теперь тут
нельзя было разобрать, где речка и где ее берега.

Посередине, на быстрине, неслись одинокие синеватые льдины. Навстречу
"Молнии" плыли другие лодки. Взрослые соломбальцы выезжали на лодках на
работу.

Из растворенных окон домов выглядывали старики, женщины, детишки. Ребята
бросали из окон в воду бумажных голубей, спичечные коробки, палки,
плевались.

На своей "Молнии" мы перевезли из одного дома в другой каких-то двух
старушек, потом доставили к острову Мосееву, откуда отходил в город
ледокол, несколько моряков.

На обратном пути мы проезжали тихой улочкой около большого двухэтажного
дома. В одном из окон нижнего этажа мы увидели человека в форменной
фуражке, в очках. Я тотчас узнал его. Это был начальник морской школы
Алексей Павлович Смольников.

- Ребята! - крикнул Алексей Павлович, - хотите почитать интересную книжку?

- Хотим, - ответил Костя. - Какую?

- О, чудесная книжка! Я ее вам дам, а за это вы перевезете меня в школу.
Тут недалеко.

- Мы и так вас перевезем. Димка, загребай сильнее.

"Молния" подошла к окну, из которого уже свесил ноги Алексей Павлович.

Вначале он подал нам толстопузый портфель, потом книжку и, наконец, сам
спрыгнул в лодку.

Тут пришло время показать, на что мы с Костей способны. Нельзя было ударить
в грязь лицом будущим морякам перед своим будущим начальником.

Костя подавал команды, и мы оба усиленно гребли, стараясь отличиться. И
хотя не молниеносно, но довольно быстро наша "Молния" оказалась у морской
школы.

- Спасибо вам, ребятки! - сказал Алексей Павлович, передавая Косте книжку.
- Со шлюпкой вы управляетесь, как заправские моряки. Вот почитайте...
"Морские рассказы" Станюковича. Был такой...

Алексей Павлович не договорил, остановив внимательный взгляд на Косте.

- Постой, где же я тебя видел? - Алексей Павлович посмотрел и на меня. - Да
и тебя тоже видел... Ага, это вы приходили жаловаться, что вас не приняли в
школу. Помню, помню. Ну, а в этом году будете поступать?

- Как же, - ответил я.

- Обязательно будем! - сказал Костя. - Теперь нам уже по четырнадцать...
скоро исполнится.

- Тогда до скорой встречи!

Возвратившись на свою улицу, мы встретили Гришу Осокнна, снова плывущего на
плотике.

- Садись, - предложил Костя, тормозя веслами ход "Молнии".

Одежда Гриши уже высохла. Он гордо стоял на плоту, словно на капитанском
мостике.

- Очень нужна мне ваша гнилая лохань! - пренебрежительно заявил Гриша,
выталкивая плотик на середину улицы. - Полный вперед! Освободите фарватер,
"Непобедимый" сейчас разовьет самый форсированный ход!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
КОЧЕГАР МАТВЕЕВ. МЫ ГОТОВИМСЯ

Илько приехал!

Не прошло и десяти минут, как эта весть пронеслась по улице. Илько ожидали
все ребята, потому что о его приезде мы разговаривали очень часто. В нашу
комнату собралось почти все несовершеннолетнее население улицы.

- Здравствуй, Илько!

- Белых медведей видел?

- А ты оленя с собой не привез?

- А на собаках у вас ездят?

- Что теперь делают шаманы?

- Хочешь, я дам тебе складной ножик?

- Пойдем лучше к нам играть! У нас щенок есть. Илько сидел, смущенно
улыбаясь, и не успевал отвечать на вопросы ребят.

- Да подождите вы, неугомонные, - сказала мама, - дайте человеку
передохнуть с дороги!

Всегда привыкшая о ком-нибудь заботиться, мама сразу же принялась хлопотать
об ужине для Илько.

У Илько был новый костюм, который он сам заработал, промышляя в тундре
песцов, и которым он, как видно, очень гордился. У нас таких костюмов еще
не бывало. Представители базы Пушторга подарили ему кожаную фуражку и
сапоги. Фуражка хотя и была новенькая, блестящая, но меня она не прельщала
- моряки таких фуражек не носят.

От тундрового Совета у Илько имелась бумага. В ней была изложена просьба -
принять Илько учиться на моряка. Оказалось, что с Илько из тундры приехали
еще два мальчика, у которых не было родителей. Они тоже хотели учиться.

И Илько и его друзья из тундры должны были жить в Архангельском детском
доме.

- Мы уже говорили начальнику морской школы, - сообщил Костя. - Он сказал,
что тебя примут. Только нужно тебя подготовить по математике и по русскому
языку. Мы дадим тебе учебники, Алексей Павлович обещал, и будем тебе
помогать. Хочешь?

- Хочу, - согласился Илько. - Я всю зиму учился и прочитал у русских много
книг. А твою книжку "Родник" я прочитал много раз. Помнишь, "как
архангельский мужик"?

Илько ночевал у нас. Утром мы пошли в морскую школу, к Алексею Павловичу.
Илько написал заявление. Почерк у него был красивый, крупный, уверенный.
Такому почерку можно было позавидовать.

- А алгебру ты знаешь? - спросил начальник.

- Умею примеры решать.

Алексей Павлович написал на листке бумаги пример.

Илько долго всматривался в буквы, цифры, скобки. Вздохнул и вернул листок
Алексею Павловичу,

- Я таких не умею.

- А какие же ты умеешь? - не без тревоги спросил начальник школы.

- Полегче. Сложение многочленов с двумя неизвестными.

Лицо Алексея Павловича просветлело. Мы тоже обрадовались. Оказывается,
Илько кое-что знает! Начальник написал другой пример.

Илько потер пальцами лоб, присел на стул и стал писать. Через пять минут
пример был решен.

- Хорошо, правильно, - похвалил Алексей Павлович. - Если ребята тебе еще
немножко помогут, ты по своим знаниям вполне подойдешь.

Начальник школы дал Илько учебник по алгебре, несколько книг и стопку
бумаги:

- Учись, дорогой! И приходи ко мне, если будет трудно.

От Алексея Павловича Илько отправился в детский дом, где его ожидали
друзья. А на следующий день он снова появился у нас.

- Пойдемте к Матвееву, - сказал Костя. - Он ведь просил известить его,
когда Илько приедет. Матвеев тоже вчера с моря пришел.

- Как ты знаешь, что пришел?

- Как знаешь! Он же на "Таймыре", а "Таймыр" вчера пришел. Сам видел!

Всегда Костя все увидит и все узнает, особенно то, что касается моря,
порта, пароходов.

- Здорово Матвеев обрадуется, когда увидит Илько. Знаешь, а он думал, что
ты пропал. Даже испугался, когда мы ему портрет показали.

Мы прошли несколько улиц и уже свернули на ту улицу, где жил друг Илько,
кочегар Матвеев.

- А ведь мы напрасно, Костя, идем, - сказал я. - Матвеев сейчас, наверно,
на судне. Ты знаешь, где "Таймыр" стоит?

Костя остановился, озадаченный моим вопросом. Он присел на тумбочку и
задумался.

- Это верно, утром его дома, пожалуй, нету. А где "Таймыр" стоит - кто его
знает. Может быть, на Левом берегу. Да нас на судно все равно не пустят.

Мы с Илько тоже присели. Что же теперь нам делать? А вдруг "Таймыр" сегодня
опять уйдет в рейс? Рейсовая линия у этого парохода короткая, а стоянки в
порту еще короче. Моряки шутя так и называют эту линию - "трамвайная".

Илько даже приуныл. Мы понимали, что ему хотелось поскорее увидеть своего
доброго друга.

Так мы сидели и молчали. Я силился что-нибудь придумать, но, как назло,
ничего не придумывалось. Отчаявшись, я сказал сердито:

- Ну, Костя, неужели ты ничего не можешь придумать?

Костя тоже сердито посмотрел на меня. Он, конечно, хотел сказать: "А сам-то
ты почему не придумаешь?" Он даже приоткрыл рот, но не успел произнести и