Чтение 45–й страницы книги ~Детство в Соломбале~

дома: пахал, косил, ловил рыбу, заготовлял дрова. Уехал в Архангельск,
поступил матросом на пароход "Онега", а в эту навигацию его перевели на
"Октябрь". Не судился. Взысканий по работе нет. Вот и все.

- А почему ты хотел сегодня заявление назад взять? - спросил Жаворонков.

Зайков, густо краснея, тер рукой глаза и молчал.

- Ты хочешь вступить в комсомол?

- Не знаю, - пробормотал Зайков.

- Поддался этому Бобину, - заметил Николай Иванович. - Слышал, слышал. Мне
кажется, что от рассмотрения заявления Зайкова сегодня нужно воздержаться.
Не отказывать ему, нет. Но пусть он поработает, пообживется с командой и
подумает. А то, видите, он колеблется. Это плохой признак. Насилу тебя,
Зайков, не тянут. Ты сам должен все обдумать и понять. А ежеминутно менять
свои решения - не дело.

Комсомольцы так и решили: рассмотреть заявление Зайкова после рейса.

Илько приняли быстро. Все комсомольцы голосовали за него единогласно. Он
сидел радостный и немного смущенный.

Наконец очередь дошла до меня. Волнуясь, сбивчиво я рассказал о себе. Мне
задавали вопросы.

- Где твой отец?

- Я уже говорил. Он погиб в полярной экспедиции, еще до революции.

- А почему ты решил поступить в комсомол?

- Я написал в заявлении: хочу помогать партии, хочу быть впереди...

Павлик Жаворонков насмешливо взглянул на меня.

- А чего это ты драку затеял с Бобиным?

- Я не затеял. Это он мне прищемил... и... и потому что он - подлец!

Я наклонил голову, боясь, что в моих глазах заметят слезы. Неужели из-за
этого Бобина меня не примут?

Тут неожиданно робко протянул руку и поднялся Зайков.

- Бобин был выпивши и сказал, что когда опять придут белые, то нас,
комсомольцев, будут ставить к стенке.

- Он и в самом деле подлец! - гневно сказал Николай Иванович. - Что он
болтает, тому больше никогда не бывать! А Красов старательно работает на
судне и, по-моему, он вполне заслуживает быть комсомольцем.

Я плохо помню, как дальше шло собрание. Помню только в конце радостные лица
Кости и Илько и их крепкие рукопожатия.

- Я комсомолец! - счастливый, шептал я - Я - комсомолец!

ГЛАВА ПЯТАЯ
НА НОВОЙ ЗЕМЛЕ

К Новой Земле "Октябрь" подходил рано утром.

Издали мы увидели высокие величавые горы, которые, казалось, поднимались
прямо из моря. Но чем ближе пароход подходил к земле, тем отчетливее было
видно, что горы отстоят от берега очень далеко. Кое-где на горах сверкали
ослепительные пятна снега.

Новая Земля - два огромных острова - находится далеко за Полярным кругом и
отделяет Баренцево море от Карского. Берега Новой Земли живописно изрезаны
глубокими заливами - губами. В этих заливах мореплаватели находят для своих
кораблей хорошо защищенные якорные стоянки.

День был ясный, безоблачный. Такие дни на Новой Земле - явление редкое.
Заканчивался июнь. Солнце в эти времена в Заполярье ходит по кругу, совсем
не опускаясь за горизонт. День продолжается круглые сутки... Читай книги и
днем и ночью.

И я читал. Читал книги о Новой Земле. Мне хотелось побольше узнать об этом
огромном и загадочном острове, вблизи которого трагически закончилась жизнь
моего отца.

Из книг я узнал, что Новая Земля впервые была открыта новгородскими
ушкуйниками. Еще в прошлом веке появились на Новой Земле первые постоянные
жители - ненцы, приехавшие из Тиманской и Большеземельской тундры.

В ноябре на Новой Земле начинается полярная ночь - сплошная темнота, и
солнце за сутки не показывается даже на полчаса.

Описания Новой Земли в старых книгах чаще всего были мрачными,
отпугивающими. "Одно из действий, - читал я со щемящей сердце тоской, -
производимых на вас отсутствием здесь деревьев и даже рослой травы, - это
чувство одиночества, чувство, овладевающее душою не только мыслящего
наблюдателя, но самого грубого матроса... будто теперь только наступает
утро мироздания... Совершенное отсутствие звуков, особенно господствующее в
ясные дни, напоминает собою тишину могилы".

Могила! Может быть, здесь, на этом острове, есть и могила моего любимого
отца. Или его могилой стала просто Новая Земля - без похорон, без
надмогильного холмика. Или голубые полярные льды, или холодные глубины
океана.

Но что означает "грубый матрос"?.. Мой отец тоже был матросом. Разве он не
мог быть мыслящим наблюдателем?!

В моей душе возникало чувство протеста против этого неизвестного мне
путешественника, который, видимо, только себя и еще некоторых "избранных"
считал "мыслящими наблюдателями". Я не совсем понимал также, что означает и
"утро мироздания". Спросил об этом Костю. Он объяснял долго и путано и
наконец запутался совсем.

- Утро это значит утро, начало дня... А вот мироздание - это значит мировое
здание, наверное, самый большой в мире дом... Понимаешь?..

- Понимаю, что ты ничего в этом не понимаешь, - сказал я. - Какое же может
быть утро у большого дома? У всех домов утро одинаковое.

- А вот пойдем спросим у Николая Ивановича, - упорствовал Костя, хотя и
чувствовал, что не совсем уверен в своих объяснениях.

Пошли к Николаю Ивановичу, взяв с собой книгу.

- Мироздание - это вселенная, весь мир, - объяснил нам старший механик. - А
под словом "утро" здесь надо понимать начало.

- Вот видишь, - торжествующе заявил Костя. - Я же говорил: начало дня, это
значит утро...

- Новая Земля показалась этому путешественнику слишком пустынной,
необитаемой, - продолжал Николай Иванович. - Потому он и сравнивает
новоземельскую природу с зарождением жизни на Земле.

- А ты спорил еще! - сказал Костя, когда мы вышли из каюты старшего
механика. - Ну, кто был прав?

- Ты был прав, - усмехнулся я. - "Мировое здание, самый большой дом в
мире!" Эх ты, профессор! Поедем-ка лучше на берег да посмотрим это "утро
мироздания"! Сейчас уже якоря отдадут.

Вначале Костя, судя по его лицу, хотел рассердиться, но потом улыбнулся.

- Не будем спорить.

Он взял меня под руку, и мы с ним поднялись на палубу.

- Где вы были? - спросил встретивший нас Илько. - Я вас ищу, ищу.

- Ну как, Илько, похожа Новая Земля на вашу тундру?

- Нет, совсем, совсем не похожа. У нас Печора не такая. И тундра у нас
совсем не такая, как эта земля. Высокая земля. И где тут ягель? Одни камни.
Плохо тут.

- Ты вроде этого путешественника, который книжку написал, - смеясь сказал
я. - "Плохо". Да ты ведь еще ничего не видел. А что, разве у вас в тундре
пальмы растут?

- Нет, у нас нету пальмы. У нас есть ягель. А без ягеля оленям нечего будет
есть, и они помрут. Плохо!

- Вот лучше поедем на берег да посмотрим Новую Землю. Тогда и говорить
будем.

Загрохотал брашпиль, и якорь стремительно понесся в воду.

...И вот мы впервые ступили на Новую Землю. Но какая это земля! Голые
скалы, глинистый сланец. Камни, камни... Неужели здесь нет даже травки?

Нет, оказывается, здесь есть мох и трава, правда, тощая и растет клочками.
Но на одном из склонов, обращенных к солнцу, мы увидели даже цветы. Это
были мелкие незабудки, бледно-желтые лютики, ромашки, колокольчики и
камнеломки.

Мы даже видели березу и иву. Но назвать деревьями эти тоненькие стебельки
трудно. Право, какое это дерево, если оно своими стебельками стелется по
земле и их нужно разыскивать, разгребая мох?!..

На Новой Земле много птиц, и хорошему охотнику здесь раздолье. Были бы мы
охотниками! Гуси, лебеди, утки, гаги, пух которых очень ценится, и многие
другие - настоящее птичье царство! Как нам рассказывали, здесь, на птичьих
базарах, собирается около миллиона птиц.

...На Новой Земле пеня ожидало горькое разочарование. Я ехал сюда с
затаенной надеждой узнать хотя бы что-нибудь об "Ольге" и о своем отце.

Но новоземельцы - и ненцы и русские - ничего не знали и не слышали о судьбе
команды "Ольги". Они даже не помнили такого судна. Ведь это было давно -
десять лет назад. Сколько воды утекло за это время и сколько произошло
событий! А может быть, "Ольга" и не заходила в Белушью губу... Может быть,
у них было мало провизии и топлива, и, чтобы не задерживаться, начальник
экспедиции решил идти вперед, на север...

Костя и Илько хорошо понимали меня. Я знал об этом. Тяжело остаться без
отца! Костя помнил, как я вместе с ним мучился, ожидая вести об его отце в
тяжелые дни интервенции. Костя оказался счастливцем. Перенесший все ужасы
архангельской тюрьмы, каторги на Мудьюге, отец Кости все таки остался жив и
вернулся. Погиб в полярном безмолвии мой отец. Умер от тяжелой болезни
олений пастух - отец Илько. Белогвардейцы расстреляли отца Оли Лукиной.

Мои друзья понимали, почему я был так печален. Вместе со мной ходили по
становищу и расспрашивали местных жителей об "Ольге". Но эти поиски и
расспросы остались безуспешными.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
НИКОЛАЙ ГРИСЮК

Погода стояла штормовая, и "Октябрь" задержался с отходом.

Однажды Илько вернулся с берега возбужденный. Я только что сменился с вахты.

- Нашел! - закричал он, увидев меня. - Нашел "Ольгу"!

- Какую "Ольгу"?.. Где ты чего нашел?..

- Да нет, не "Ольгу", а человека одного с "Ольги" нашел.